Исаак Сирин - Сочинения
Ответ. Апостол, сказав: Бог, рекий из тмы свету возсияти, иже возсия в сердцах наших (2 Кор.4:6), показал, что воскресением души должно называть исшествие из ветхости, именно чтобы произошел новый человек, в котором нет ничего от ветхого человека, по сказанному: И дам им сердце ново и дух нов (Иез.36:26). Ибо тогда воображается в нас Христос Духом премудрости и откровения познания Его.
Вопрос. В чем состоит (говоря кратко) сила деятельности безмолвия?
Ответ. Безмолвие умерщвляет внешние чувства и возбуждает внутренние движения. А занятие внешним производит противное тому: возбуждает внешние чувства и умерщвляет внутренние движения.
Вопрос. Что бывает причиною видений и откровений; ибо иные имеют видения, а иные трудятся больше их, однако же видение не действует в них столько?
Ответ. Причин сему много. Одни из них — домостроительственные, имеют целию общую пользу, другие же — утешение, ободрение и научение немощных. И во–первых, все сие устрояется по милости Божией к людям; большею же частию устрояется сие ради троякого рода людей: или ради людей простых и крайне незлобных, или ради некоторых совершенных и святых, или ради тех, которые имеют пламенную ревность Божию, отреклись и совершенно отрешились от мира, удалились от сожительства с людьми, оставив все, не ожидая никакой помощи от видимого, пошли вослед Богу. На них–то нападает боязнь по исключительности их состояния или окружает их опасность смертная от голода, от болезни или от какого–нибудь обстоятельства, и от скорби, так что приближаются они к отчаянию. Посему если таковым бывают утешения, а тем, которые превосходят их трудами, не бывают, то первая сему причина — непорочность и порочность, и именно совести. Вторая причина непременно есть следующая: как скоро имеет кто человеческое утешение или утешение чем–либо видимым, то не бывает ему подобных утешений, разве по некоему Домостроительству, ради общей пользы. У нас же слово об отшельниках; и свидетель сказанному один из отцов, который молился об утешении и услышал: «Достаточно для тебя утешения человеческого и беседы с людьми».
И другой некто, подобно сему, когда был в отшельничестве и вел жизнь отшельническую, ежечасно услаждался благодатным утешением; а когда сблизился с миром, искал по обычаю утешения и не находил, и стал просить Бога открыть ему причину, говоря: «Не ради ли епископства, Господи, отступила от меня благодать?» И ему сказано: «Нет, не поэтому, но потому, что Бог промышляет о живущих в пустыне и их удостаивает таких утешений». Ибо невозможно, чтобы кто–либо из людей имел видимое утешение, а вместе приял и благодатное, разве по какому–нибудь, упомянутому выше, сокровенному Домостроительству, которое известно в подобных случаях одному Домостроительствующему.
Вопрос. Одно ли и то же — видение и откровение или нет?
Ответ. Нет. Напротив того, в них есть разность. Откровением часто называется то и другое. Поелику в видении обнаруживается сокровенное, то всякое видение называется откровением. Откровение же видением не называется. Слово откровение большею частию употребляется о познаваемом, о том, что умом испытуется и умопредставляемо. Видение же бывает всякими способами, например, в изображениях и преобразованиях, как бывало древле ветхозаветным, в глубоком сне или бодрственном состоянии, и иногда со всею точностию, а иногда как бы в призраке и несколько неявственно; почему и сам имеющий видение часто не знает, в бодрственном ли состоянии видит он или в сонном. Можно и глас слышать о вспомоществовании и иногда видеть какое–либо прообразование, иногда же яснее лицом к лицу и видеть, и беседовать, и вопрошать, и на вопросы получать ответы. Видимы бывают достойными и дают им откровение — святые силы. И таковые видения бывают в местах наиболее пустынных и удаленных от людей, где человек необходимо имеет в них нужду, потому что нет у него иной помощи и утешения от самого места. Откровения же, ощущаемые умом, при чистоте удобоприемлемы и бывают только совершенным и ведущим.
Вопрос. Если достиг кто сердечной чистоты, что служит ее признаком? И познает ли когда человек, что сердце его достигло чистоты?
Ответ. Когда всех людей видит кто хорошими и никто не представляется ему нечистым и оскверненным, тогда подлинно чист он сердцем. Ибо как исполниться слову апостольскому, по которому должны мы всех равно от искреннего сердца честию больших себе творить (ср.: Флп.2:3), если не будет сказанного, что доброе око не узрит зла (см.: Авв.1:13)?
