Митрополит Макарий - История русской церкви (Том 1)
Наконец Иларион обращается ко Владимиру, как уже прославленному на небесах, с хвалебными восклицаниями «Радуйся» и с молитвою, чтобы он, получив за свои добрые дела в Царстве Небесном возмездие, помолился Господу о земле своей и о людях, над которыми благоверно владычествовал, и в особенности о сыне своем — кагане Георгии (Ярославе).
После этой краткой молитвы к равноапостольному Владимиру следует обширная молитва к Богу, составляющая третью часть и как бы общее заключение всего Слова. В ней служитель Церкви от лица всей земли Русской взывает: «Ты же, Владыко, Царю и Боже наш, высокий и славный! Человеколюбец, воздающий по трудам славу и честь и творящий причастниками Твоего царства! Помяни как благий и нас, убогих Твоих, яко имя Тебе человеколюбец. Хотя и не имеем мы добрых дел, но спаси нас по великой Твоей милости. Мы бо людие Твои и овцы пажити Твоея, мы стадо, которое недавно Ты начал пасти, исторгши из пагубного идолослужения. Пастырю добрый, положивший душу Свою за овцы! Не оставь нас, хотя мы и доселе блуждаем, не отвергни нас, хотя мы и доселе согрешаем пред Тобою, как рабы новокупленные, ни в чем не умеющие угодить господину своему... Каемся о злых делах своих; просим, да послешь страх Твой в сердца наши; молим, да помилуешь нас на Страшном суде... Ты Бог наш, и мы люди Твои, Твоя часть, Твое достояние. Не воздеваем рук наших к богу чуждому, не последуем какому-либо пророку, не держимся учения еретического, но призываем Тебя, Бога истинного... Доколе стоит мир сей, не наводи на нас напасти и искушения и не предай нас в руки иноплеменников, да не назовется град Твой градом плененным и стадо Твое — пришельцами в земле несвоей; да не скажут вопреки нам народы: «Где есть Бог их?» Не попускай на нас скорби, глада, внезапной смерти, огня, потопления, чтобы не отпали от веры нетвердые в вере. Не много накажи, но много помилуй; не сильно порази, но милостиво исцели; не надолго оскорби, но вскоре утешь... Продли милость Твою на людях Твоих, врагов прогони; мир утверди; народы укроти; голод вознагради изобилием. Государей наших сделай грозными народам; боляр умудри; города распространи; Церковь Твою возрасти; достояние Твое соблюди; мужей, жен и детей спаси; находящихся в рабстве, в пленении, в заточении, в путешествии, в плавании, в темницах, в алчбе, жажде и наготе, всех помилуй, всех утешь, всех обрадуй, подавая им радость телесную и душевную» и проч. В доказательство того, как высоко ценили предки наши эту молитву, довольно припомнить, что она принята была в церковное употребление и еще в XVI в. возглашалась при общественных службах [*222].
Когда написано Иларионом разобранное нами Слово, мы уже сказали. В слове упоминаются две церкви, созданные в Киеве Ярославом: Софийская и потом Благовещенская; следовательно, оно написано гораздо после 1037 г., когда Софийская церковь была только что заложена. Упоминается также в живых супруга великого князя Ярослава Ирина, скончавшаяся в 1050 г.; следовательно. Слово написано прежде, нежели Иларион избран был в сан митрополита. Было ли оно произнесено в храме? Кажется, было, судя по одному обращению витии к слушателям в конце приступа: «Излагать в сем писании проповедь пророков о Христе и учение апостолов о будущем веке было бы излишне и клонилось бы к тщеславию. Ибо что писано в других книгах и вам уже известно, о том предлагать здесь было бы признаком дерзости и славолюбия». В каком же храме и когда Слово произнесено? Всего вероятнее в Десятинном храме, где покоилось самое тело Владимира, и в день памяти равноапостольного князя. Нет сомнения, что благочестивый Ярослав ежегодно совершал вместе со всеми киевлянами память по отце своем в день его кончины (15 июля) у его гроба. Если когда, то особенно в этот торжественный день в присутствии самого князя с семейством и при многочисленном стечении народа прилично было возгласить похвальное Слово просветителю России. Если где, то особенно у гроба его естественно было воскликнуть: «Встань от гроба твоего, честная главо! Встань, отряси сон... встань, посмотри на сына твоего Георгия, посмотри на кровного своего, посмотри на возлюбленного своего!..» Во всяком другом храме такое обращение к святому князю было бы не столько уместно. Мы еще будем говорить о сочинениях Илариона уже в сане митрополита в своем месте [*223], а теперь спросим только: достоин ли был этот смиренный пресвитер по образованию той высокой иерархической степени, на которую вскоре был поставлен?
