Эммануил Сведенборг - Истинная Христианская Религия
(2) Выше я говорил, что Божественная любовь, излучаемая Господом, как солнцем, ощущается ангелами как тепло, а Божественная мудрость из того же источника воспринимается как свет. Любой, кто не в состоянии мышлением проникнуть сквозь внешнюю видимость, может утвердиться во взгляде, что это тепло - не более чем тепло, а этот свет - не более чем свет, такие же, как свет и тепло, излучаемые солнцем нашего мира. Но тепло и свет, излучаемые Господом, как солнцем, заключают в себе все бесконечные возможности в Господе, тепло содержит при этом все бесконечные возможности Его любви, свет - все бесконечные возможности Его мудрости. Поэтому они также содержат до бесконечной степени все благо, составляющее милосердие, и истину, составляющую веру. Причина в том, что это самое солнце находится повсеместно в форме его света и тепла; и солнце это представляет собой сферу, наиболее близко окружающую Господа, и исходящую от Его Божественной любви и в то же время от Его Божественной мудрости. Ибо как уже много раз говорилось, Господь находится посреди этого солнца.
(3) Эти утверждения теперь ясно показывают, что не бывает так, чтобы чего-то недоставало, и это помешало бы человеку получить от Господа, раз Он вездесущ, все благо, составляющее милосердие и всю истину, составляющую веру. То, что во всем этом нет недостатка, очевидно из рассмотрения любви и мудрости небесных ангелов; у них эти качества от Господа, и не поддаются описанию, поскольку превосходят всякое понятие природного человека, при этом они могут возрастать вечно.
Бесконечные возможности, заключенные в тепле и свете, излучаемых Господом, хотя они и воспринимаются просто как свет и тепло, можно пояснить на примере различных явлений природного мира. Скажем, звук человеческого голоса и речи слышится как простой звук, тем не менее, ангелы, слыша его, различают в нем все склонности, которые составляют любовь этого человека, и, кроме того, обнаруживают, каковы эти склонности, и какого они рода. Что все это скрывается в звуке, можно в некоторой степени понять даже по звучанию чьей-либо речи: слышится ли в ней презрение, или издевка, или ненависть; и равно слышится ли в ней любовь к ближнему, или добрая воля, или бодрость, или другие склонности. Нечто подобное есть и во взгляде устремленных к кому-либо глаз.
(4) Другой иллюстрацией могут послужить ароматы больших садов или широко раскинувшихся цветущих лугов. Благоухание, издаваемое ими, состоит из тысяч и десятков тысяч различных запахов, но, несмотря на это, они все же воспринимаются как одно. Подобно тому и многое другое, однородное по внешнему виду, внутренне же разнообразное.
Чувства симпатии и антипатии представляют собой не что иное, как склонности духа; они привлекают другого тем сильнее, чем больше он похож, и отталкивают тем сильнее, чем больше он отличается. Хоть эти чувства и неисчислимы, и не ощущаются никаким телесным чувством, тем не менее, они воспринимаются органами чувств души как одно; и это именно то, что определяет, кому быть вместе и объединяться в общество в духовном мире. Я привел эти сравнения, чтобы пояснить все вышесказанное о духовном свете, который излучается Господом, заключающим в Себе всю мудрость и всю веру; и чтобы показать, что это тот свет, который позволяет разуму видеть и подвергать анализу разумные соображения точно так же, как глаз видит природные предметы и оценивает их размеры.
366.
(iii) Как именно наития, вливающиеся от Господа, принимаются человеком, зависит от его формы.
Форма здесь означает состояние человека относительно его любви и мудрости, иными словами, относительно его склонностей к различным видам добра милосердия, и в то же время относительно его восприятия истин своей веры. Выше я показал, что Бог один, неделим и неизменен от вечности и вовеки, но не так неизменен, как обычный предмет, а бесконечно неизменен, так что все изменения происходят из-за того предмета, в котором Бог. Изменения вносит форма, или состояние, приемника, что явствует из жизни младенцев, детей, молодежи, взрослых и пожилых. У каждого жизнь одна и та же, потому что у него одна и та же душа, с младенчества и до старости; но как изменяется ее состояние в соответствии с разными возрастами и приспособленностями, так изменяется и восприятие человеком жизни.
