Яков Кротов - Военная Россия
Единоначалие вовсе не исключает соревнования, даже поощряет его. От конкуренции экономической или от карьеризма внутриармейская отличается коллективизмом. Карьеризм тут вызывает жесточайшее неприятие. Конкурируют полки — а если речь идёт о стране-армии, то конкурируют учреждения, министерства, организации. Цель конкуренции — не прибыль и не самоутверждение, а завоевание похвалы начальства. Конкуренция осуществляется не через производство и творчество, а через разрушение и уничтожение. Начальство поощряет рознь и ненависть между своими подданными-военными. Это позволяет и в отсутствие войны поддерживать боевой дух и навыки убийства. При этом взаимное истребление носит игровой характер, — такова природа «неистребимости» российского чиновничества со всей его коррумпированностью. Это не «чиновничество» — это штаб, это гвардейские дивизии, спорящие с армейские и между собою за первенство, и т. п. Это не коррумпированность — это нормальное для страны-армии прокормление себя грабежом. Солдат должен выполнять приказ любой ценой, и если для форсирования реки нужно бревно, он разрушает весь дом и берёт это бревно, а не рубит дерево. С точки зрения нормальной — гражданской — психологии страна-армия и её члены всю жизнь только и делают, что разыскивают и режут куриц, которые несут золотые яйца. Это не потому, что солдатам приказано разыскивать золотые яйца. Им приказано организовать омлет на завтрак, а яйца ищут, какие есть. Просто куры, которые несут обычные, не золотые яйца, быстрее убегают. Побегайте, когда у вас в желудке злиток золота!
Единоначалие поощряет не только конкуренцию, но и карьеризм (хотя его никто не любит, но все его практикуют). Единый начальник поощряет критику — разумеется, не в свой адрес, а в адрес всех прочих. Вера в доброго царя — отнюдь не инфантилизм, если только не считать всех солдат детьми. (Солдаты не прочь — хороший командир "отец солдатам", и царь — "батюшка"). "Жалует царь, да не милует псарь", — это характерное отношение фронтовика к тыловику, полевых офицеров к "штабным крысам". Ругань в адрес всевозможных бесчинств в министерствах — это ежедневный ритуал, скрепляющий единство армии и главнокомандующего. Русские цари чехвостили своих генералов с таким же энтузиазмом, как русские солдаты. В советское время этому способствовало то, что формально диктаторы носили скромные титулы заведующих канцелярией ЦК ("секретарей"). Они могли спокойно делать вид, что не они назначали премьеров и министров. В правление же пост-советских диктаторов этот обряд приобрёл уже совершенно иррациональные черты: президент обличал "руководство страны", которое всё было покорным исполнителем его распоряжений. Тем не менее, ритуал соблюдался и даже, как это обычно и бывает с ритуалами, утратившими даже видимость реальности, совершался с подчёркнутым энтузиазмом и частотой. Разумеется, принципиальная критика единоначалия (самодержавия, "диктатуры пролетариата", "вертикали власти") каралась и карается быстро и с демонстративной жёсткостью. Даже к конкурентам, желающим захватить трон, власть относится спокойнее, чем к тем, кто предлагает трон упразднить.
Главком Военной России оказывается в точности подобен римскому принцепсу (императору). Начиная с Юлия Цезаря, главы Римской империи, вожди прежде всего военные, назначались (оформлялось это как усыновление предыдущим принцепсом). Престол не наследовался. Сходство и в том, что культ личности главнокомандующего неизбежен при его жизни так же, как неизбежно осквернение его памяти после смерти. Даже мёртвый не должен конкурировать с живым главкомом.
ИМПЕРСКАЯ РОССИЯ
История России начинается в конце XV столетия. Отчасти это произошло, потому что монгольская империя ослабла настолько, что перестала контролировать русские земли. Не менее важной и, более того, положительной причиной стало желание русских создать свою империю. Империализм отличает Россию от Белоруссии и Украины.
Факт рождения в XV веке как империи Россия после 1917 года осмыслила для себя как факт преображения «Руси» ("Киевской Руси", "древней Руси") в "централизованное государство". Сама идея, что "централизованное государство" есть некое особое явление, есть идея империалистическая, видящая себя «центром», а весь остальной мир — периферией, потенциальной своей частью, несовершенной именно в силу оторванности от «центра».
Несколько освободившиеся от империалистического гипноза историки XIX века создали концепцию, согласно которой в истории российской Церкви переломным моментом была борьба «осифлян» и «нестяжателей». Исследования ХХ столетия показали, что такой борьбы не было и что взгляды Нила Сорского, Иосифа Волоцкого и их учеников не различались хотя бы так, как различались взгляды либеральных и консервативных националистов России XIX века. Вера в мнимое противостояние «добрых» и «злых» православных была, впрочем, движением к освобождению от имперского мифа.
Россия возникла как империя, ориентированная на Европу. На Запад были устремлены её наиболее мощные (хотя и наименее результативные) военные походы. С Запада приглашали «спецов», начиная с конца XV столетия. Западные литературные и политические традиции рассматривались как высшие. Однако, Запад рассматривался не как потенциальный союзник или учитель, а как враг, владеющий незаконно ценностями, которые в истинном их виде принадлежат России. Так частью имперской идеологии России стало сочетание восточных практик и западных идеалов, озлобленная зависть к Западу и постоянное поношение Запада за то, что он изменяет собственным идеалам, которые якобы лучше осуществлены в России.
