Святитель Димитрий Ростовский - Жития святых святителя Димитрия Ростовского. Том VI. Июнь
Так и много подобного сему говорил старец о правом боговедении, истинном богопочитании и о прочих божественных вещах, обличая заблуждения эллинских философов. Дивясь речам старца, Иустин спросил:
– Где же и какого учителя можно найти для наставления в истине, если в Платоне и прочих философах нет истины?
Тогда старец начал повествовать ему о святых пророках, говоря:
– В древнейшие времена, гораздо ранее всех философов, были некие мужи святые, праведные и угодные Богу; исполненные Духа Святого, они предсказывали о том, что совершается ныне, и называются те мужи пророками. Они одни прежде всех познали истину и, возвещая ее людям, ни перед кем не смущались и никого не боялись; никто не мог убедить их в одном слове отступить от истины, и суетная слава не могла победить их. Обо всем, что они созерцали или слышали от Бога в бывших им откровениях, они говорили просто, истинно и безбоязненно. Писания их и ныне существуют; кто читает их с верою, тому приносят они много пользы и просвещают ум к познанию истины. Не хитрословием и не какими-либо софистическими[7] доводами или умозаключениями подтверждают свои слова эти святые пророки, но в простой беседе изрекают самую истину, ибо они сами, помимо всех софистических доводов, – вернейшие свидетели истины, как веровавшие в единого истинного Бога, Создателя всего существующего, и предвозвестившие пришествие в мир Сына Его, Господа Христа. И несомненно, что пророки заслуживают веры, так как одни предречения их уже исполнились, а другие ныне исполняются. Истину же некоторых из своих предречений они утверждали и чудесами, творя дивные дела силою, подаваемой им свыше Божией благодатью, чего ложные, не Богом поставленные, пророки никогда не могли творить, а лишь устрашали людей некими бесовскими привидениями и обманами.
Так беседовал с Иустином незнакомый ему блаженный муж, и наконец сказал ему:
– Прежде всего молись прилежно истинному Богу, да откроет тебе двери света, ибо только тот может созерцать и разуметь божественное, кого Бог Сам удостоит откровения; открывает же Он всякому, кто ищет Его молитвою и приближается к Нему любовью.
Так сказав, старец отошел от него и стал невидим; никогда и нигде потом Иустин уже не мог найти и увидеть сего мужа. О своих сердечных ощущениях после ухода старца сам Иустин, в беседе со славным иудеянином Трифоном, поведал так:
– Какой-то огонь разгорелся во мне, воспламеняя дух мой стремлением к Богу, и возросла во мне любовь к святым пророкам и к тем мужам, которые суть друзья Христовы. Размышляя о словах старца, я познал, что возвещенная им философия – единственно истинная, начал читать пророческие и апостольские книги и от них стал действительно философом, то есть истинным христианином.
Поведав это о себе впоследствии Трифону, блаженный Иустин предал одновременно памяти, с чего началось обращение его к Богу, когда незнакомым мужем, как бы посланным с небес, он был наставлен на правый путь.
После душеполезной беседы с боговдохновенным старцем Иустин немедленно обратился к христианским книгам и с сердечным прилежанием начал читать Божественные писания. Древние пророчества сивилл[8] он сопоставлял с предсказаниями святых пророков о воплощении Христа от Пречистой Девы, о Его вольных страданиях, о будущем Суде и о кончине видимого мира; усматривая полное согласие в тех и других, дивился, и понемногу, под внутренним наставлением Святого Духа, приходил к более совершенному познанию Бога и Сына Божия. День ото дня усиливалось в душе его стремление к благочестию и, склоняясь к христианской вере, он осуждал в себе эллинское безумие. В то время немалым препятствием для добрых намерений души, стремящейся к христианскому благочестию, были частые и лютые гонения на христиан, а также много бесчестных, постыдных, слухом не вмещаемых, клевет в пороках, ложно возводимых на христиан язычниками, – будто бы христиане в своих ночных (молитвенных) собраниях, погасив светильники, вместе с тем угашают и свет чистоты, взаимно оскверняясь нечистотою, и, подобно зверям, едят человеческое мясо. Такими и подобными гнусными нареканиями язычники и иудеи обесславливали неповинных христиан перед всеми народами. Лжи нечестивых и безумных людей верили, как бы самой истине; и все неверные ненавидели христиан, людей праведных и святых, гнушались ими, презирали и отвращались от них, как от великих беззаконников, повинных тяжким грехам, и предавали христиан на смерть после многих и разнообразных мук. Эти обстоятельства сначала препятствовали Иустину в его намерении присоединиться к христианам; но все-таки он не давал особой веры обвинениям, возводимым на христиан, зная хорошо, что часто неразумным народным судом неповинные осуждаются как виновные, чистые обесславливаются как развратники и праведные считаются грешниками. Видя же, что христиане безбоязненно дают ответы в судах, мужественно переносят муки, все видимые блага мира сего презирают как сор, добровольно отдаются на мучение за Господа своего и стремятся на смерть, как на пир, – Иустин рассуждал в себе:
«Неправда то, что говорят о христианах, будто бы они творят такие беззакония: грешник, погрязший в необузданных чувственных наслаждениях и из сластолюбия потребляющий человеческое мясо, не переносит мук, не отдает себя добровольно на раны, но избегает их; будучи же привлечен к какому-либо суду, старается всячески избавиться и не жалеет средств, чтобы откупиться от наказания, дабы потом жить безболезненно и, пользуясь телесным здоровьем, еще более предаваться своим похотям. Не таковы христиане: добровольно избирая страдание за Христа, в Которого веруют, и, предпочитая смерть жизни, разве могут они настолько любить грех?»
