KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Религия и духовность » Религия » Георгий Федотов - Святые Древней Руси

Георгий Федотов - Святые Древней Руси

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Георгий Федотов, "Святые Древней Руси" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

     Можно говорить о репрезентативном (заместительном) моменте в почитании святых князей еще и в другом смысле. Из множества неведомых и неявленных святых мирян святые князья выделены и поставлены для общецерковного почитания именно потому, что круг их жизненного подвига предназначал их к общенародной славе. Странно было бы думать, что купцу, крестьянину, даже боярину закрыты пути к святости, что призвание князя одно открывает небесную славу. Канонизация – не для неба, а для земли. И на земле Древняя Русь видела в святых князьях по преимуществу общих предков, общих заступников, избранных представителей мирянской святости.

Глава 6.Святители

   Русская Церковь почитает среди своих святых около семидесяти епископов. Святые епископы – святители (по-гречески agioi ierarshoi) составляют особый чин святых, третий по времени в ряду мучеников и преподобных. В отличие от святых князей, Русская Церковь в канонизации своих святых епископов имела давно уже установленный образец Церкви Греческой. Если канонизация епископов, как и понимание особой природы их святости, представляют свои трудности, то эти трудности не являются особенностью Русской Церкви. Мы встречаемся с ними всюду, как на Западе, так и на Востоке.

     Прежде всего важно установить, что, подобно святым мирянам, епископы увенчиваются Церковью не за аскетические подвиги или не только за них. Они не сливаются с чином преподобных, качественно отличаясь от них.

     Конечно, и в Русской Церкви встречаются святители, в которых инок преобладает над пастырем – по крайней мере, в оценке потомков: мы видим их яснее в келье, чем на кафедре соборных церквей. Таковы епископы, поставленные из иноков Киево-Печерского монастыря в первый героический период его существования. Среди большого числа епископов-печерян канонизованы Никита Новгородский († 1108), Стефан Владимиро-Волынский († 1049) и Ефрем Переяславский († 1100). Все наши сведения о них исчерпываются рассказами Печерского патерика, где они упоминаются в числе ближайших учеников св. Антония и Феодосия: Ефрем-скопец, боярин князя Изяслава, один из первых постриженников монастыря; Стефан, преемник св. Феодосия во игуменстве, которого монашеское недовольство заставило удалиться из обители и основать собственный монастырь в Киеве; наконец, Никита-затворник, об искушении и падении которого мы уже знаем. Как раз о Никите Поликарп, в связи с его избранием на кафедру Новгородскую, говорит: "Много чудеса сотвори... и ныне со святыми чтут святого и блаженного Никиту". Это почитание (повидимому, канонизация) особо выделяет св. Никиту из круга печерских подвижников. Другие, хотя и епископы, разделяют общее почитание с сонмом печерских иноков.

     Со времени утверждения христианства на Руси у нас установился обычай почти исключительного избрания епископов из черного духовенства. Почти всякий епископ – монах, и аскетический подвиг для него обязателен. По смерти св. Евфимия, архиепископа Новгородского, на нем находят вериги. Св. Дионисий долго подвизался в пещере в Нижнем Новгороде, основав здесь второй Печерский монастырь, по образцу Киевского, прежде чем был вызван князем и митрополитом на кафедру Суздальскую (1364). И в новейшее время св. Тихон Задонский проходит свой подвиг преимущественно не на церковной кафедре, а "на покое", в келье монастыря. Все это иноческие черты в образе святителя.

     Но во многих случаях монашество святого епископа от нас скрыто или отмечено двумя-тремя стереотипными чертами. Аскеза более приличествует святому епископу, чем, например, святому князю. Но она не исчерпывает его подвига. Этот подвиг своеобразно соединяет в себе иноческое и мирянское ("княжеское"), с прибавлением особого церковного служения.

     В наибольшей полноте идеал святителя в русской агиографии раскрыт в XV веке в житиях Пахомия Логофета. Оставив для Руси новый канон житийного стиля, ученый серб заново создал образец святительского жития: более ранние опыты для этого чина представляли лишь краткие заметки или записи отдельных преданий.

