Андрей Кураев - Уроки сектоведения. Часть 1.
Потому вполне понятно смущение людей, когда они вдруг узнали, что эти милые, хотя и чудаковатые путешественники, всем желавшие добра, вдруг оказались отлучены от Церкви.
Это тем более странно, что и в работах Рерихов, и даже в книгах их предшественницы Блаватской можно найти вполне уважительные высказывания в адрес Церкви.
“Вы не найдете в этой книге ни одного слова против Русской Православной Церкви, — говорит Блаватская в одном из своих писем в Россию. — Вы спросите, почему? Потому что Ваша церковь самая чистая и самая истинная, и все уродливые человеческие деяния никогда не смогут повредить ей. В русской Православной Церкви прочно заложено зерно божественной Истины, только оно зарыто у самого ее основания”{1}. Позднее и в письме к своей сестре Н. П. Желиховской она написала: “Что же касается моего противу-христианства, ты его знаешь. Я враг католических и протестантских церковных излишеств, идеал же Христа распятого светлеет для меня с каждым днем яснее и чище, а против православной христианской церкви, пусть повесят меня, — не пойду!”[1].
Так зачем же вдруг Церковь сделала столь резкий выпад против людей, настроенных отнюдь не враждебно?
Я и сам большую часть своей жизни слышал о Рерихах только хорошее: художники, путешественники, люди, которых недолюбливала советская идеология…
Не могу сказать, что те цитаты из их книг, что попадались мне на глаза, поражали меня глубиной своей мысли. Но и поводов для отторжения я также в них не находил. Просто чувствовал на уровне вкуса: “не мое”. Бывает же “не моя” музыка или “не моя философия”... В общем, я начал читать книги “Агни Йоги” без внутреннего предубеждения.
Первое мое открытие было — кошмарный русский язык. Язык литературно блеклый и стиль страшно неуклюжий, пренебрегающий элементарными нормами русского литературного языка[2].
Кроме того, не понравился неестественно напыщенный, чрезвычайно агрессивный, перенасыщенный эмоциями и восклицательными знаками строй рериховских текстов[3]. Налицо было очевидное расхождение между претензией и содержанием. Претензия – на невероятную философскую и научную глубину, а на деле – нагромождение агрессивно поданных банальностей.
Вот типичный «месседж», пример того, что было «передано» Рерихам их «махатмами»: «Закон один – вечный Закон утвержден Космосом. Видим сияние миров. Видим пройденное и беспредельное шествие! Видим сияние Матери Мира. Урусвати, вижу праздник, вижу полет, вижу обруч с камнем. Радостью шествие закончим. Сказал»{2}. Ну, сказал - и сказал. Гипноз это, а не философия…
Вскоре последовало и третье наблюдение: аморфность сюжета, полное отсутствие доказательств и вообще последовательности... Оказалось, что ни к литературе, ни к философии книги из цикла “Агни Йоги” не имеют никакого отношения.
Далее, по мере чтения в глаза стало бросаться отсутствие некоторых слов, ключевых для любого христианского размышления. Во всем многотомьи книг “Живой этики” не найти таких слов, как грех, покаяние, искупление, благодать, Бог. Значит, это тексты, рожденные нехристианской духовностью[4].
Затем мне стали заметны многие высказывания, резко противоречащие основам христианства. Стало понятно, что передо мною мировоззрение не просто вне христианское, но ясно и осознанно противопоставляющее себя христианству.
Наконец, обращение к письмам Елены Рерих и к работам Блаватской позволило заметить откровенно богоборческие, сатанинские нотки в теософии.
Для меня это был вывод, к которому я пришел все же неожиданно для самого себя. Поскольку же я пишу не философскую автобиографию, то попробую более систематично (хотя и в иной последовательности) изложить те доводы, на основании которых я пришел к убеждению в том, что рерихианство — это сатанизм для интеллигенции. Или, говоря более отстраненно: Рериховское движение в России — нелегальная религиозная секта оккультно-антихристианского характера.
