Иеромонах Дамаскин (Христенсен) - Не от мира сего
На стадии витализма новым критерием истины служит «жизненная необходимость», «жизненная важность». Этот новый «гибкий» критерий, по словам Евгения, лежит и в основе формально- критического подхода как современному искусству, литературе, так и к религии, философии и науке. «В этих областях выше всего ценится «оригинальность», «поиск», «острота». Истина (если о ней вообще заходит разговор) оттесняется всё дальше и дальше на задний план и подменяется субъективными оценками «целостности», «подлинности», «индивидуальности»».
Завершая анализ витализма, Евгений писал: «За последние сто лет это движение обнаружило неоспоримое обветшание мира. И плод его отнюдь не «новизна», «жизненность» или «непосредственность», как отчаянно пытаются представить виталисты (и чего им так недостает), а разложение и неверие — признаки последней стадии умирающей, ненавистной им цивилизации». Евгений полагал, что за витализмом грядет последняя стадия — «нигилизм разрушения»: «Здесь мы обнаружим «чистый» нигилизм — яростную атаку на творение Божие, на человеческую цивилизацию, и атака эта не прекратится до полного уничтожения». Таков нигилизм безжалостного русского революционера Сергея Нечаева (прототипа Петра Верховенского в «Бесах» Достоевского) и его соратника Михаила Бакунина, который на вопрос, что он будет делать по приходе желанного порядка, ответил: «Тогда я, пожалуй, начну сносить всё, что построил». Евгений писал: «Именно так и правил Ленин, большой поклонник Нечаева, являя небывалую жестокость и беспринципность в политике — первый опыт такого рода в Европе, и Гитлер, возглашавший: «Нас можно уничтожить. Но тогда мы потянем за собой в геенну весь мир».
Описав различные формы нигилизма, Евгений перешел к исследованию его духовных истоков: «Нам не понять, в чём коренится успех нигилизма, почему появились такие его глашатаи, как Ленин и Гитлер, если мы не прозреем сути — воли сатаны, направленной на отрицание и бунт». Не найдя логического объяснения оголтелой кампании большевиков против христианской веры, Евгений предположил, что «война с Церковью шла не на жизнь, а на смерть потому, что только одна эта сила могла противостоять большевизму, могла доказать его ничтожество. Нигилизму не победить, пока в сердце хотя бы одного человека останется истинная христианская вера».
Современные люди, по словам Ницше, «убили Бога», и теперь в сердце у них — мертвый бог, великое ничто, пустота. Но «это лишь переходный период в духовной истории человека, некий резкий поворот», за которым грядет «новый бог». Разумеется, весь этот путь современный человек проделал не сам по себе. За таким явлением, как нигилизм, стоит разум изощренный, это — дело рук сатаны.
Обнажив духовную суть нигилизма, Евгений показал и его «программу» — дальнейшее следование сатанинским целям. «Первый и самый очевидный шаг — уничтожение старого порядка, почвы, напитанной Христианской Истиной, на которой возрастает человек. Здесь главная роль отводится насилию — любимому средству нигилистов. Далее следует переход от революции и всеобщего разрушения к обещанному «раю на земле», переход этот в марксистском учении зовется «диктатурой пролетариата». «Реалисты» как в коммунистических странах, так и в свободном мире создают новый порядок, где царят «организованность и эффективность» и где нет места любви уважению». Евгений узрел его признаки в бездушной «функциональной» современной архитектуре, в болезненном пристрастии к планированию, в «контроле рождаемости», в опытах по изменению наследственности и сознания и других подобных «программах», в которых «подробнейшая разработка соседствуют с ужасающим бездушием».
Евгений также показал, что разрушение старого и создание нового миропорядка лишь подготовка к более значительному и зловещему замыслу — к «преобразованию человека». Об этом мечтали Гитлер и Муссолини, Маркс и Энгельс, считавшие, что кровавым молотом революции можно как по волшебству выковать нового человека. Многие современные философы и психологи уже отметили перемену в людях теперешнего века насилия: человек лишился корней, личность низведена до самого примитивного, низшего уровня.
