Фома Аквинский - Сумма теологии. Том X
Ответ на возражение 1. Это подобие обнаруживает истинность человеческой природы Христа, поскольку обо всех, кто поистине существует в человеческой природе, говорят, что они подобны по виду, а не просто по мнимому подобию. Апостол доказывает это, когда далее говорит, что Он был «послушным даже до смерти (и смерти крестной)» (Филип. 2:8), что было бы невозможно, если бы речь шла только о мнимом подобии.
Ответ на возражение 2. Принятие истинного тела никоим образом не уменьшило достоинство Сына Божия. Об этом Августин говорит так: «Он сделал Себя пустым, приняв форму раба, поскольку Ему надлежало стать рабом, нисколько не утратив при этом от полноты формы Божией». В самом деле, Сын Божий принял истинное тело не для того, чтобы стать формой тела, что было бы противно божественной простоте и чистоте, поскольку означало бы принятие тела в единство природы, каковое принятие, как было разъяснено нами выше (2, 1), невозможно, но, сохраняя различие природ, Он принял тело в единство Лица.
Ответ на возражение 3. Образ должен соответствовать действительности в том, что касается сходства, а не в том, что касается истинности. В самом деле, если бы они были во всем тождественны, то, как говорит Дамаскин, речь бы шла уже не об образах, а о самой действительности[80]. Следовательно, предзнаменованиям Ветхого Завета в большей степени приличествовало быть представленными в видениях как некие образы, а явлению Сына Божия в мире – произойти в реальном теле, которое символизировали эти образы. Поэтому апостол говорит: «Это есть тень будущего, а тело – Христос»[81] (Кол. 2:17).
Раздел 2. Надлежало ли Сыну Божию принять плотское, или земное, тело?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что Христос обладал не плотским, или земным, телом, но – телом небесным. Ведь сказал же апостол, что «первый человек из земли, перстный, второй человек – Господь, с неба» (1 Кор. 15:47). Но первый человек, Адам, как это явствует из слов Писания (Быт. 1:2), имел тело, сотворенное из праха земного. Следовательно, второй человек, Христос, имел небесное тело.
Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано: «Плоть и кровь не должны наследовать Царства Божия»[82] (1 Кор. 15:50). Но Царство Божие в первую очередь надлежит усматривать в Христе. Следовательно, в Нем не могло быть никакой плоти или крови, и тело Его было небесным.
Возражение 3. Далее, все наилучшее надлежит приписывать Богу. Но из всех тел наилучшим является небесное тело. Следовательно, Христу приличествовало принять [именно] такое тело.
Этому противоречит сказанное Господом: «Дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня» (Лк. 24:39). Но плоть и кости произведены не из материи небесных тел, а составлены из низших элементов. Следовательно, тело Христово было не небесным, а плотским и земным.
Отвечаю: те же самые доводы, которые мы привели в доказательство того, что тело Христа не было мнимым, могут быть использованы и для доказательства того, что оно не было небесным. Так это, во-первых, потому, что как человеческая природа Христа не была бы истинной, если бы Его тело, как утверждал Мани, было мнимым, точно так же этого бы не было, если бы оно, как утверждал Валентин, было небесным. В самом деле, коль скоро форма человека естественна, то ей требуется конкретная материя (так сказать, [эти вот] плоть и кости), которая, как это явствует из сказанного Философом, входит в определение человека[83]. Во-вторых, потому, что это умалило бы истинность того, что было сделано Христом в теле. Ведь небесное тело, как было доказано в первой [книге трактата] «О небе», бесстрастно и неуничтожимо[84], и потому если бы Сын Божий принял небесное тело, то Он поистине не жаждал бы и не алкал, не претерпел бы страстей и смерти. В-третьих, потому, что это принизило бы истинность [Самого] Бога. В самом деле, Сын Божий явил Себя людям как имеющий чувственное и земное тело, и если бы Он [на самом деле] обладал небесным телом, то это Его явление было бы ложным. Поэтому мы говорим, что «Сын Божий был рожден и принял плоть от тела Марии Девы, а не взял ее с Собою с небес».
Ответ на возражение 1. О Христе говорится как о сошедшем с небес двояко. Во-первых, со стороны Его божественной Природы. Не в том, конечно, смысле, что божественная Природа прекратила быть на небесах, а в том, что Он начал быть здесь внизу новым способом, а именно посредством принятой Им природы, согласно сказанному в Писании: «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес, Сын Человеческий, сущий на небесах (Ин. 3:13).
