Леон Дени - Спиритизм - Религия Будущего
65 Высокие небеса суть родина идеальной и совершенной красоты, коей вдохновляются все искусства. Высшие духи в исключительно большой степени обладают чувством прекрасного, и все они умеют осуществлять его в произведеньях, пред коими бледнеют шедевры Земли. Всякий раз, как новое проявленье гения произошло в нашем мире, всякий раз, как искусство раскрылось в некоей совершенной форме, можно считать, что какой-то дух, снисшедший из высших сфер, воплотился на Земле, дабы приобщить людей к великолепиям вечной красоты. Для высшей души искусство, во всех многообразных видах его, есть молитва, уваженье, возданное вечной Сути. Поскольку сам дух флюидичен, то он воздействует и на флюиды пространства. Его мощная воля соединяет их, располагает их по его усмотренью, сообщает им цвета и формы, кои соответствуют его цели. Посредством этих флюидов создаются творенья, не поддающиеся никаким сравненьям и анализам. В эфирных обиталищах справляются духовные праздники. Духи чистые, полыхающие светом, собираются там семьями. Сладкие гармонии, пред коими земные гармонии лишь фальшивые шумы, чаруют их, а обрамленьем им служит бесконечное пространство, чудесное зрелище миров, вращающихся в беспредельности и присоединяющих ноты свои к голосам небесным во вселенском гимне, коий возносится к Богу. В этой бесчисленной толпе все духи знают и нежно любят друг друга. Узы дружбы и любви, соединявшие их в материальной жизни и разорванные смертью, восстановились навеки. Из различных точек пространства и из высших миров приходят они поведать об успехах своих миссий, своих трудов, поздравить друг друга с достигнутым и оказать взаимную помощь в трудных делах. Никакая задняя мысль, никакая зависть не закрадываются в эти тонкие души. Любовь, доверие, искренность председательствуют на этих собраниях, где внимают указаньям божественных посланников, где берут на себя новые задачи, коие будут способствовать ещё большему вашему возвышению. Одни соглашаются бдеть над прогрессом и развитием наций и миров, другие воплощаются на землях пространства, чтобы совершить там дело самопожертвованья, чтобы наставить людей в нравственности и науке; другие - духи наставники и хранители - присоединяются к какой-либо воплощённой душе, поддерживают её на неровном пути существования, ведут её от рождения до смерти в течение долгой последовательности жизней, встречая её на исходе каждой из них на пороге незримого мира. На всех ступенях духовной иерархии дух исполняет свою задачу в беспредельном деле прогресса и содействует осуществленью высших законов.
66 И чем больше дух очищается, тем сильнее, тем горячее становится в нём потребность любить, вовлекать в свой свет и в своё счастье, в своё бытие, в коем неведома боль, всё то, что страдает, всё то, что борется и мечется на самом дне бессмертного существованья. Когда такой дух усыновляет одного из своих низших братьев, становится его хранителем и наставником, с каким любящим участием, с какой нежной заботой поддерживает он шаги его, с какой радостью видит он его успехи, с какой горечью сознаёт падения, коих он не смог предвидеть! Как дитя, вышедшее из колыбели, делает первые шаги на глазах умилённой матери своей, так и опекаемый дух пробует свои силы в житейских битвах под невидимым покровительством своего духовного отца. У каждого из нас есть свой гений-опекун, коий вдохновляет нас в трудные часы и направляет по прямому пути. Здесь источник поэтической христианской легенды об ангеле-хранителе. Нет мысли более утешительной и сладостной. Знать о том, что некий верный друг всегда готов прийти нам на помощь, сблизи как и издали, влиять на нас через большие расстояния так же как и быть рядом с нами в испытаньи, давая нам советы через интуицию, согревая нас своей любовью, - всё это бесценный источник нравственной силы. Мысль о том, что свидетели, доброжелательные и невидимые, присутствуют при всех наших действиях, огорчаются или радуются им, хороша ещё и тем, что внушает нам больше мудрости и осмотрительности в делах наших. Именно чрез эту оккультную поддержку укрепляются узы солидарности (сопричастности), соединяющие мир небесный с земным, дух освобождённый с человеком, духом заточённым в теле. Чрез это постоянное содействие создаются взаимные глубокие симпатии, завязывается прочная и бескорыстная дружба. Любовь, одушевляющая возвышенного духа, постепенно распространяется на все существа, непрестанно возносясь к Богу, отцу душ, источнику всех эмоциональных сил.
