Хосе Антонио Пагола - Иисус. Человек, ставший богом
Как я работал над книгой об Иисусе
Если описывать в двух словах, эта книга представляет собой анализ исторических фактов об Иисусе, выполненный верующим человеком, который пытается не столько научно реконструировать жизнь Иисуса из Галилеи 30-х годов I века, сколько желает приблизить его личность и его послание к сегодняшним людям. Ибо я убежден, что в Иисусе кроется «лучшая весть», которую можно услышать в наше время. Мои притязания непомерны? Возможно ли вообще проложить эту дорогу? Я объясню, что я намеревался сделать и что у меня в итоге получилось.
• Чтобы осуществить свое исследование жизни Иисуса, я руководствовался научными методами, используемыми при историко-критическом анализе источников. История, как и другие науки, обладает собственной автономией и имеет свои законы. Тот факт, что я человек верующий, не дает мне дополнительных привилегий в выполнении работы исследователя. «У католической экзегезы нет собственного, эксклюзивного метода интерпретации, она имеет под собой историко-критическую основу, без философских или других, противоречащих нашей вере предположений, используя все современные методы, отыскивая в каждом из них зерно Слова»6. Следуя такому базовому принципу, каждый свой шаг я старался делать, руководствуясь научными критериями, признанными на сегодняшний день абсолютным большинством исследователей жизни Иисуса, и попытался сделать это настолько объективно, насколько мог7. Чуть позже я расскажу о важнейшей роли моей веры, но я не использовал ее как инструмент исторической интерпретации.
• В принципе, я старался исследовать жизнь Иисуса, исходя из всех доступных литературных источников, что общепринято в среде ученых, как христиан, так и нехристиан8. Это вовсе не подразумевает пристрастное сравнение их ценности или оценку достоверности. Например, четыре евангелия, несомненно, представляют собой самые важные и определяющие источники информации. И не потому, что они официально приняты и утверждены Церковью, а из-за того, что они исходят от самой ближайшей группы последователей Иисуса и представляют собой основу воспоминаний, сохранившихся в наиболее полной и аутентичной форме. Внимательный читатель заметит, что моя работа полностью сконцентрирована на анализе евангельских источников.
Интересно, что остальные источники, столь популярные сегодня в некоторых кругах англо-саксонского общества, не используют заслуживающую доверия и представляющую интерес информацию, приближающую нас к Иисусу. Наряду с глубоко уважаемыми учеными я прихожу к такому же выводу, какой делает выдающийся исследователь Джон Мейер: «Не думаю, что материалы раввинов, аграфы, апокрифические евангелия и кодексы Наг-Хаммади (в частности, Евангелие от Фомы) предлагают нам новую и вызывающую доверие информацию, а также содержат аутентичные высказывания, не входящие в Новый Завет»9. Читатель, который задержит свое внимание на моих записях, заметит, что я обращаюсь к апокрифическому Евангелию от Фомы и другим подобным текстам, но не с тем, чтобы опираться на них, а с целью критического анализа или, в некоторых случаях, чтобы найти еще одно дополнительное подтверждение тому, что написано в канонических евангелиях10.
• Для того чтобы избежать пристрастных или поверхностных рассуждений, очевидно, что на протяжении всего исследования необходимо придерживаться четких критериев, которые помогут оценить содержание источников. Так, например, хотя евангелия находятся на особом положении в исследовании жизни Иисуса, они не являются источниками, которые автоматически гарантировали бы историческую достоверность содержащихся в них слов и фактов, описанных в конкретном тексте. Евангелисты не занимались составлением «биографии» Иисуса в современном смысле этого слова. Их тексты пропитаны верой в Христа воскресшего, они очень избирательны и ведут свое повествование в том ключе проблем и нужд, которые существовали во времена первых христианских общин, ориентируясь при этом на конкретные богословские задачи. Поэтому евангельские тексты требуют бережного критического анализа, прежде чем мы вынесем из них достоверную информацию для исследования.
