Александр Мень - Дионис, Логос, Судьба
x x x
Древние говорили, что Гераклит "устранил из Вселенной покой и неподвижность"; из этого впоследствии делали, казалось бы, законный вывод: Парменид и Гераклит - антиподы. Более того, Гераклит тем самым оказывался каким-то исключением в истории античной мысли, которая представляла основу бытия статичной. Однако это выпадение Гераклита из общей традиции не было полным. Утверждая, что в мире нет ничего постоянного, философ тем не менее усматривал за изменчивой панорамой нечто вечное и постоянное. То был божественный Огонь, на который "обменивалось все" (39).
Есть и другая особенность, которая роднит учение эфесца с идеями, характерными для древнего миросозерцания в целом. Лишь поверхностное сходство позволяло некоторым авторам сближать гераклитовское "панта рей" с учением Бергсона о мировом Процессе. Ведь бергсоновская философия есть лишь один из вариантов доктрины Становления, вдохновленной Библией. Гераклит же вслед за Анаксимандром и Пифагором приемлет идею циклического характера мировой жизни. Он полагал, что через определенные, очень большие промежутки времени космос возвращается в изначальное огненное состояние и потом рождается из Огня. В этом круговороте оказывалось, что "путь вверх и вниз тот же самый". Следовательно, истории нет, впереди нельзя ждать новых ступеней к совершенству. Состояние Вселенной, созидаемой борющимися силами, состояние человечества, погруженного в "распрю", представлялось Гераклиту вечным.
Быть может, именно этот взгляд был одним из источников меланхолии философа и объясняет его загадочные слова, что вечность - это игра ребенка, переставляющего шашки (40). Мир рисовался бесцельным и даже бессмысленным; люди - это мимолетные участники бесконечно повторяющейся драмы, "родившись, они стремятся жить и тем самым умереть". А потом? Гераклит отвергал традиционное учение об Аиде и лишь туманно намекал, что "людей после смерти то ожидает, на что они не надеются и чего себе не представляют". Вероятно, он верил в какую-то форму посмертного существования. Может быть, это было соединение с мировым Огнем, за которым последует новое включение в поток вращающейся Вселенной...
Как бы то ни было, все это звучало довольно пессимистически. Но здесь, однако, уместно задать вопрос: как же согласовать картину бессмысленно кипящей Вселенной с высшим Разумом, с Логосом? Ответ Гераклит давал решительный и звучащий весьма сурово: "Для Бога все прекрасно, хорошо и справедливо, а люди одно приняли за справедливое, а другое за несправедливое (41). Это означает, что Божественное бытие живет своей жизнью, что оно не связано с человеком, не считается с ним. Люди лишь страдательные существа, порожденные космической "игрой в шашки", где "все прекрасно, хорошо и справедливо". Верховный Огонь "отрешен от всего". Он находится по ту сторону человеческих ценностей.
Человек для своей же пользы должен согласовать свою жизнь с природной. Мудрый может находить радость, мысленно созерцая панораму космических самовозгорании и затуханий, может упиваться ее величием и безмерностью. Этим он хоть в какой-то степени вознаградит себя за ту ничтожную роль, которая отведена ему в мироздании. Ибо его мирок есть лишь "частный случай" подвижно целого природы, он подчиняется тем же законам становления и гибели, что и стихии.
x x x
О смерти Гераклита рассказывали странную историю: будто философ, пытаясь вылечить себя от болезни, обмазался навозом, а собаки, приняв его за зверя, растерзали. Этот рассказ о нелепой смерти (скорее всего вымышленный) может быть гротескным символом судьбы гераклитовской философии. Один из первых мыслителей в истории, эфесский мудрец заговорил о Логосе, о разумном Миропорядке, но и он же в итоге пришел к "дегуманизации" этого порядка, к признанию вечности забавой ребенка. С ним произошло нечто подобное тому, что случилось и с Парменидом, который, отыскивая Божество в царстве чистой мысли, вернулся в конце концов к идее Рока. У обоих философов было одно уязвимое место: они хотели построить теологию, не отделяя Божественного от природы, духа от материи. Естественно поэтому, что черты природного мира: внеморальная закономерность и детерминизм - были перенесены ими и на высшую Реальность. Преодолеть это смешение двух планов бытия попытался последний философ, которого дала миру азиатская Греция.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава восьмая
ПАРМЕНИД И ГЕРАКЛИТ - ДВА АНТИПОДА?
1. Обычно возникновение этой школы связывают с Ксенофаном, но в строгом смысле слова его вряд ли можно называть главой философского направления (см.: М. Мандес. Элеаты, 1911, с. 100).
2. Полный текст фрагментов поэмы см.. А. Маковельский. Досократики, т. II; М. Браш. Классики философии, т. I, с. 22-25.
3. О связи поэмы с ритуалами мистерий см.: Д. Томсон. Первые философы. М., 1959, с. 275-276.