67 Дух чистый несёт в себе свой свет и своё счастье; они всюду с ним; они суть составная часть его существа. Точно так же дух преступный влачит с собой свою ночь, свою кару, свой позор. Страданья порочных душ, не будучи материальными, от того не делаются менее мучительными. Ад - всего лишь химера, плод воображения, пугало, необходимое, быть может, для того, чтоб устрашать им народы, переживающие пору детства, но коие, во всяком случае, не имеет в себе ничего действительного. Совсем иное дело ученье духов о муках грядущей жизни: гипотезам, предположениям, мифам нет в нём места. И действительно, страданья эти описываются нам теми, кто сами претерпевают их, подобно тому, как другие обрисовывают нам свои восторги. Они не налагаются произвольной волей. Не выносится никакого приговора. Дух подвергается естественным последствиям своих действий, кои по закону бумеранга возвращаются к нему, неся с собой награду или кару в зависимости от природы их. Существо страдает в загробной жизни не только от совершённого им зла, но и от своего бездействия и своей слабости. Одним словом, жизнь эта - его собственное творенье; она такова, какою он изваял её своими собственными руками. Страданье внутренне присуще состоянью несовершенства; оно ослабевает по мере развития и исчезает, когда дух победил материю. Наказанье дурного духа продолжается не только в духовной жизни, но и в последующих воплощениях, кои увлекают его в низшие миры, где существованье непрочно и ненадёжно и где самодержно царствует боль. Именно эти миры можно было бы отнесть к разряду адов. Земля, со многих точек зрения, должна быть включена в их число. Вокруг этих миров, каторг вращающихся в пространстве Космоса, парят мрачные сонмы несовершенных духов в ожиданьи часа перевоплощенья. Мы видели, насколько фаза высвобожденья из тела мучительна, растянута, полна смятенья и отчаянья для духа, отдавшегося страстям. Иллюзии земной жизни живут в нём и не ослабевают с годами. Будучи неспособен осознать своё состоянье и разорвать связывающие его путы, никогда не пытавшись возвысить и вывести за пределы узкого круга своего существованья свой ум и своё сердце, он продолжает жить, как жил до смерти, порабощённый своими привычками, своими склонностями, возмущаясь тем, что близкие его делают вид, будто не видят и не слышат его, блуждая печально, бесцельно, безнадёжно по хорошо знакомым ему местам. Именно это и есть те "страждущие души", присутствие коих давно подозревали в некоторых домах, и реальность которых каждый день подтверждается в многочисленных и шумных проявлениях. Положенье духа после смерти вытекает единственно из стремлений и вкусов, кои он в себе развил. Это всё тот же непреклонный закон посева и жатвы.1 Тот, кто поместил все радости свои, всё своё счастье в вещи этого мира, в земные блага, жестоко страдает, как только он оказывается лишённым их. Всякая страсть несёт в себе самой наказанье своё. Дух, не сумевший освободиться от грубых вожделений и скотских желаний, становится их игрушкой, их рабом. И пытка его состоит в том, чтобы мучиться ими, не имея возможности удовлетворить их.
68 Безудержно отчаянье скупца, видящего, как рассеиваются золото и богатства, собранные его заботами. Он остаётся привязанным к ним, несмотря ни на что, предаётся ужасающей тоске, отдаёт себя во власть страстям невыразимого исступления. Также достойно жалости положенье могущественных гордецов, всех тех, кто злоупотребил своей фортуной и своими званьями, не помышляя ни о чём, кроме славы и благополучья, презирая людей низшего положения, угнетая слабых. У них больше нет ни раболепных придворных, ни расторопных слуг, ни дворцов, ни пышных одежд. Лишённые всего, что составляло их земное величье, они оказываются наедине с самими собой, и в пространстве их ждут одиночество и нужда. Ещё более ужасно положенье духов жестоких и "хищных", злодеев всех мастей, всех тех, кто проливал или заставлял проливать кровь, тех, кто попирал ногами справедливость. Стоны, проклятья их жертв звучат у них в ушах в теченье времени, представляющегося им вечностью. Насмешливые и угрожающие тени окружают их, неотступно преследуют. При этом у них нет достаточно глубокого, достаточно скрытого убежища, и тщетно ищут они покоя и забвения. Вступленье в безвестную жизнь, нищета, униженность, рабство - лишь одни они могут смягчить их страдания. Ничто не может сравняться со стыдом, страхом души, видящей, как пред ней непрестанно встают её преступные существованья, сцены убийства и грабежа; она чувствует себя как бы раздетой догола, насквозь пронизываемой светом, коий выводит наружу самые затаённые её воспоминания и помышления. Воспоминанье, это жгучее жало, обжигает её и разрывает. Когда мы познаём это страдание, мы понимаем и благословляем божественную прозорливость, уберегающую нас от него во время земной жизни и дающую нам таким образом большую свободу действия для того, чтобы работать над нашим совершенствованием. Эгоисты, себялюбцы, люди, озабоченные исключительно своими удовольствиями и корыстью, также готовят себе мучительное будущее. Любившие лишь самих себя, никому не помогавшие, никого не утешившие, не облегчившие ничьих страданий, они, в свою очередь, не находят ни сочувствия, ни помощи в этой новой жизни. Изолированные, покинутые, они видят, как однообразно и медленно течёт время. Их душит тоска, а томительная скука сжимает их. Сожаленье об утраченном времени, о попусту прожитой жизни, ненависть к жалким интересам, поглощавшим их во время жизни, всё это гложет, снедает их. Они страдают, скитаются, покуда их не осенит какая-нибудь благочестивая мысль и не забрезжит в их ночи словно луч надежды, покуда они, по советам доброжелательного и просвещённого духа, не разорвут волей своей сжимающую их флюидическую сеть и не решатся встать на лучший путь.