Жизнь Бога представлена во всей ее полноте не только в добрых и религиозных людях, но и в дурных и безбожниках; и не иначе, чем у ангелов небес и у духов ада. Различие между ними в том, что злые преграждают дорогу и закрывают дверь, чтобы не дать Богу войти в нижние уровни их духа; тогда как добрые уравнивают путь и открывают дверь, приглашая Бога войти также и в нижние уровни их духа, при том, что Он уже обитает в верхних уровнях. Этим они приспосабливают состояние воли к приему вливающихся любви и милосердия, и состояние разума к приему вливающихся мудрости и веры, другими словами, к тому, чтобы принять Бога. Злые же, напротив, преграждают этот поток разнообразными вожделениями плоти и развращениями духа, которые они ставят на его пути и так препятствуют его проникновению. Но наряду с этим Бог остается в их высших отделах со всей Своей Божественной сущностью, и дает им способность хотеть добра и понимать истину. У каждого есть такие способности, и так быть никоим образом не могло бы, если б не было в его душе жизни, исходящей от Бога. Мне дана была возможность убедится на долгом опыте, что даже у злых есть такие способности.
(3) Каким образом жизнь, которую каждый приемлет от Бога, зависит от его формы, можно пояснить на примере всякого рода растений. Всякое дерево, всякий куст и всякая трава принимают льющиеся на них тепло и свет в соответствии со своей формой. И это верно не только для хороших и полезных растений, но даже для тех, которые вредны. Не солнце своим теплом вносит изменения в их формы, а сами формы видоизменяют оказываемое действие. То же самое и с предметами минерального царства. Любой из них, благородный ли, грубый ли, принимает проникающий в него поток, в соответствии с формой, представляющей собой строение его частиц. Так, один камень отличается этим от другого, один минерал от другого, и один металл от другого. Некоторые из них обнаруживают великолепнейшее разнообразие цветов, некоторые пропускают свет без расцвечивания; а некоторые рассеивают в себе свет и поглощают его. Эти несколько примеров могут служить обоснованием того, что, как солнце природного мира равно присутствует своим теплом и светом как в одном предмете, так и в другом, но из-за принимающих форм получается разное его действие, точно так же и Господь присутствует из солнца небес. Ибо Он находится посреди него со Своим теплом, которое по своей сути - любовь, и со Своим светом, который по своей сути - мудрость. Но именно из-за формы человека, определяемой состоянием его жизни, получается разное действие; а следовательно, не Господь несет ответственность за то, что человек не родился заново и не спасен, а сам человек.
367.
(iv) Однако человек, который разделяет Господа, милосердие и веру, является не формой, способной принять их, а скорее формой, разрушающей их.
Любой, отделяющий Господа от милосердия и веры, отнимает у них жизнь; милосердие и вера без жизни либо не существуют, либо мертворожденные. Господь - сама жизнь; смотри об этом выше, 358. Каждый, кто признает Господа и отделяет милосердие от Него, признает Его только на устах. Такое признание и исповедание - всего лишь холод, лишенный всякой веры; ибо они лишены духовной сущности, ведь сущность веры - милосердие. С другой стороны, каждый, кто делает дела милосердия, и не признает при этом Господа Богом небес и земли, единым с Отцом, как Он Сам учит, может заниматься только природным милосердием, которое не содержит вечной жизни. Люди церкви знают, что все добро, если это по сути добро, исходит от Бога, следовательно, от Господа, который и есть истинный Бог и жизнь вечная (1 Иоанн 5:20). Это верно и о милосердии, ведь добро и милосердие составляют одно.
(2) Вера, отделенная от милосердия, это не вера, потому что вера - это свет жизни человека, а милосердие - ее тепло. Поэтому, когда милосердие отделяют от веры, это равнозначно разделению тепла и света. От этого состояние человека напоминает состояние мира зимой, когда все, что над землей, вымирает. Милосердие и вера, если это настоящее милосердие и настоящая вера, разделимы не более, чем воля и разум: если их разделить, то разум обратится в ничто, а за ним вскоре и воля. То же самое с милосердием и верой, поскольку милосердие пребывает в воле, а вера - в разуме.
(3) Отделение милосердия от веры подобно отделению сущности от формы. Ученому миру хорошо известно, что сущность без формы и форма без сущности - ничто, поскольку сущность не может иметь никаких качеств иначе, как от формы, и форма не может образовать ничего продолжительно существующего, иначе как по своей сущности. Значит, о каждой из них ничего нельзя утверждать, если они отделены друг от друга. Милосердие абсолютно так же является сущностью веры, а вера - формой милосердия, как благо служит сущностью истины, а истина - формой блага, о чем было сказано раньше.