     В прологе к житию св. Евфимия, архиепископа Новгородского (дословно повторенном и в житии Моисея Новгородского), Пахомий рисует икону святителя. Они "освящены от чрева матери" и "от Бога почтены архиерейством". Они "наставники человеком", направившие их "ко спасенному пути". Многие из них прияли "велики беды от нечестивых", печась о врученной им пастве, "как и киим образом от еретик соблюсти тех неврежденных". Посему они почитаются ныне "с мученики и выше мученик". Особенно настаивает Пахомий на общественном исповедничестве епископов. Во время мира и благополучия, они "сами себе ратницы беаху", создавая себе гонителей: "Видяще неправедная от царей и от вельмож деемая, видяще и сироты истязаемы, ограбления и хищения... царей обличаху". Ссылка на Златоуста переносит нас в обстановку IV века. Что всего более поражает в святительском образе под пером Пахомия, это верность его идеалу христианской древности – тому IV веку, который впервые стал канонизовать епископов. Великие святители того времени почти все были исповедниками, гонимыми властью за защиту православия против ереси. Их связь с мучениками ("исповедниками"), ясная для современников Афанасия Великого и Златоуста, живет еще и на Руси. В учительство, в защите чистоты веры, в служении спасению всех – личный, особый характер святительского подвига. Разумеется, не все исповедники, не все страдальцы. Жизнь епископа окружена даже внешней пышностью: "Инии в благоденстве живуще или в светлых ризах ходяще... яко да святительства сан не уничижится". Но тут вступает необходимый момент аскезы: "вся сия имяху яко преходящия.. подобно сени и сну... николиже хлеба в сласть ядуще; и всегда тех глас бяше: готово сердце мое, Боже, готово".

     Житие св. Евфимия написано над его свежей могилой. Пахомий далек от творчества легенд: он не делает из новгородского святителя ни Златоуста, ни исповедника. Но главные типические черты русского святителя здесь присутствуют.

     Во-первых, щедрая милостыня, которую богатый новгородский владыка посылает даже в Царьград, на Афон и в Иерусалим. Во-вторых, храмостроительство, особенно широкое в Новгороде. Подробный перечень церквей и монастырей, основанных или украшенных владыкой, сближает епископское житие с новгородской церковной летописью, тоже почти исключительно посвященной храмостроению. Здесь автор возвышается до поэтического подъема: "Прииди к великому храму Премудрости Божией и возведи окрест очи свои, и тамо видиши пресветлыи храмы святых яко звезды горы стоящи, иже от него созданные. Аще и не гласом – вещьми же вопиют... сия архиепископ Евфимие дарова ми". В житии св. Моисея в связи с храмостроительством отмечается работа по изготовлению и переписке книг ("собра многие книгописцы"), правда, только церковных, которые вместе с иконами служили "ко исполнению церквей Божиих".

     Среди храмов и монастырей отмечаются и светские сооружения: городские стены и даже собственные "палаты пречудные", владычный дом, который в Новгороде поражал воображение и хитроумной стройкой со множеством переходов, соединяющих отдельные здания, и стенной росписью: в XV веке были большой редкостью башенные часы "велми предивны" на высоком столпе посреди архиерейского сада.

     Строитель этого дворца носил вериги. Смысл всей этой роскоши биограф по человечеству видит в желании увековечить свою память и дать упокоение своим преемникам. В основе, конечно, лежит стремление возвысить авторитет духовной власти, которая, особенно в Новгороде, стояла в центре государственной жизни. Избираемый, как в христианской древности, всем клиром и народом, хотя и при участии жребия, новгородский епископ был государем своего города в гораздо большей степени, чем военный защитник его – князь. Это гражданское значение епископа, зародыш теократии, имеет глубокие исторические корни: особенно сильно оно выражено в ранневизантийскую эпоху и на латино-германском Западе.

     Строгое отношение к проступкам богатых и сильных завершает это церковно-общественное служение. Если в житии св. Евфимия Пахомий отмечает особенно его строгость в соблюдении брачных канонов, то св. Моисея он прославляет за то, что тот был "обидимым помощник, вдовам и сиротам заступник" – обратная сторона той же гражданской справедливости: "Сильных не устыдися".

     Известная суровость в борьбе за правду, по-видимому, отличали лично Евфимия. По словам Пахомия, Бог его "страшна к непокоривым показа". Его преемник, св. Иона, при той же твердости, при "запрещениях на непослушных", кротко отвечает "лукавым", никто в нем не может усмотреть "гнева и гордения". Поэтому он всеми "и любим и желаем, слышащим и видящим сладок".

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*