Вопрос. Что такое чистота? И где предел ее?
Ответ. Чистота есть забвение противоестественных способов ведения, изобретенных естеством в мире. А чтобы освободиться от них и стать вне их, вот сему предел: прийти человеку в первоначальную простоту и первоначальное незлобие естества своего и сделаться как бы младенцем, только без младенческих недостатков.
Вопрос. Может ли кто взойти на эту степень?
Ответ. Да. Ибо вот иные приходили в меру сию, как и авва Сисой пришел в сию меру так, что спрашивал ученика: «Ел я или не ел?» И другой некто из отцов пришел в таковую простоту и почти в младенческую невинность, почему совершенно забывал все здешнее, так что стал бы и есть до Приобщения, если бы не препятствовали ему в этом ученики, и, как младенца, приводили его ученики к Приобщению. Но для мира был он младенец, для Бога же совершен душою.
Вопрос. Чем заниматься и о чем размышлять должно подвижнику, пребывающему на безмолвии, в безмолвной своей келье? и что надлежит ему непрестанно делать, чтобы ум его не имел досуга для суетных помыслов?
Ответ. Спрашиваешь о занятии и размышлении, как человеку стать мертвым в келье своей? Разве человек рачительный и трезвенный душою имеет нужду спрашивать, как ему вести себя, когда бывает он один сам с собою? Какое иное занятие у монаха в келье его, кроме плача? Разве бывает у него время от плача обратиться к другому помыслу? И какое занятие лучше этого? Самое пребывание монаха и одиночество его, уподобляясь пребыванию во гробе, далекому от радости человеческой, учат его, что деятельность его — плач. И самое значение имени его к тому же призывает и убеждает, потому что называется он сетующим, то есть исполненным горести в сердце. И все святые в плаче переселялись из сей жизни. Если же святые плакали, и, пока не переселились из жизни сей, очи их всегда были наполнены слезами, то кто же не будет плакать? Утешение монаху порождается плачем его. И если совершенные и победоносные здесь плакали, то как стерпит исполненный язв, чтобы перестать ему плакать? Кто имеет лежащего пред собою мертвеца и видит, что сам он умерщвлен грехами, того нужно ли учить, с какою мыслию пользоваться ему слезами? Душа твоя, которая для тебя дороже целого мира, умерщвлена грехами и лежит пред тобою, ужели же не требует она плача? Поэтому если пойдем на безмолвие и с терпением будем пребывать в нем, то, конечно, в состоянии будем пребывать в плаче. Посему будем часто в уме своем молить Господа, чтобы даровал нам плач. Ибо если приобретем сию благодать, лучшую и превосходнейшую прочих дарований, то, при помощи ее, достигнем чистоты. А как скоро достигнем ее, не отнимется уже у нас чистота до самого исхода нашего из жизни сей.
Посему блаженны чистые сердцем, потому что нет времени, когда бы не услаждались они сей сладостию слез, и в ней всегда зрят они Господа. Пока еще слезы у них на глазах, они сподобляются зрения откровений Его на высоте молитвы своей; и нет у них молитвы без слез. Сие–то и значит сказанное Господом: Блажени плачущий, яко тии утешатся (Мф.5:4). Ибо от плача приходит человек к душевной чистоте. Посему Господь, сказав: …яко тии утешатся, не объяснил, каким утешением. Ибо когда монах сподобился с помощию слез прейти область страстей и вступить на равнину душевной чистоты, тогда сретает его таковое утешение. Посему если кто из искавших утешения здесь прострется на сию равнину и на ней встретит утешение, необретаемое здесь, то уразумевает тогда, какого ожидает себе наконец утешения за плач и какое утешение плачущим дает Бог за чистоту их, потому что непрестанно плачущий не может быть тревожим страстями. Проливать слезы и плакать — это дарование бесстрастных. И если слезы плачущего и сетующего временно могут не только путеводить его к бесстрастию, но и совершенно очистить и освободить ум его от памятования страстей, что скажем о тех, которые с ведением день и ночь упражняются в сем делании? Посему никто не знает помощи, бывающей от плача, кроме тех одних, которые предали души свои делу сему. Все святые стремятся к сему входу, потому что слезами отверзается пред ними дверь для вшествия в страну утешения; и в этой стране в откровениях изображаются преблагие и спасительные следы Божии.