Российская империя была империей "в лучшем смысле слова" — как и Британская, и Австрийская. Это была империя, которая сохраняла безусловное господство одной нации, но давала возможность и завоёванным народам сохранять определённую долю свободы. Типично русская гордость размером страны — не во всех странах встречается. Такая гордость логична только длля империализма. Даже лучшая из империй, впрочем, всего лишь плохо замаскированный патернализм. Завоёвывая другого, завоеватель всегда утверждает, что "в союзе" будет лучше, плодотворнее. Такова психология всякой Вавилонской башни. Национальное государство якобы всегда — ужас, резня, одичание. Империя — фонтан "Дружба народов", "хинди-руси пхай-пхай". И сын степеней может спокойно существовать в своей степи, «сохраняя», "приумножая" и расцветая…
В реальности этот идеал никогда не осуществлялся и осуществлён быть не может, почему империи и обречены на распад. Это не означает, что мононациональные государства — идеал, но это означает, что всякое насильственное объединение хуже любого мононационального государства.
Проверка здесь крайне проста. Любой империалист, утверждающий, что другому народу лучше в составе его империи, заявит о своём народе, что его ни в коем случае нельзя подчинять никакой империи. Русский империалист скажет, что включения чеченцев в состав России — ко благу чеченцев, но рассмеётся при одной мысли о том, что русским, возможно, лучше было бы в составе Германии. Правильно рассмеётся, кстати.
Империализм, к счастью, знает о себе, что нечист, и пытается оправдаться. Тень империализма — озлобленное желание всех представить империалистами. Так российские империалисты убеждены, что США — империалистическая держава. Тут осуществляется обычное для человека стягивание противоположностей: свободный мир изображается чуть менее свободным, чем он есть, а свой мир — чуть более свободным. Война США в Ираке рисуется более бесчеловечной и противозаконной, чем она есть, а война России в Чечне — менее бесчеловечной и противозаконной, чем на самом деле, и вуаля — оказывается, что война США в Ираке гнусна, а война России в Чечне — святое дело.
Поймать за руку империалиста теоретически просто. Достаточно указать, что Европейский Союз — вполне приемлемая форма «империи», и пусть, коли уж хочется единства, будет вместо СССР или РФ вхождение в Европейский Союз. Разумеется, последует отказ — теоретически! Практически же империализм иррационален и способен выворачиваться, используя логику не для диалога, а для ухода от диалога в аутизм.
Советская же империя — как и пост-советская — утратила даже то относительно позитивное, что было в Российской империи. В ней было и есть плохо всем народам, потому что антиправовое государство всем одинаково наносит ущерб. Советская и пост-советская автократия разрушает не народы, а личность — но, поскольку народы состоят из личностей, а не наоборот, то автократия разрушает и национальное. Национальное сохраняется в виде шелухи, "ансамбля национальной песни и пляски", топочущего по сцене в угоду начальству.
* * *Все колониальные империи завоёвывали колонии, но лишь тогда завоевания были сколько-нибудь успешны, если завоеватели были не только завоевателями. Поэтому колониальные империи, созданные голландцами, англичанами, французами, хотя и распались, но повлияли и на бывших властителей, и на бывшие колонии. Россия же, в которой за армией не стояло ничего, ибо вся страна была армией, и колонии завоёвывало с намного меньшим успехом, и не обогатила ни свою культуру, ни культуру покорённых народов. В России нет такого мифа о Средней Азии, как в Англии — об Индии, и русскому в страшном сне не придёт в голову поехать отдыхать в бывшую колонию или помещать у себя на полке сувенир из Самарканда. Западные империи создавались прежде всего коммерсантами, которые манипулировали армией, Российская — армией, которая манипулировала коммерсантами. Российская армия лишь изредка пропускала вперёд коммерсантов, чтобы затем отодвинуть их в сторону — и погубить начатое дело. Аляску начинала осваивать Русско-Американская компания Шелихова и других, созданная в 1798 г. при указу Павла на вполне английский манер. Прибыли были фантастические — прежде всего, от добычи шкур каланов. В 1821 г. устав компании был изменён — её возглавили военные. Они понизили закупочную цену на шкуры, установили себе колоссальные оклады 1500 рублей в год), в итоге в 1840-м годам алеуты истребили каланов (чтобы побольше продать) и начали бунтовать против русских. К середине XIX компания стала убыточной, казна вливала в неё сотни тысячи рублей без особого толка. Обрусения местного населения достигнуто не было — офицеры лишь развлекались с наложницами из местных племён. По тем же причинам Россия отказалась от Калифорнии: к 1820-м годам русские выбили всего морского котика, а вести настоящий бизнес офицеры не умели и не хотели. Россия успешна начала освоение Гавайских и Маршалловых островов, но Николай I отказался от них, потому что в числе сотрудников компании оказались декабристы Рылеев и Батеньков, планировавшие создать тут идеальную Россию, "без мужеложства, со школами и театрами".
