Николай Пестов - Основы православной веры
3. Душа подвергается суду за все проступки, слова и намерения, проявленные при жизни тела и не покрытые покаянием.
4. Переживания души после смерти тела сохраняются в памяти после возвращения души в тело и оказывают на душу сильнейшее впечатление.
Обычно эти переживания совершают в душе духовный переворот: нерадивые души начинают жизнь Богоугодную, иногда принимают монашество, а иноки — уходят в затворы и т. п.
Для всех них земная жизнь теряет, обычно, в той или иной мере свою привлекательность, и они начинают думать преимущественно о подготовке к той будущей жизни, реальность которой они познали на своем личном опыте.
О загробной жизни душ мы знаем также и из другого источника. Это явления умерших душ, которые бывают по Промыслу Божию для известных целей, как во сне (спящим), так и наяву.
В духовной литературе можно встретить об этом множество рассказов, достоверность которых засвидетельствована благочестивыми людьми и не может вызвать ни малейшего сомнения в их правдивости.
Глава 9
Целесообразность смерти тела
«Смерть несет в себе свет вечного бытия»
(архиепископ Иоанн)«Смерть сокращает сумму общего зла на земле»
(еп. Аркадий Лубенский)Адам — первый человек пал. За первым грехом последовали другие, произошло братоубийство — пролилась кровь Авеля; люди развратились — так начался процесс гниения и разложения человеческой души. Что могло замедлить этого процесс разрушения духовных основ человечества и внести ограничение в этот поток зла, греха и порока, заполнивший землю? Это могла сделать только смерть тела. Она явилась как неизбежное следствие греха и разложения души. Как пишет митрополит Антоний Блюм: «В мире, который грех человеческий сделал чудовищным, смерть является единственным выходом. Если бы наш мир греха был бы зафиксирован, как неизменный и вечный, это был бы ад; смерть — единственно, что позволяет земле, вместе со страданием вырваться из этого ада».
Следует всегда, вместе с тем, учитывать, что в устах атеистов смерть обозначает совершенно иное понятие, чем в устах христианина. Для первых смерть есть полное прекращение жизни. Для христианина — это только переход из одной формы в другую.
Если задуматься над вопросом о духовном значении смерти тела, то по многим причинам можно понять ее временный характер для падшего человечества в полноте грядущего Воскресения. И поэтому смерть тела не «нелепа», как говорят про нее люди мира, а необходима и целесообразна. Как пишет архимандрит (патриарх) Сергий: «Начало греха — плоть всегда остается в человеке, всегда его искушает, всегда препятствует человеку быстро и легко стать святым. Поэтому и познание Бога и получение блаженства небесного не может быть здесь, на земле, совершенным. Нужно нашему земному миру обновиться, извергнуть из себя все греховное, чтобы потом во всей полноте и совершенстве воспринять в себя грядущее царство. В этой нужде обновиться — весь смысл разрушения мира, в этом и смысл смерти каждого человека».
Еп. Аркадий Лубенский говорит: «Смерть для многих есть средство спасения от духовной гибели. Так, например, дети, умирающие в раннем возрасте, не знают греха. Смерть сокращает сумму общего зла на земле. Что представляла бы из себя жизнь, если бы вечно существовали убийцы — каины, иуды — предающие Господа, нероны — люди-звери и другие?»
А Н. так пишет в своей книге «Путь чистоты и священного молчания»: «Откровение тайны смерти — новым, нездешним светом озаряет и жизнь. Вся красота и таинственная, бездонная глубина ее раскрываются лишь перед лицом надвигающейся смерти. На какой бы ступени духовного развития человек ни стоял, приближение смерти вызывает в нем прежде всего необычайное обострение чувства жизни (это чувство по существу духовного порядка — может иногда заглушаться физическими страданиями или обессиливаться старческой дряхлостью. — Н. П.). Вся красота и ценность жизни, наверное, никем не переживается с такой силой, как приговоренным к смерти. Человеку кажется тогда, что если бы только удалось ему сохранить жизнь, он не потратил бы даром уже ни одного мгновения. Как величайшее благо воспринимается самая возможность жить и дышать, слышать, видеть и входить в общение с окружающей природой и другими людьми. Поистине, смерть поет самый торжественный и чарующий гимн жизни, потому что только перед лицом смерти дано человеку увидеть ее настоящую красоту. Образ смерти бесследно рассеивает жалкое марево пошлости и нудных „мелочей жизни“, обычно застилающих ее истинный лик от духовного взора человека. В нем единственное лекарство против духовного паралича — плоского самодовольства жизненного квиетизма. Физическое бессмертие нашей природы в ее теперешнем состоянии — порабощенности греху — было бы безвыходным духовным тупиком для нее, так как слабый дух наш был бы всецело и навеки захвачен в плен стихийными силами материального и душевного мира».
