Иоанн Шаховской - АПОКАЛИПСИС МЕЛКОГО ГРЕХА
Вот, разъяренная нарушением заповеди Божьей, толпа подходит к Спасителю. Она влечет женщину, «взятую в прелюбодеянии», и готова ее за это побить камнями… Как благоговейно эта толпа выслушивает мудрый и кроткий ответ Спасителя на свой вопрос, и как сильно, живо говорит в это время совесть человеческая в каждом из этой толпы… Разве нечто такое возможно теперь? Безмолвные, обличаемые внутренним судом совести, эти грешники рассеиваются… Разве это могло бы произойти теперь? Трудно, во первых, предположить, что люди наших лет, столь искренне и так религиозно стали бы возмущаться прелюбодеянием; этот грех теперь приукрашен, обвит всеми бумажными лентами литературы, театра, фильма. Это область бесчисленных подражаний, особого тщеславия и своей героики. Разве возможно сейчас проявление такого религиозного отношения к греху, как у этой еврейской и языческой иерусалимской толпы? Трудно себе представить, чтобы люди в каком-либо социальном современном коллективе могли так огненно ревновать об исполнении Божьего закона и так божественно глубоко стыдиться при обличения тихого и кроткого голоса духовного Учителя… Смотрите, как начали все эти люди, один за другим, уходить «обличаемые совестью» своей! Не многие общественные обвинители ближнего могли бы сейчас проявить такую нравственную чуткость.
А грешный евангельский блудный сын… Как поражает он сознание наше тонкостью и глубиной своего покаяния. Удивительная душа, смиренностью своих чувств: «Отец, я недостоин называться твоим сыном, прими меня, как одного из наемников Твоих».
Встают перед нами и великие евангельские преступники, солгавшие Духу Святому, Анания и Сапфира… Внезапно они умирают от своего греха, утаив часть ими же самими добровольно отданного Богу имения. По сравнению с духовными лицемерами наших дней, не младенцы ли даже они?… Сколько христиан и пастырей в наши дни обещают Господу Богу отдать всю свою жизнь, а отдают лишь ничтожную ее часть, утаивая прочее для своих эгоистических целей.
А мытари, современные Господу Иисусу Христу, эти сборщики налогов, нечестные чиновники первого века, которых так гнушался палестинский народ, не дети ли и они по сравнению со многими чиновниками наших дней во всех странах и народах мира?
Даже классический, вспоминаемый человечеством постоянно, разбойник Варавва, освобожденный Пилатом вместо Христа, и, несомненно, убивший кого-нибудь на дороге, – как можно определить его преступление по сравнению с методическим и сознательно-беспощадным умерщвлением, «ради государственной пользы», в наши дни, миллионов невинных жертв, с их женами и детьми?
Посмотрите на Закхея мытаря – как он горячо устремляется к дереву, чтобы взобраться на него и увидеть Спасителя! Как он хочет увидеть Спасителя!
Как он радуется, что увидит Спасителя… Евангелие учит нас не только своими праведниками; оно нас ведет к покаянию, к Богу и образами своих грешников, их человечностью, их чуткостью к добру.
Вот они несут драгоценный алавастровый сосуд с миром и разбивают его, чтоб помазать тело Иисусово; вот они горько плачут после своего отречения; вот они останавливаются на дороге, как Савл, пораженные небесным видением… Все они изменяют свою жизнь, или, осуждая себя, на кресте своем, просят Господа «помянуть их».
Где наше миро, где наши слезы, где чуткость нашей совести, обличающей нас?… Ничего этого не видно. Мы предаемся своим планам, проектам, чувствам, страстям и забываем кроткую, любящую нас истину Христову. Мы ушли далеко, не только от Евангелия, но даже от евангельских грешников!
Великую силу Господь вложил в Свое Слово. Древние грешники удивляют нас своей человечностью и смиренностью, светящейся сквозь их грех. Образами этих грешников, лишенных черт нашего бесконечного самодовольства и самолюбования, Господь хотел вразумить нас и утешить – ведь и мы тоже можем стать такими же человечными грешниками, если невозможна для нас большая любовь к Богу.
Господь хотел, может быть, вызвать в нас не слезы, а целые потоки слез, при сравнении наших чувств с переживаниями этих евангельских грешников. Мы видим ясно, что такое – грешники Евангелия, и что мы собою представляем, с нашей цивилизованностью.
Хвалящий себя в храме Иерусалима древний фарисей, конечно, дитя, по сравнению с открытой и прикрытой саморекламой многих общественных, политических, даже церковных деятелей нашего мира.
