Всеслав Соло - Кафедра Земли
А пишет кто, подобье чье мы,
Ужель ответить каждый смог?..
Каракулями наречены...
Кто пишет нами -- пишет Бог.
Святой бабник
Я идеала не сыскал!
И я на том поставил точку.
Теперь, по крохотным кусочкам
Я собираю идеал...
Мне не легко, я сам не свой.
Не пожелаю и врагу я:
Увлек одну, моргаю той,
А целовать обнял другую!..
За идеал бы все отдал.
Как ножки нравятся мне
в "АББЕ"!..
Мой оживает идеал,
Хоть по немногу, в каждой бабе!
Ушла Атлантида
В комнатушке свечки свет.
Тени прячутся в углы.
Был, похоже, кем-то вдет
В ушко огненной иглы
Черной ниточкой фитиль...
Кто-то вдруг свечу задул,
И о Свете, словно гул,
В темноте осталась Быль...
Единство наше
Не гадаю я и не желаю,
Даже я и не предполагаю.
Я строитель завтрашнего дня.
Божья Воля верует в меня.
Все мое невежество так вязко,
Потому предметами обласкан.
Клейкое сознание мое -
На Земле мытарское жилье.
Каждый день себя освобождаю:
Думаю, играю, ожидаю.
И не только так в себе теперь,
Меньше все становится потерь.
Потому что в мире боли столько,
Потому что мы теряем только
То, что не нашли в себе самом,
Значит, больше нас
вне наших снов.
Не гадаю я и не желаю,
Даже я и не предполагаю.
Я строитель завтрашнего дня -
Божья Воля слушает меня.
Родство
Что за метелица ковыльная:
Не разгляжу никак себя!
Моя душа такая пыльная,
Куда ни глянь -- повсюду я.
Освобождение
Стремится к женщине мужчина.
К нему стремится и она.
Не тяготит -- в пути верна.
Но если же в другой личине:
К себе и лишь зовет она
Тогда невежества полна.
Мужчине тяжело идти,
Он быстро устает в пути.. .
Коль он лишь к ней всегда стремится -
Сказал себе "остановиться"!
А коль без женщины в пути,
То к Богу тоже не дойти.
Учите женщин не любить.
Тогда вам никогда не быть
Уж больше женщиной и глиной.
Уроки Созерцания
"Презрение, бесстрастие
и нежность."
В. Брюсов
1.
Невежество я в людях презираю,
Бесстрастен к проявленьям
чувств людских,
Но я с великой нежностью взираю
На их тела, на все одежды их...
2.
Зачем себя мы привязали к телу
Желания огромно разогрев,
Которые, так часто оголтело,
Не исполняясь, будят жадный
гнев!?
3.
Желания, как стая волчья, страсти!
Мы наслаждаться чувствами хотим!..
Голодного желания лязг пасти
Порождено лишь телом,
только им...
4.
Такие вот
невежества приметы -
Желанные телесные тиски!
Я в людях презираю только это,
Бесстрастен к проявленью
чувств людских!..
5.
Но как прекрасны тело и одежды!
Они, как воплощенье Божества!
И я на них гляжу бесстрастно, нежно,
Как на судьбу земного естества...
Матрешка
Тучи в небе тяжелы,
Наклонилось небо.
Кто останется в живых:
Тот кто был иль не был?
Кто умрет, а кто же нет?..
В чем бессмертье жизни?
Облака, тая ответ,
В размышленьях виснут.
Высока иль глубока
Синева за ними?
Не дотянется рука,
Не взметнется имя.
Ну а кто тогда суметь
Сможет знать такое:
Вечно жить и не стареть,
Смерть не беспокоя?
Тучи в небе тяжелы,
Низенькое небо.
Кто останется в живых:
Тот кто был иль не был?
Тот, который точно есть
Под началом Бога,
Вечно ждет о рае весть,
Изобилье рога.
Или тот, который смог
Вне себя остаться,
Тот, которому и Бог
Станет поклоняться?
Решение
Переживанья, да и только...
Нам будет сладко или горько,
А настоящее умрет!
Воля
Он в людей влюбленный нелюдим,
Он теперь живет совсем один.
Вещи, люди мыслятся вокруг, -
Вечность Света разомкнула круг.
Целый Мир -- Сознание Его,
Бытие Единого Всего.
Настроение
Заснежье вспенилось в округе.
За горизонт по автостраде
Машины мчат, буксуют вьюги,
А он пешком, как дед и прадед,
В свой выходной идет за город
Гулять... Трепещет шубы ворот.
А снег, как смерзшаяся паста,
Скрипит подобно пенопласту.
Пускай скрипит.
Он только б не был
В грядущем схожий
С белым пеплом...
Лунная баллада
Он шел. Светился серп Луны.
К себе любовь-колдунья звала.