4. Парменид. О природе, VIII, 3-6. Пер. М. Дынника.
5. Там же, I, 34-36.
6. Там же, VIII, 34-36. Пер. С. Трубецкого.
7. Парменид, отождествляя Бога и Бытие, выражает эту мысль так: "Быть или вовсе не быть - вот здесь разрешенье вопроса. Есть бытие, а небытия вовсе нету" (VIII, 15; IV, 3-4).
8. Парменид. О природе, VIII, 28-31. "Здесь,- говорит С. Трубецкой,обнаруживается основной недостаток мысли Парменида: его единое оказывается ограниченным своею собственной отвлеченностью; оно принуждено быть единым;
и вместе с тем какая-то роковая сила заставляет его непонятным образом создавать призрачный мир явлений" (С. Трубецкой. История древней философии, т. I, с. 108).
9. Это относительное признание реальности мира "мнения", или множественности, в системе Парменида было, вопреки многим старым авторам, доказано Трубецким (Ист. древней философии, I, с. 106 cл.) и особенно убедительно обосновано Кессиди (см.: Ф. Кессиди. От мифа к логосу (Становление греческой философии). М., 1972, с. 240 cл.).
10. Свидетельства о жизни философа собраны в А. Маковельский. Досократики, т. I, с. 135 cл.
11. А. Маковельский. Досократики, т. I, с. 139
12. Фрагментов из книги Гераклита в классическом издании Дильса насчитывается 139 (из них 126а - 139 считаются сомнительными и подложными). Они много раз переводились на русский язык (пер. Г. Церетели - в приложении к кн.: П. Таннери. Первые шаги древнегреческой науки. СПб., 1902; пер. В. Нилендера - М., 1910, вместе с текстом подлинника; пер. А. Маковельского - в I томе "Досократиков", пер. П. Блонского - "Гермес", 1916, Э 3; пер. М. Дынника - в сб. "Материалисты древней Греции", М., 1955). Здесь мы цитируем по новому переводу В. Соколова, сделанному со 2-го издания Дильса (1964). Он опубликован в приложении к кн. Э. Михайловой и А. Чанышева "Ионийская философия".
13. Гераклит. Фрагменты, 2.
14. Там же, 49.
15. Там же, 74.
16. Там же, 14.
17. Там же, 4.
18. Там же, 55, 107. Подробнее см.: М. Мандес. К теории познания Гераклита.- Сб. статей в честь В. Бузескула, 1914, с. 71 cл.
19. Собственно, этой формулы нет в дошедших до нас фрагментах Гераклита. В словах, приводимых Платоном (Кратил, 402а), Гераклит говорит "панта рей", т. е. "все движется", но по сути дела оба выражения тождественны.
20. Есть нечто сходное в учении Гераклита о всеобщем потоке с буддийской доктриной "дхарм".
21. Гераклит. Фрагменты, 91, 12.
22. Там же, 49а.
23. Там же, 53, 80.
24. Там же, 51. Здесь имеется в виду образ тетивы и струны, которые, натягиваясь, совершают действие и возвращаются в прежнее положение.
25. Там же, 10.
26. "Мы можем,- говорит В. Гейзенберг,- сказать, что современная физика в некотором смысле близко следует учению Гераклита. Если заменить слово "огонь" словом "энергия", то почти в точности высказывание Гераклита можно считать высказыванием современной науки" (В. Гейзенберг. Физика и философия. М., 1963, с. 41).
27. Гераклит. Фрагменты, 30. Некоторые переводчики с известным основанием переводят "космос" как "мировой порядок".
28. См., напр.: В. Асмус. История античной философии. М., 1965, с. 27.
29. Огонь назван у Гераклита "вечно живым". Св. Ипполит, из книги которого заимствуют 64-й фрагмент, говорит, что, согласно Гераклиту, "этот огонь разумен и что он-причина всего миропорядка" (пер. В. Нилендера).
30. Гераклит. Фрагменты, 32.
31. Там же, 66. Здесь, несомненно, эсхатологический намек.
32. Там же, 67.
33. Католический философ Фр. Коплестон считает, однако, что определение "пантеист" в данном случае не совсем точно; он полагает, что ко всем досократовским системам больше подходит термин "монизм", т. к. в них Божественное не является объектом религиозного благоговения (см.: F. Сорlestoп. A History of Philosophy, I, р. 77). Тем не менее мистическая окраска Гераклитовых изречений позволяет сделать для него исключение среди прочих досократиков.
34. О мистическом значении символа огня в древних учениях см. интересное исследование М. Гершензона "Гольфстрим" (Пг., 1922), в котором проводятся аналогии гераклитовского Огня с символикой Индии и Библии. О различных трактовках Огня у Гераклита см.: М. Мандес. Огонь и душа в учении Гераклита. Одесса, 1912.