Евангельская греховность – это «пастушеская свирель» по сравнению с назойливой, оглушительной и бесстыдной музыкой греха наших дней. Не только единично, но и коллективно восстают люди нашего века против Духа Божия. Белое так настойчиво называется в мире черным, и черное – белым… «Горы, падите на нас, и холмы, покройте нас»!
Кто имеет и наши дни силу шептать смиренную молитву мытаря? Мы все считаем себя благополучными мытарями, а ближних своих – фарисеями.
Мы не раскаиваемся, как Петр, и не отдаем нищим «пол-имения», как Закхей, от одного только взгляда Иисусова… Если бы мы могли только забыть елей, как неразумные евангельские девы! Или только закопать талант в печальную землю, ничего греховного не приобретая на него. Если бы, отвращая взор от Самой Истины, мы могли бы заниматься только своими семейными делами или благодушно испытывать своих волов… Но мы участвуем в преступлениях, входящих в мир, под видом особой заботы о людях и народах.
Даже самый великий грешник Евангелия – Иуда, среди отчаяния своего, осознал свой грех; и, если не раскаялся в нем истинно, пред Богом, то все же бросил свои преступные деньги, 30 сребреников, цену своего предательства, и, терзаемый совестью своей, сказал: «Предал я кровь неповинную». А разве не строится в наши дни, на невинных страданиях многих, мнимое благополучие людей и народов?
Вглядываясь в греховность, нам открытую в Евангелии, и всматриваясь в жизнь человечества, нельзя не видеть, что стоит уже «при дверях» Суд последний над миром.
Сияя нам праведностью своих праведников, Евангелие учит нас и образами своих грешников. Чтобы мы, ни в чем не видя своей правды, всю надежду возложили на Правду Христову. И, милостью Господа, вошли в нее.
НЕ КРАДИ
Каково должно быть истинное, религиозное отношение к собственности, к имуществу? Следуя слову своего Учителя и Господа, Христовы ученики все в мире считали Божьим, а не своим. Да, кроме нашего зла, которое принадлежит действительно нам, людям, все в мире есть собственность Божия! Тот, кто сотворил мир, тот в высшем смысле владеет всем. Верующий не может иначе мыслить. Все в мире – Божье, все – Христово. И человек сам принадлежит не себе, а Богу, – предназначен к вечной жизни в Боге. Но человек создан не как робот, а как сын. И призван свободно, сыновне принять волю Божью, найдя в ней высшую жизнь и радость.
Любовь создает общность и единство. Все, что имеет Отец, имеет и сын. Любовь стирает границу между «моим» и «твоим»; любовь соединяет людей и их имущество; а злоба, эгоизм, и тем более разбойническое насилие все время разрушают в мире любовь и границы между собственностью человека и – его личностью. Посягая на собственность человека, посягают на его личность. Эгоизм понуждает человека отнимать чужое и не отдавать своего. А любовь влечет человека беречь чужое и свое отдавать другим. Оттого идея материализма, как чуждая нравственного понимания мира и человека, не может создать настоящей общности между людьми; идея материализма противоположна самой сути духовной настоящей общности людей и углубляет разделение человеческое. Общность создается только чрез духовную область, область любви, доверия, веры, чрез дух любви, чрез живую веру и реальность Божьего и своего высшего бытия. Общность людей неосуществима через идею материализма.
На горе Синае людям был дан Божий Закон и дана была заповедь: «Не кради». Эта заповедь такая же ясная и понятная, как и заповеди: «Не убивай», «Не прелюбодействуй», ^Почитай отца своего и мать»… Десятой заповедью своей Божественный Закон запрещает даже чего-либо желать чужого и завидовать имуществу ближнего. Злом является все, что нарушает любовь к Богу и к человеку. Таким образом, заповедь Божья кладет основы настоящей человеческой культуры и открывает путь к высшей социальности и человечности. Философски говоря, всякая «собственность» ценна не сама по себе, а лишь как проекция – выражение и отражение – личности человека.
Потому никто из людей и не имеет права самовольно отнимать жизнь или имущество у своего ближнего. Человек имеет право только отдавать свою жизнь и свое имущество другим; отнимать же имущество человек имеет право лишь у самого себя. Образ такого, духом высокого человечества Христос показал в притче о Милосердном Самарянине. Милосердный Самарянин своей заботой и жертвенностью спас жизнь израненному разбойниками, лежавшему на дороге незнакомому человеку. Если свойства разбойников отнимать и свободу, и собственность, и жизнь других людей, то свойство истинного человека – помогать другим людям и делиться с ними своим имуществом и своими лучшими душевными чувствами, укрепляя и утешая жизнь окружающих людей. Таков путь настоящей человечности.
