Иоханн Таулер - Царство божие внутри нас
Все сведения о происхождении, внешних событиях жизни и даже самих годах жизни Йоханна Таулера известны весьма приблизительно, как будто бы изначально жизнь его была запрограммирована на внутреннее, а не внешнее заполнение. И все-таки из этого приблизительно известного складывается следующая картина:
Йоханн Таулер родился примерно в 1300 г. в семье богатого купца Николауса Таулера. Рано обратившись к внутренней духовной жизни и отказавшись от отцовского наследства, в 15 лет он вступил в Доминиканский монастырь в Страсбурге. Там он несколько лет был учеником, вероятней всего, Йоханна фон Штернгассена, а затем три года учился в главном учебном заведении Ордена Generalstudium в Кельне. Вряд ли он учился у самого Экхарта, хотя сразу же стал его духовным учеником. Из Кельна Таулер вернулся в Страсбург, не поехав в Париж для получения магистерского звания, чего от него ожидали. Всю свою жизнь, за исключением нескольких лет, проведенных в Базеле (о чем ниже), и коротких отлучек, он провел в своем монастыре, там он и умер 16 июня 1361 г. и там же погребен.
Внешне не богатая событиями, жизнь Таулера была чрезвычайно духовно насыщенной. Таулер совершенно сознательно отказался от получения степеней и построения карьеры внутри Ордена, на что имел полное право, будучи дипломированным «учителем Священного Писания». он с самого начала ставил перед собой чисто практические задачи, называя себя наставником, а не начетчиком, учителем жизни, а не написанного — «Lebemeister» в противоположность «Lesemeister».
В Таулере очень рано проявился могучий дар проповедника, но проповедника особого — все, что он говорил о Боге было для него живой действительностью и основывалось на его собственном опыте. Его проповеди в соборах, многочисленных женских монастырях и на площадях были настолько мощны по глубине чувств и языку, так близки к жизни и так отвечали настроениям слушателей, что очень быстро Таулер стал одним из самых известных проповедников своего времени.
Сам Таулер никогда не записывал свои проповеди и, будучи не начетчиком, а истинным наставником, всегда говорил их словно в первый раз, записывать же их у него не было ни времени, ни желания. К сожалению, не сохранились и письма, которые он должен был писать своим духовным дочерям. А о том, что он их писал, свидетельствует единственное сохранившееся письмо такого рода. В Базеле Таулер сблизился с «Друзьями Божьими», обществом, или, скорее, братством, которое стало благодатной средой для развития немецкой мистики. Понятие «Друзья Божьи» пришло из Евангелия (Ин. 15, 14—15): «Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я называю вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего». С XIII в., начиная с Мехтхильд Магдебургской, это понятие приобретает в Германии более широкое распространение и более определенное значение, а именно круга людей (но никак не секты и не «церкви в церкви»), для которых духовные интересы превосходили все прочие. Члены этого круга обменивались письмами и сочинениями, которые часто посылали друг другу с Генрихом фон Нердлингеном, много разъезжавшим богатым негоциантом, также входившим в этот круг. Благодаря Генриху фон Нердлингену составилось первое собрание писем на немецком языке. Однако письма Таулера, за исключением одного, не уцелели. Зато в настоящее время известны 84 подлинные проповеди Таулера, сохранившиеся более чем в сотне рукописей. Количество приписываемых ему проповедей в течение времени значительно менялось — от 100 и даже 150 до 80 и, наконец, 84. Так высок был его авторитет, что ему приписывали все мощные по содержанию проповеди, в том числе и Майстера Экхарта, хотя нередко это делалось и в целях конспирации, дабы надежнее сохранить сказанное Экхартом после его осуждения. Исследование рукописей [9] показывает, что проповеди были в основном записаны монахинями, рукописи многократно переписывались, они несут на себе диалектальные отпечатки языка переписчиков, что еще раз доказывает, что проповеди были записаны с устной речи. Известно также, что рукописи имели широкое хождение в Рейнской области и Нидерландах. Некоторые рукописные тексты стали известны еще до смерти Таулера и не исключено, что он сам их просматривал, а может быть, даже редактировал. Во всяком случае, они отличаются гораздо большей точностью и грамотностью текстов, чем записи проповедей Экхарта.
