Дзонгсар Кхьенце - Отчего вы не буддист
Однако большинство из нас не подвергает критической оценке свою версию загробной жизни: мы предпочитаем видеть эту перспективу туманной, подразумевая лишь, что там нас ждёт достойное место окончательного упокоения. Просветление, которого мы жаждем, – оно должно быть вечным, чем-то вроде постоянного места жительства. Или же кое-кто, возможно, полагает, что сумеет вернуться, погостив в этом бренном мире в качестве некоего божества или высшего существа, обладающего особыми силами, которых нет у нас, смертных. В таком качестве они будут иметь «Божественную неприкосновенность», подобно дипломату, путешествующему по особому паспорту. Как они считают, эта их неприкосновенность и высокое положение дадут им возможность получить все необходимые визы и забрать с собой своих близких. Но возникает закономерный вопрос: если у некоторых из этих новых иммигрантов имеется собственный установившийся образ мыслей – до пустим, им нравится носить какие-то вызывающие носки, которые смущают других небожителей, – не случится ли на небесах конфликт? А если всем «хорошим людям» предоставляют членство в небесном сообществе или нирване, чья версия счастья восторжествует?
Конечная цель всех живых существ, как бы мы её ни определяли, – это счастье. Нет ничего удивительного, что счастье – неотъемлемая часть определения жизни на небесах или просветления. Достойная загробная жизнь обязательно подразумевает, что мы наконец получаем всё то, к чему стремились в этой жизни. Обычно наша личная версия небес похожа на наш нынешний мир, разве только усовершенствованный и благоустроенный.
СЧАСТЬЕ – НЕ ЦЕЛЬ
Большинство из нас верит, что высшее свершение на духовном пути обретается лишь после того, как завершится эта жизнь. Мы привязаны к своему нечистому окружению и телу, а потому нам требуется умереть, чтобы достичь полного успеха. Только после смерти мы достигнем состояния божества или просветления. Поэтому лучшее, что мы можем сделать в жизни, – это готовиться к смерти: ведь наши теперешние поступки определят, вознесёмся мы на небеса или будем низвергнуты в ад. Некоторые уже утратили надежду. Им кажется, что они по сути своей люди греховные или злые и не заслуживают того, чтобы попасть в рай, – им уготована дорога в преисподнюю. Точно так же многие буддисты умом понимают, что каждое живое существо обладает одинаковым потенциалом, или внутренней сущностной природой, аналогичной природе Гаутамы Будды, но на эмоциональном уровне им кажется, что им недостаёт качеств или способностей, необходимых для того, чтобы получить доступ к золотым вратам просветления. По крайней мере не в этой жизни.
Для Сиддхартхи состояние конечного упокоения, небеса это или нирвана, – вовсе не какое-то место или удел: это избавление от смирительной рубашки заблуждения. Если вы всё же потребуете, чтобы вам указали физическое место, то им может оказаться именно то место, где вы сидите сейчас. Для Сиддхархти это было то самое место на плоском камне и охапке травы куша под деревом бодхи в нынешнем индийском штате Бихар. Каждый может посетить это физическое место даже сегодня. Та версия свободы, которой придерживался Сиддхартха, не исключительна. Она достижима в этой жизни и зависит от отваги, мудрости и усердия самого человека. Нет никого, кто не обладал бы этим потенциалом, включая даже тех существ, которые томятся в адских мирах.
Счастье не было целью Сиддхартхи. Его путь в конечном счёте ведёт не к «счастью» в нашем понимании этого слова. Это прямая дорога к свободе от страдания, свободе от иллюзии и заблуждения. Так что нирвана – это не счастье и не несчастье. Она выходит за пределы любых двойственных понятий, подобных этим. Нирвана – это покой. Сиддхартха учил Дхарме с той целью, чтобы полностью освободить таких людей, как Джек, который панически боится змей и из-за этого вынужден страдать. Это значит, что дело вовсе не в том, чтобы Джек испытал облегчение, поняв, что змея ему не угрожает. Он должен понять, что с самого начала никакой змеи не было, а был только галстук от Джорджио Армани. Иными словами, цель Сиддхартхи в том, чтобы избавить Джека от страданий и затем помочь ему понять, что с самого начала не было никакого независимо существующего страдания.
Мы могли бы сказать, что одно лишь понимание истины влечёт за собой достижение просветления. Возможность нашего продвижения по ступеням пути к просветлению, называемым уровнями бодхисаттвы, зависит именно от степени нашего понимания истины. Если в театре ребёнок испугался страшного чудовища, то страх может пройти, если малыша познакомить с актёром, снявшим костюм за кулисами. Точно так же вы освобождаетесь в той мере, в какой способны видеть подоплёку всех явлений и понимать истину. Даже если актёр снимает лишь маску, страх значительно уменьшается. Аналогично если человек понимает истину только частично, он достигает соответствующего освобождения.