«Не только смерть, — говорит Лафатер, — одухотворяет наше безжизненное существо, но одна мысль о смерти придает более прекрасную форму жизни. Через смерть доносится до нас голос вечности и открывается прозрение в иные миры. Таинственные голоса жизни, исходящие из ее бездонных глубин, говорят человеку о том, что за пределами видимого и невидимых миров, им переживаемых, пребывает Вечный Первоисточник всего сущего, от Которого все изошло и к Которому все возвратится».
Когда хоронят священников, то совершающие обряд отпевания священнослужители надевают белые одежды, как в день духовного торжества, день конца скорбей и начала радостей для усопшего. Но ведь каждый из христиан принадлежит к «царственному священству» (1 Пет. 2, 9).
Как говорит еп. Феофан Затворник: «Я всегда был такой мысли, что по умершим не траур нужно надевать, а праздничные наряды… А у нас все вверх ногами перевернулось».
А пастырь о. Иоанн С. пишет: «Не страшитесь смерти и не скорбите, братья, чрез меру. Иисус Христос, Спаситель наш, Своею смертью победил нашу смерть и Своим воскресением положил основание нашему воскресению, и мы каждую неделю, каждый воскресный день торжествуем во Христе воскресшем наше общее будущее воскресение, и предначинаем вечную жизнь, к которой настоящая временная жизнь есть краткий, хотя и тесный и прискорбный путь. Смерть же истинного христианина есть не более как сон до дня воскресения, или как рождение в новую жизнь. Учитесь непрестанно умирать греху и воскресать душам, и от мертвых дел, обогащайтесь добродетелью, и не скорбите безутешно о умерших; научайтесь встречать смерть без ужаса, как определение Отца Небесного, которое, с воскресением Христовым из мертвых, потеряло свою грозность».
А старец схимонах Силуан пишет: «Душа, познавшая любовь Божию Духом Святым, умирая, испытывает некоторый страх, когда ангелы поведут ее ко Господу, потому что, живя в мире, она повинна в грехах. Но когда увидит душа Господа, то возрадуется от Его милостивого кроткого лица, и Господь не помянет ей грехов, по множеству кротости и любви Своей. От первого взгляда на Господа вселится в душу любовь Господня, и она от любви Божией и сладости Духа Святого вся изменится».
1-е Приложение к главе 9-й
О состоянии души, покинувшей тело
(Из беседы в день Успения Божией Матери — Иоанна, епископа Смоленского.)
«Дух человека скорее и легче, чем тело, отрешается от условий временной жизни, — и в то же время, когда у тебя длится еще борьба со смертью — он уже витает, как будто вне тела. Вот чем объясняются нередкие случаи, что в час кончины, еще не свершившейся, человек, или, правильнее, дух его в земном образе является в отдалении от тела близким по сердцу людям.
Еще несколько минут — и человек вступает в вечность… Как вдруг изменяется форма его бытия. Дух его видит самого себя, свое собственное существо; он видит предметы (и самые отдаленные) уже не телесными глазами, а каким-то непонятным нам теперь ощущением. Он говорит слова не членораздельными звуками, а мыслью; не руками осязает предметы, а чувствами. Движется не ногами, а одной силой воли; и то, к чему прежде он мог приближаться с великим трудом медленно, через большие пространства места и времени, теперь он настигает мгновенно; никакие естественные препятствия его не задерживают.
Теперь и прошедшее видно ему, как настоящее, и будущее не так сокрыто, как прежде, и нет уже для него разделения и места, нет ни часов, ни дней, ни годов, нет расстояний ни малых, ни больших, все сливается в один момент — вечность. Что же он видит и чувствует? Если вы здесь владеете собой, там уже вы ничего не сможете с собой сделать; все в вас и с вами перейдет туда и разовьется в бесконечность.