Жесткость моей оценки и дискуссии вызваны совсем не тем, что теософы думают иначе, чем я, и даже не тем, что они критикуют и высмеивают мою веру, мою Церковь[5]. Я живу в мире, в котором встретить православного христианина является редкой удачей. Гораздо чаще мне приходится беседовать и сотрудничать с людьми, которые мыслят совершенно иначе, чем я. На кафедре философии религии и религиоведения МГУ, на которой я работаю, нет других православных преподавателей. Все другие мои коллеги придерживаются иных мировоззренческих принципов (в большинстве своем - безрелигиозных). Но ни с кем из них у меня нет конфликтов.
Так почему же меня так задела теософская проповедь?
При ближайшем знакомстве с людьми, посещающими рериховские кружки, и с самими текстами, оставленными «классиками» теософии, оказалось, что миролюбивые декларации — не более чем прикрытие для проповеди вполне антихристианского учения.
В данной книге я буду анализировать прежде всего тексты Рерихов и тех, кого они сами называли своими учителями: Е. Блаватской и “Махатм”[6]. Это материал и весьма объемный и довольно пестрый. В нем можно найти призывы к миру, добру и любви. В нем встречаются эпизоды с интересными этнографическими и религиоведческими зарисовками. В нем есть суждения, с которыми может согласиться действительно практически любой человек.
Но есть и другое. Есть суждения и советы, оценки и предсказания, ставящие под сомнение просто нравственную вменяемость авторов. Моя задача была, во-первых, обратить внимание людей на теневые стороны теософии.
На упаковке продуктов питания сегодня принято указывать, какие вещества содержатся в приобретаемом товаре. Так защищаются права потребителя (его право на здоровье). В красивой упаковке может находиться вполне ядовитый продукт. Да, в нем есть тот шоколад, что обещан на обложке. Но там же может оказаться еще и некая, вроде бы небольшая, примесь — и отравление произойдет. Но у человека есть еще и право на безопасность души.
Так вот, в “шоколад” рериховских призывов к миру и терпимости вкраплены такие примеси, которые вполне способны смертельно отравить человеческую душу.
Поэтому первая задача моих книг, посвященных анализу теософии — обратить внимание на те антихристианские, а зачастую и просто безнравственные “примеси”, которые есть в рериховской проповеди.
Вторая же задача была сложнее, чем просто чтение рериховских книг с карандашом в руке. Надо было оценить место этих “примесей” во всей системе Агни Йоги и сделать вывод: что, собственно, в ней является примесью, а что основным содержанием. Околохристианское сладкоречие оказалось случайно окроплено оккультным злоречием, или же “общечеловеческие ценности” использовались в качестве внешней присыпки, призванной до времени скрыть подлинный вкус предлагаемого “пиршества духа”?
Я не привожу ни одной придуманной цитаты, ни одного непроверенного факта. В моих книгах нет «клеветы» (клевета - это когда другому человеку приписывается действие или суждение, о котором приписывающему заведомо известно, что на самом деле такое суждение или действие не имело место в жизни обвиненного). Если я толкую их иначе, чем хотелось бы теософам — так это мое право читателя и долг исследователя.
Собственно, расхождение в «толкованиях» касается в основном одного: оценки той значимости, которую то или иное высказывание имеет в теософской системе.
Вот лежит перед нами книга. В ней есть ряд суждений, по сути исключающих друг друга. На одной странице автор заверяет в своей полной симпатии к православию. На другой – демонстрирует крайне враждебное свое отношение к нему. Вот вопрос для исследователя: что было сказано «под настроение», или в порядке адаптации к адресату текста, а что выражает внутреннюю установку автора.
Способ проверки довольно прост. Берем одну из этих посылок и смотрим – можно ли из нее психологически последовательно вывести остальной комплекс воззрений и суждений исследуемого автора.
Скажем, если именно признание в своем единстве с православием указывает на стержень убеждений Блаватской и Рерихов, если именно в этом внутренний базис их систем, то можно ли, исходя из этой посылки объяснить все, что написали и сделали? Может ли христианин сказать, например, такое: “С теми, кого он так сильно любит, он обращается подобно Богу Израиля, который любил своего сына так сильно, что послал его на муки распятия на кресте»{3}. Или: «Природа – наш единственный и величайший Учитель и Законоучитель!»{4} (христиане-то - в том числе Галилей и Ломоносов - всегда говорили, что у них есть два учителя – Книга Природы и Книга Откровения; Рерих же именно Библию из числа учителей и устраняет)…