Наконец, сохранился и еще один весьма важный памятник русской духовной литературы времен Владимира святого, хотя и писанный по-гречески. Разумеем сочинение Киевского митрополита Леонтия об опресноках: памятник тем более замечательный, что представляет собою самый первый опыт в полемическом роде, написанный собственно в Церкви Русской против латинян, и вообще один из первых опытов в том же роде на всем Востоке как по древности, так и по внутреннему достоинству. А потому считаем неизлишним познакомиться короче с этим произведением и проследить его от начала до конца.
Сочинение надписано: «Об опресноках», но направлено вместе и против некоторых других отступлений Римской Церкви от истины православия, только об опресноках рассуждает гораздо подробнее и обширнее, нежели о прочих предметах.
Начинается общим вступлением. «Мужи римские, внемлите! Светильник ногама моима закон Твой, и свет стезям моим, — говорит Божественное Писание (Пс. 118. 105), и весьма справедливо. Притом заповедь закона есть жизнь и свет: зане свет повеления Твоя на земли (Ис. 26. 9). Итак, если заповеди Божии суть жизнь и свет всякому ходящему в них и если нарушение одной заповеди причинило смерть всему роду человеческому, то, значит, смерть и мрак или погибель не ходить в заповедях Божиих; не ходящий во свете, по слову Господа, не весть, камо идет (Ин. 12. 35). Посмотрим же, по Богу ли хождения наши и в заповедях ли Его мы или нет. Но так как хождение по Богу двояко: одно — верою, а другое — жизнию и делами, так как и хождение верою и хождение жизнию тоже двояко: одно правое, а другое неправое, одно благое, а другое злое, то прежде всего обратим внимание, каково хождение наше верою, которая есть основание всей жизни по Боге. Ибо, хотя и вера без дела мертва есть и дела без веры, вера, однако ж, должна предшествовать делам: она есть основание их и на ней зиждутся дела и соблюдаются ею. Посему о вере прежде и рассудим, а потом, когда положено будет прочное основание, пусть каждый зиждет на нем и дела свои».
После этого общего вступления автор, в частности, переходит к исследованию об опресноках: «Слышу, что вы употребляете опресноки при Божественном Тайнодействии, а мы, напротив, употребляем хлеб квасной. Но, как ваше обыкновение в упомянутом деле есть следствие вашего верования, так точно и наше. Потому рассмотрим на основании Писания, что должно употреблять при совершении Евхаристии: опресноки или хлеб квасной».
В самом исследовании автор представляет целый ряд доказательств рассматриваемой им истины, стараясь вместе опровергать возражения латинян. Доказательства эти, если мы выразим их кратко словами самого автора, опуская подробности, состоят в следующем:
а) «Христос Спаситель есть иерей во век по чину Мельхиседекову (Пс. 109. 4), а не по чину Ааронову. Но Мельхиседек принес хлеб и вино, а Аарон приносил кровавые жертвы, и опресноки, и горькое зелие. Что же после этого должно совершать нам: то ли, что принес Мельхиседек, или то, что приносил Аарон? То, что принес Мельхиседек, ибо по его чину есть Иерей Христос, а не по чину Ааронову...
б) Христос Спаситель, взяв хлеб и преломив, предал ученикам своим с произнесением слов: Приимите, ядите: cue есть Тело Мое (1 Кор. 11. 24), хлеб квасной — живой, а не мертвые опресноки, хлеб квасной в воспоминание Его самого, который есть Живот мира, а не опресноки, которые учреждены были только как образ в воспоминание злостраданий и в знамение умерщвления греха прародительского. Аз есмь хлеб животный, сшедый с небесе, — говорит Господь, — и ядый Мою плоть жив будет во век: зане Аз живу, и вы живи будете (Ин. 6. 51; 14. 19)...
в) Христос Спаситель учредил Новый Завет, а кто учредил Новый, тот этим самым упразднил Ветхий, в котором были опресноки. Одно из закона (ветхого) исполняющий весь закон должен исполнять, и Христос ему ничтоже пользует, как говорит Божественный апостол (Гал. 5.2)...
г) Христос Спаситель в тринадцатый день преподал наше таинство, когда еще не время было опресноков, а в четырнадцатый пострадал Сам, следовательно в то самое время, когда и агнец во образ Его был закалаем и снедаем и изъемлемо было из домов квасное. Евангелист говорит: И тии не внидоша в претор, да не осквернятся, но да ядят пасху (Ин. 18. 28); еще: Иудее же, понеже пяток бе, да не останут кресте телеса в субботу, бе бо велик день тоя субботы (Ин. 19. 31). Итак, если агнец в четырнадцатый день был закалаем, когда и Господь пострадал, а опресноки были ядомы после агнца, то ясно, что Господь, преподавши наше таинство в тринадцатый день, преподал квасной хлеб, а не опреснок, ибо еще не время было опресноков. Но что Он преподал, то и должны мы благочестно блюсти...