Во-вторых, со стороны Его тела. Не в том, конечно, смысле, что с небес сошла самая субстанция тела Христова, а в том, что Его тело было сформировано небесной силой, то есть Святым Духом. Поэтому Августин, разъясняя приведенные слова, говорит: «Я называю Христа небесным человеком потому, что Он не был зачат человеческим семенем». И такое же точно разъяснение дается Иларием.
Ответ на возражение 2. Плотью и кровью в настоящем случае названа не субстанция плоти и крови, а преходящая плоть, которой не было в Христе со стороны греха, хотя в течение некоторого времени она была в Нем со стороны наказания, дабы Он смог исполнить дело нашего искупления.
Ответ на возражение 3. Такое возвышение слабого и земного тела есть величайшая слава Господня. Поэтому, выступая на главном совете Эфесского собора, св. Феофил сказал, что «подобно тому, как искуснейшими в своем ремесле почитают не столько тех, кто демонстрирует свое искусство с помощью драгоценных материалов, сколько тех, кто, используя материал беднейший… лежащий прямо под ногами, являет всю силу своего ремесла; точно так же и лучший из всех ремесленников, Слово Божие, пришел к нам, приняв не сделанное из драгоценной материи небесное тело, но явил величие Своего искусства в прахе».
Раздел 3. Принял ли Сын Божий душу?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что Сын Божий не принимал души. Так, Иоанн, проповедуя тайну Воплощения, говорит: «Слово стало плотию» (Ин. 1:14), и при этом ничего не говорит о душе. Но то, что «Слово стало плотию», означает не изменение в плоть, а принятие Им плоти. Следовательно, похоже, что Он не принимал души.
Возражение 2. Далее, душа необходима телу для его оживления. Но представляется так, что телу Христову в этом не было никакой надобности, поскольку о Слове Божием сказано: «У Тебя – источник жизни» (Пс. 35:10). Поэтому похоже на то, что при наличии Слова наличие души было бы излишним. Но, как говорит Философ, «Бог и природа ничего не делают всуе»[85]. Следовательно, похоже, что Слово не принимало души.
Возражение 3. Далее, посредством соединения души и тела устанавливается общая природа, каковая суть человеческой вид. Но, как говорит Дамаскин, «в отношении к Господу нашему Иисусу Христу нельзя найти общий вид»[86]. Следовательно, Он не принимал души.
Этому противоречит следующее высказывание Августина: «Не должно прислушиваться к тем, которые говорят, что Словом Божиим было принято одно только человеческое тело и что слова «Слово стало плотию» означают, что Сын Человеческий не имел ни души, ни какой-либо иной части человека помимо плоти».
Отвечаю: как говорит Августин[87], вначале Арий, а вслед за ним и Аполлинарий считали, что Сын Божий принял только плоть без какой бы то ни было души, утверждая, что место души в теле заняло [Само] Слово, из чего следовало, что в Христе было не две природы, а только одна, поскольку из души и тела устанавливается одна человеческая природа. Но это мнение ошибочно по трем причинам.
Во-первых, потому, что оно противоречит авторитету Священного Писания, в котором Господь прямо говорит о Своей душе: «Душа Моя скорбит смертельно» (Мф. 26:38); и еще: «Власть имею опять принять ее», то есть душу[88] (Ин. 10:18). На это Аполлинарий отвечал, что [дескать] о душе сказано метафорически, в том смысле, в каком в Ветхом Завете сказано о душе Бога: «Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя» (Ис. 1:14). Но, как говорит Августин[89], евангелисты рассказывают нам о том, как Иисус удивлялся, возмущался, скорбел и желал. Но это так же свидетельствует о том, что Он обладал истинной душой, как то, что Он ел, спал и уставал свидетельствует о том, что Он обладал истинным человеческим телом. В противном случае, то есть если бы обо всем этом было сказано метафорически, как это было сказано о Боге в Ветхом Завете, истинность евангельских историй была бы поставлена под сомнение. Ведь одно дело то, что было предвозвещено нам в виде образов, и совсем другое – те исторические события, которые поистине были сообщены нам евангелистами.