Естественно, я придерживался исторических критериев, занимающих на сегодняшний день наиболее прочные позиции в среде исследователей: критерий сложности (если какой-либо описываемый факт приводит к неудобным выводам, вполне вероятно, что он относится к самому Иисусу, а не к более поздним добавлениям христианской традиции); критерий несходства, используемый приемлемым способом (если какое-то событие невозможно объяснить даже при обращении к иудаизму или ранней Церкви, очень возможно, что его следует приписать Иисусу); критерий множественного свидетельства (если о каком-нибудь событии повествуют разные независимые источники, возрастает его историческая достоверность); критерий непротиворечивости (большее доверие внушают те события, которые вписываются в общую историческую канву и согласуются с точно установленными фактами)11.
Мы должны помнить, что история не относится к точным наукам. Читатель заметит, что в ряде случаев при изложении материала я употребляю выражения, имеющие определенную окраску («вероятно», «может быть», «наверняка», «все это наводит на мысль, что…», «трудно узнать»). Это сдержанный язык историка. Главной нашей задачей остается попытка дойти до сути: увидеть базовые черты личности Иисуса, характерные особенности его служения, содержание и основной вектор его послания12.
• Следуя общим принципам современного исследования, которое не ограничивается критическим анализом относящихся к Иисусу литературных источников, а использует все возможные методы и области науки, я также старался внимательно отнестись к наиболее значимым сведениям из археологии, культурной антропологии, социологии аграрных обществ средиземноморского бассейна, экономики13. Подобного рода исследование жизни Иисуса, проводимое в междисциплинарной форме, помогает более полно представить контекст его жизни в Галилее 30-х годов I века. Оно проливает новый свет на учение и служение Иисуса (целительство, разделение трапезы с «мытарями и грешниками», пребывание с самыми обездоленными, обозначение условий для наступления Царства Божьего, конкретный призыв к обращению). В этом исследовании я был особенно внимателен, терпеливо подбирая оттенки и разрозненные детали, благодаря чему стало возможным увидеть в Иисусе, описанном в евангелиях, эту «живость» и «глубину», о которых говорит Бенедикт XVI. Верующие, привыкшие воспринимать Иисуса только в определенном, иногда слишком обыденном, контексте литургической службы и поучительной проповеди, вполне вероятно, смогут увидеть того же самого Иисуса в новом свете, в конкретной обстановке его жизни в Галилее.
• Наконец, хочется добавить, что я приложил немало усилий, чтобы изучить возможно более полно самые выдающиеся современные труды, посвященные теме Иисуса. По мере своих возможностей я исследовал, оценивал, синтезировал работы наиболее признанных авторов, уважаемых за их строгий исторический подход и основательность излагаемых идей14.
Я не обходился без критики, хотя при этом писал книгу не с целью поставить оценку проделанной другими работе. Я дистанцируюсь от определенного круга исследователей, которые своей методологией, использованием апокрифических источников или радикальностью взглядов слишком далеко отстоят от более взвешенных и признанных подходов15. Я также избегаю прослеживающейся у некоторых авторов тенденции воспринимать исследование как попытку полностью отбросить предположительно более поздние правки и добавления в евангелия в результате редактирования христианами с целью дойти до «чистого Иисуса», который заменил бы «Христа веры». Скорее, я руководствовался тем же критерием, что Джеймс Данн и другие, обращая внимание на впечатление, производимое Иисусом, в первую очередь на ближайший круг его последователей. Мы приближаемся к Иисусу, исследуя прежде всего воспоминания о нем, оставшиеся у его близких16.
Также я постарался не заниматься персональным «воспроизведением» того или иного автора, пусть и очень выдающегося. В исследованиях последних лет появились разнообразные реконструкции исторического Иисуса: Иисус «социальный реформатор», Иисус «киник», Иисус «эсхатологический пророк», Иисус «учитель мудрости», Иисус «харизматичный праведник»… Крупные ученые рискуют сфокусировать свое исследование на том, что лучше всего соответствовало бы их «модели» Иисуса, игнорируя другие важные аспекты, занимающие традиционно прочные позиции. Со своей стороны среди различных «моделей» я постарался рассмотреть наиболее серьезные из них, выделяя не противоречащие друг другу сведения17.