Образ «нового человека» запечатлен и в современной живописи и скульптуре, народившихся в основном после второй мировой войны. Евгений писал: «Новое искусство празднует рождение новой человеческой особи, нижеестественной и глубоко порочной». Но кроме изображения этого безнадежного уродства, искусство (точнее, его «оптимистическое» направление) создало своего «положительного» героя, этакого идеалиста с практической хваткой, готового решить любую самую трудную задачу». Как «отрицательный», так и «положительный» герои, писал Евгений, «знамения гибели человека, жившего доселе: странника на земле, признающего Небесный дом своим. Теперешний человек приземлен, ему неведомо истинное отчаяние и надежда, все чувства его привязаны к материальному. Эпоха отрицания и нигилизма исчерпала себя. «Новый человек» уже не отрицает Христианскую Истину — она ему просто безразлична. Всё его внимание обращено на мир сей».
Нигилизм, выполнив свою миссию, указывал дальнейший курс. Евгений считал, что наметки «нового человека» (и в марксовом реализме, и в витализме оккультистов и художников) — лишь черновики прообраза сверхчеловека, которого предрек Ницше вслед за нигилизмом. Как пустота — идол нигилизма — требует заполнения, а ожидание каких‑то свершений — «нового бога», так и «новый человек», изуродованный приниженным нигилизмом, лишенный веры и вконец сбившийся с пути, чает доверчиво и простодушно неких откровений и указаний, способных помочь ему обрести законченный вид. Нигилизм, создав новую породу людей, тщится утвердить и «совершенно новый миропорядок, который самые ярые его приверженцы не стесняясь называют «анархией»». Нигилизм — это вероисповедание, а «анархия — мироустройство, в котором, нет места Истине. Нигилизм — это средство, анархия — цель».
Евгений писал, что, согласно марксистским мифам, «нигилистическое государство. «отомрет», оставив миропорядок, невиданный в истории человечества, который, несомненно, будет «золотым тысячелетием»». Эта мечта революционеров об «анархическом тысячелетии» — грез апокалиптическая, извращение христианского упования на Царство Небесное. Это есть «царство антихриста, сатанинское «уподобление» Царствию Божию». По окончанию своей эры нигилисты видят «цель революции» — царство «любви», «мира» и «братства». Неудивительно, что «приняв нигилистическое преобразование мира, они уверовали в царство революции и видят мир глазами сатаны — в противоположность тому, чем мир является в очах Божьих».
В ПЕРВОЙ и во второй частях книги Евгений хотел рассмотреть современные философские идеи, которые повлияли на человека. В третьей — проанализировать претворение в жизнь этих идей, провозглашающих новый миропорядок (анархию), основанный на новой истине (нигилизме). В четвертой части он собирался описать возросшую на этой почве «новую духовность», которую современный человек якобы примет также естественно и добровольно, как некогда Истину Христианства.
. Субъективный идеализм привел к тому, что Евгений назвал «культом личного опыта». Человек, поставленный в центре бытия, поневоле оказывается мал и ничтожен, он ищет хотя бы временных духовных «озарений», дабы забыть о своем человеческом ничтожестве в «новом мироздании». «Культ «религиозного опыта», — указывал Евгений, — подменяет истинно духовный опыт христианства — единственный путь ко спасению и приобщению Бога». Евгений хотел показать «пропасть, разделяющую эти два понятия. Опыт сугубо личный, который можно при желании приобрести разными средствами (наркотиками, гипнозом или иными манипуляциями с сознанием, равно и «узаконенным» путем — развитием эстетического чувства или приобщением «космоса»), дает человеку возможность заглянуть в некий далекий от повседневной суеты мир. но такой опыт не способен преобразить человека, более того, в современных условиях, познав такое, человек укрепляется в мысли, что он — нечто особенное. Это — путь самости и заблуждений. И религиозным такой опыт не является, ибо может быть внушен и бесами (которых современный человек, лишенный веры, не видит в упор).
Противоположный ему опыт — духовный, приводящий к истинной встрече с Божественным. опыт этот приобретается жизнью, каждым делом, страданиями, смирением, почитанием, верой. Он не «услаждает» или «удовлетворяет», а, напротив, может быть исполнен скорбей и трудностей, опыт такой заканчивается не в земной жизни, а на Небесах.
Отрицая Христа, современный человек отрицает и этот истинный духовный опыт. Христос превращен в символ, в абстрактное понятие. Он живет лишь в сознании, и человек произвольно «приобщается» Его ради собственного удовольствия. В этом‑то и коренится главная беда сегодняшних заблудших людей: они живут собственным рассудком, в плену иллюзий, вдалеке от истинно Сущего».