Печатное издание проповедей Таулера появилось довольно рано — в Лейпциге в 1498 г. Затем в течение двух следующих веков труды Таулера издавались в разных городах
Германии, Швейцарии и Нидерландов с частотой раз в 30— 40 лет. Примечательно, что был издан даже перевод проповедей Таулера на латинский язык, и это значительно расширило круг его читателей. После такого издательского бума следует перерыв до середины XIX в., когда с подачи К. Розенкранца возникло понятие «немецкая мистика» и началось более или менее серьезное изучение сочинений мистиков вообще и Таулера в частности. С тех пор были сделаны многие переводы Таулера на современный немецкий язык, лучшим из которых считается перевод Г. Хофманна, выпущенный в 1961 г. к шестисотлетию со дня смерти Таулера.
Годы жизни Таулера — первая половина XIV века — оказались временем расцвета не только немецкой мистики, но и вообще христианских мистических учений. Так, в Византии к этому времени святителем Григорием Паламой было окончательно сформулировано мистическое учение монахов-исихастов, или молчальников, которое затем через Сербию и Болгарию попало в Россию и надолго предопределило се духовную историю. Последний всплеск некогда мощного интереса к мистическим христианским учениям произошел в России в середине XIX в., совпав по времени с возрождением интереса к немецким мистикам в Германии. Почему именно XIV в. оказался особым временем, отмеченным такой неудержимой и очень конкретной тягой к Богу, временем исключительно напряженных духовных поисков, не может быть до конца объяснено ни природными катаклизмами, ни войнами, ни даже разразившейся эпидемией чумы, как это пытались представить многие позднейшие исследователи, поскольку как нет времен безмятежных, так и ответы на вызовы времени всегда различны. В качестве примера неудавшихся попыток найти разгадку этого феномена можно привести мнение на этот счет английской писательницы, автора многочисленных книг и статей о мистицизме Эвелин Эндхил: «Если попытаться представить историю христианского периода мистицизма в Европе с помощью построения хронологической кривой, своими взлетами и падениями показывающей отсутствие или преобладание в каждый данный момент мистиков и мистической мысли, то мы обнаружим, что великие периоды их активности соответствуют великим периодам художественной, материальной и интеллектуальной цивилизации. Как правило, они идут сразу вслед за ними и, кажется, завершают такие периоды... Когда наука, политика, литература и другие искусства — проявления власти над природой и стремления к устроению жизни — достигали своих высот и производили на свет свои величайшие творения, на передний план выходил мистик, подхватывал факел и нес его дальше. он — словно прекраснейший цветок человечества, плод, к которому стремится каждая великая творческая эпоха»[10]. Вспомнив политический упадок Византии именно в XIV в. и Германию, в это же время раздираемую междоусобицами, мы никак не можем согласиться с таким мнением и оставляем эти красивые слова целиком на совести автора.
Как для византийских богословов, главным авторитетом для Таулера-богослова являлся Дионисий Ареопагит [11], труды которого стали известны в Византии в VI в., а в Европе в первой половине IX в. Дионисий Ареопагит, или, как его часто называют ученые Псевдо-Дионисий, поскольку споры вокруг его личности продолжаются до сих пор (и, видимо, не прекратятся никогда), повлиял на богословскую мысль всего христианского мира, развив два взаимодополняющих утверждения апостола Павла — о том, что Бог неведом, непознаваем, и что «мы Им живем и движемся и существуем» (Дели, 17, 23—28). Катафатическое (утвердительное) богословие уравновешено у него, таким образом, апофатическим (отрицательным). Его утверждение непознаваемости Бога оказало огромное влияние на развитие мистических христианских учений. Таулер много и охотно цитирует Дионисия. Несколько меньше, но в высшей степени почтительно он цитирует также Блаженного Августина [12], Амвросия Медиоланского [13], Илария Пиктовийского [14], Григория Великого [15], св. Бернарда Клервосского [16], Ансельма Кентерберийского [17], Альберта Великого [18], Фому Аквинского [19], греческих языческих философов Платона и Аристотеля и неоплатоников Плотина и Прокла [20]. Но, как отмечают исследователи Таулера (в частности, Алоис Н. Хаас), цитирование их было обязательным для образованного богослова и обычно не выходило за пределы популярного в средневековой Европе «Сборника изречений 24 философов» [21]. Естественно, никаких сносок у Таулера нет, цитирует он по памяти, по смыслу, а не по букве, поэтому найти откуда взята цитата, бывает затруднительно. Между греческими языческими философами он вообще не делает никакого различия, так что выходит, что все они говорили примерно одно и как раз то, что отвечает взглядам самого Таулера.