Он усмехнулся. Предрекала:
"Пути настанут солоны!.."
Бросал он вызовы годам,
Все шла колдунья по пятам.
Луна росла и шаром стала.
И шаг замедливши, устало
Он осмотрелся в первый раз:
Колдуньи лик его потряс!
Обветрен он, она все та же,
Ему в отместку молода,
Но не влечет уж как тогда...
"Ты шаг за шагом
шел от жизни, -
Она сказала в укоризне, -
Ты усмехнулся, был невежда,
Теперь тебе одна надежда!"
Колдуньи облик дивно стих.
В глазах ее иные толки.
И только лунные осколки
Сверкают серпиками в них...
Теперь, в исходе полнолунья,
так солоно
Молчит колдунья.. .
Свеча
Включать сегодня почему-то
Электролампу не хочу...
Я запалю огарок, чудо,
Медово-желтую свечу...
Смотрю я влажными глазами,
Как обливается, горя,
Она
Горячими слезами,
Моя настольная заря...
Обращение к реке
Сладимая, прохладная, как мята,
Какими только ветрами, река,
Во все века ты ни была измята...
Твои да не сомкнутся берега!
Объединение
Она... Взошла
хрустально-молодою,
Совсем еще на донышке Луна...
Висела долго хрупкой запятою.
Моей судьбы наверно в том вина.
Копил гоами солнечную усталь
Я для раздумий, и они пришли...
Я понял, что воспитывая чувства,
Позволил мыслям
одичать в тени...
Я до сих пор оглядывыаю дали,
Надеюсь, что зайду за горизонт!
Восходы все еще не отпылали,
Еще не оступался я с высот...
Отзапятаюсь...
В жизни так ведется -
Всегда над нами остается высь!
И в полный круг моя Луна
сомкнется,
И так отпишет
белой точкой жизнь...
Любовь
Похоже, капает листва:
Распластанные
капли
листьев...
А я у свежего листа
Бумаги белой.
Так же -- вместе:
Бумага,
Я -- мой парк раздумий.
Бумаги много очернило
Любовно
Едкое чернило.
Но Осень разве же в ином?
Она слезится за окном.
Она, ваятель мертвых мумий!
К живому тянется всегда,
Но откровенная беда
В ее любви,
В дождливых ласках -
Живые умирают краски...
Люблю, люблю я белый лист,
Глядишь и лист уже не чист...
Что все способно изменить?
Лишь то, что может все губить?
Всегда, везде, и даже в ласках
Рождаются и гибнут краски...
Что-то звякнуло на кухне...
Может мама вернулась
Под вечер домой?
У плиты завозилась.
И там за стеной остывают
Дорожные вещи в прихожей...
Вдруг заглянет к нему:
"Поднимайся, Сережа!.."
Пробегает по крыше
Предчувствия дрожь.
Невзначай вдруг, на миг
Показалось короткий:
О горячий асфальт
обжигается дождь,
Словно брызгает масло на
Сковородке.. .
Дойдет!
Я вижу как они похожи оба...
Один, Парецкий -
Соткан в тыщи слов,
Другой же,
Горизонт широколобый,
Пригладил чуб вихрастых
облаков...
Он долго шел:
"Ну, здравствуй -- Я!
Позвольте
Вскричать, -- вскричал он, -
Строчками словья:
А это кто опять на горизонте?..
Ну, так и есть.
Да это ж снова -- Я!"
Блудник
К новой бабе мчит на "ладе".
Затемненные очки...
Раскраснелись, как в помаде
Поворотов колпачки!
.
Обнажение
И поцелуй, и губы сладки,
Чего-то жаждет тишина...
И вдруг, все то, что было гадко,
Ушло...
И жизнь моя нежна.
Отныне в солнечной капели
Я буду в пряных ласках жить.
Я верю, солнышко отбелит
Печаль прошедшую души...
Иссохло русло огорчений,
Его пустую кожуру,
Как черви трещины прощений
Под солнцем шелушат и жрут!
Приходят радостные вести,
Их веселится толчея,
Отныне сокровенный крестик
Среди людей не прячу я.
Сердце матери
От молока хмелело тельце.
Обмякший засопел малыш...
Ее натруженное сердце
Опять к нему, и только лишь
Прислушивалось, и любовно
Ласкалось, нежилось в груди,
И билось очень тихо, ровно,
Чтоб вдруг дитя не разбудить...
Первый шаг
Переживанья пообвисли,
И в думах стало полупусто...
Пока густели в сердце чувства, -
Во мне густела ленность мысли.
А потом...
Все будет: жизнь, и будет смерть, потом...
Вначале не желаем не иначе
Расстаться с материнским животом,
Не потому ль, родившись, горько плачем?..
Все испытаем: радости, печали.
Все будет: жизнь и будет смерть,