Скульптор может изваять из мрамора прекрасную женщину, но ему следует поостеречься и не воспылать страстью к своему творению. Как Пигмалион создал статую Галатеи, так и мы сами создаём и своих друзей и врагов, но в процессе забываем об этом. Из-за того, что нам недостаёт осознанности, наши творения превращаются в нечто осязаемое и реальное, и мы запутываемся ещё больше. Если же вы в полной мере поймёте, и не только умом, что всё – лишь ваше творение, вы освободитесь.
Хотя счастье считается не более чем концепцией, неким умозрительным представлением, тем не менее в буддийских текстах для описания просветления используются такие термины, как «великое блаженство». Нирвану и в самом деле можно понимать как радостное состояние, потому что свобода от заблуждения и неведения, счастья и несчастья – это блаженство. Видеть, что источник заблуждения и неведения, например змея, никогда не существовал, – это ещё лучше. Вы ощущаете огромное облегчение, когда пробуждаетесь от страшного сна, но подлинным блаженством было бы, если бы этот кошмар вам никогда и не снился. В этом смысле блаженство – не то же самое, что счастье. Сиддхартха обращал особое внимание своих слушателей на тщетность поисков покоя и счастья в этом мире или в загробном, если они искренне хотят освободиться от сансары.
ЗАПАДНЯ СЧАСТЬЯ
У Будды был двоюродный брат по имени Нанда, который сильно, страстно любил одну из своих жён. Они были просто одержимы друг другом, не разлучаясь ни днём, ни ночью. Будда понял, что для брата настало время освободиться от этой зависимости, а потому он пошёл просить подаяние к его дворцу. Обычно никаких посетителей не пускали, потому что Нанда был занят только любовью, но Будда имел особую силу воздействия. В течение многих жизней он никогда не лгал и благодаря этой заслуге обрёл силу убеждения. Когда страж доложил, что Будда ждёт у дверей, Нанда с неохотой покинул свое любовное гнёздышко. Он чувствовал себя обязанным хотя бы поприветствовать своего двоюродного брата. Пока он не ушёл, жена послю – нила палец и начертила им кружок у него на лбу, сказав, что он должен вернуться прежде, чем этот кружок высохнет. Но когда Нанда вышел исполнить свой долг, Будда предложил ему посмотреть на нечто поистине редкостное и удивительное. Нанда попытался увильнуть от этого предложения, но Будда настоял на своём.
Вдвоём они отправились на гору, где жило много обезьян-лангуров, среди которых особым уродством отличалась одна одноглазая самка. Будда спросил Нанду: «Кто красивее: твоя жена или эта обезьяна?» Конечно же, Нанда ответил, что его жена прекраснее всех, и стал описывать её прелести. Пока говорил, он вспомнил, что слюна у него на лбу давно высохла, и ему очень захотелось вернуться домой. Однако вместо этого Будда перенёс Нанду на небеса Тушита, где его взору предстали тысячи прекрасных богинь и горы небесных богатств. Будда спросил: «Кто красивее: твоя жена или эти богини? » На этот раз Нанда поклонился и ответил, что по сравнению с этими богинями его жена похожа на ту одноглазую обезьяну. Тогда Будда показал Нанде пышный трон, что стоял пустой посреди всех сокровищ, богинь и стражников. Охваченный благоговением, Нанда воскликнул: «Кто восседает на этом престоле? » Будда велел ему спросить у богинь. Они ответили: «На земле есть человек по имени Нанда, который собирается стать монахом. Благодаря своим добродетельным поступкам он переродится на небесах и воссядет на этот трон, чтобы мы могли ему служить». Нанда тут же попросил Будду посвятить его в монахи.
Они вернулись в земной мир, и Нанда стал монахом. Тогда Будда призвал к себе Ананду, другого двоюродного брата, и приказал сделать так, чтобы все остальные монахи сторонились Нанды. Они должны были любой ценой избегать Нанды. «Не общайтесь с ним, потому что у вас разные намерения, а потому у вас разные воззрения и, конечно же, разное поведение, – сказал Будда. – Вы стремитесь к просветлению, а он ищет счастья и удовольствий». Монахи стали избегать Нанды, и тот стал печален и одинок. Он поделился своим горем с Буддой, посетовав, что на него никто не обращает внимания. Будда велел Нанде ещё раз последовать за ним. На этот раз они отправились в ад, где увидели всевозможные пытки, расчленение и удушение мучеников. Центром всей этой бурнойдея тельности был огромный котёл, вокруг которого собрались все служители ада, увлечённые грандиозными приготовлениями. Будда велел Нанде спросить, чем они занимаются. «О, – ответили они, – на земле есть человек по имени Нанда, который теперь стал монахом. По этой причине он надолго попадёт на небеса. Однако, поскольку он не отсёк корень сансары, он будет слишком поглощён наслаждениями мира богов, не стремясь создать больше благоприятных обстоятельств. Его заслуги исчерпаются, он падёт прямо в этот котёл, и мы его сварим заживо». В этот миг Нанда понял, что должен отречься не только от несчастья, но и от счастья сансары.
![Екатерина Слуднева - Если бы не ты[СИ]](/uploads/posts/books/5673/5673.jpg)