Так рассуждая, он тщательно разузнавал о жизни христиан и вполне убедился, что они пребывают в страхе Господнем чисто и непорочно, рачительно соблюдают свое целомудрие, постом и воздержанием постоянно умерщвляют себя, часто молятся и всегда упражняются во всяких добрых делах. Убедившись во всем этом, Иустин весьма полюбил христиан, от всего сердца привязался к ним и принял Святое Крещение. И стал он великим поборником Христовой веры, борцом словом и писанием против эллинов и иудеев, непобедимым воином Христа, крепким и мужественным подвижником.
Стремясь к спасению душ человеческих, он обходил различные страны: учил и проповедовал об имени Христовом, обращая неверных от заблуждения их к Богу. Пришел он и в Рим[9] как философ, – в философском одеянии, вместе с учениками своими. Так как многие сходились к нему для учения, то он образовал училище и под видом внешнего любомудрия учил истинной христианской философии. Встретив там Маркиона[10], основателя ереси, он с силою противостал ему, опроверг и написал книги против ересей его, а также и против других еретических учений. Там же в Риме был некий языческий философ-циник[11] Крискент, великий враг христиан; с этим нечестивым философом истинный христианский философ святой Иустин непрестанно боролся словом и писал против него книги. Этот циник, сам живя нечисто и весьма беззаконно, ненавидел христиан за их целомудренную жизнь по Боге и завидовал доброй славе Иустина, пользовавшегося за свою боговдохновенную премудрость и чистую, непорочную жизнь почетной известностью у всех римлян. В злобе своей циник клеветал на христиан, обвиняя их во многих постыдных делах, чтобы обесславить Иустина вместе с его единоверцами в глазах народа и возбудить к ним отвращение. Слыша и видя это, святой Иустин говорил:
– Я готов пострадать за веру Христову и претерпеть смерть от неверных; и думаю, что она постигнет меня через этого Крискента-циника – безумного, любящего гордость больше мудрости, который недостоин названия философа, ибо осмеливается утверждать то, чего достоверно не знает, будто христиане – безбожники и делают много нечистого и беззаконного; так хулит он нас по ненависти и злобе и тем хуже простых людей, ибо последние не дерзают что-либо говорить о вещах, которых не знают.
Царствовал тогда в Риме Антонин[12], преемник Адриана. Сам Антонин не был озлоблен против христиан; однако в силу указов прежних царей нечестивые идолопоклонники, правившие народом, гнали и убивали христиан из великой ненависти к ним, а также из лихоимства, чтобы грабить имения их; и не столько ради исповедания имени Христова, сколько по ложным клеветническим обвинениям во многих беззакониях, верных предавали суду, допрашивали во взводимых клеветах и казнили различными видами смерти. В это время в Риме произошел такой случай: некая женщина-язычница, жившая нечисто, услышав от христиан слово об истинном Боге и учение о целомудренной жизни, о воздаянии праведным и о муке грешным, умилилась душою и уверовала во Христа. Мужа своего, усердного идолопоклонника, погрязшего в плотской нечистоте, она всячески увещевала, желая наставить на воздержную жизнь и обратить к истинной вере. Когда же она увидела, что совершенно не в состоянии исправить его, то изыскивала средства расторгнуть супружеский союз с ним, чтобы не жить вместе и не оскверняться уже более нечистотою. Муж, узнав, какой христианин научил жену его христианской вере, пошел к градоначальнику жаловаться на христианина, имя которого было Птолемей. Раб Христов Птолемей был взят, долго содержался в смрадной темнице и, преданный суду, был приговорен к смерти градоначальником. Во время этого неправедного суда стоял там некий муж, по имени Лукий, и, видя, что блаженный Птолемей осужден неповинно, сказал несправедливому судии:
