Александр Лопухин - Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет
Согласно заявлению ап. Павла, он вместе с другими подобными же узниками отправлен был на корабле в Рим, под римским конвоем, находившимся под командой сотника Юлия. Узникам пришлось плыть на одном из тех кораблей, которые снабжены пшеницей и другими хлебными произведениями всепожиравшую столицу мира – Рим. Была уже глубокая осень, и время приближалось к закрытию навигации, и потому, когда корабль, борясь с противными ветрами, кое-как доплыл до так называемых Хороших Пристаней, на южном берегу острова Крит, неподалеку от города Ласеи, то ап. Павел, успевший и в печальном положении узника приобрести к себе уважение окружающих, советовал остаться здесь на зимовку, справедливо предостерегая от дальнейшего плавания в столь бурное время. Но неподалеку находился порт Феникс – обычная зимняя стоянка александрийских кораблей, – и потому капитану корабля захотелось непременно зимовать там, тем более, что при обыкновенных обстоятельствах для этого требовалось лишь несколько часов плавания. С капитаном согласился и сотник Юлий, и корабль действительно двинулся в путь.
Мягкий южный ветерок надул паруса, и все, по-видимому, предвещало счастливое плавание к месту предположенной зимовки в порту Феникс или, как он в русском переводе называется, Финик. Но увы – этот ветерок оказался как бы обманчивой песнью сирены, манившей корабль к себе для погибели. Лишь только они обогнули соседний мыс, как из ущелий критской Иды рванулся страшный ураган – Эвроклидон, который тотчас же захватил корабль и с дикой яростью повлек его за собой по грозно колыхающемуся морю, делая тщетными все усилия отважных моряков. Некоторое облегчение доставил было оказавшийся на пути островок Клавда, но тут представилась новая опасность стать на мель, за чем неизбежно последовала бы полная гибель. Все усилия поэтому употреблены были на то, чтобы как-нибудь отвратить эту опасность, что и удалось сделать, и корабль опять подхвачен был ураганом и с дикой силой понесся по безбрежному морю, и притом уже совсем в ином направлении от Финика. Свист и рев урагана, яростно рвавшего снасти и мачты, огромные свирепые валы, как щепку бросавшие грузный пшеничный корабль и обдававшие палубу пенистой холодной влагой, раздирающий скрип разламывающихся балок и скреп злополучного корабля – все это было страшным признаком предстоящего кораблекрушения. Скоро от разрыва балок открылась сильная течь и, чтобы предотвратить полное крушение корабля, оказалось необходимым кое-как связать его канатами. Все, не исключая узников, а следовательно и ап. Павла, до изнеможения работали на водокачках; но вода все прибывала, и понадобилось выбрасывать груз, чтобы хоть сколько-нибудь облегчить корабль. Несколько суток прошло так – страшных и мрачных; не видно было ни солнца, ни звезд, так что «исчезала, наконец, всякая надежда к спасению». Тринадцать дней так носились они по воле урагана, находя существенную поддержку в мужественном ободрении великого апостола. Наконец, на четырнадцатый день, при окружающем непроглядном сумраке ночи, чуткий слух моряков среди рева бури расслышал своеобразный шум берегового прибоя. Они, очевидно, были недалеко от берега, но где и не разлетится ли сейчас вдребезги злополучный корабль, со всей силой наскочив на скалистый утес? Отчаяние придало новые силы матросам, которые, однако же, теперь больше заботились уже о собственном спасении и, сдержав корабль брошенными якорями, сами захотели обманным образом сесть на спасательную лодку и выбраться на берег, оставив корабль его собственной злополучной судьбе, которая бы скоро и постигла его, если бы воины, по совету ап. Павла, не помешали выполнению их бесчеловечного плана. С рассветом дня действительно показался берег, на отлогую часть которого путешественники и направили свой полуразрушенный корабль; но далеко не доходя до берега, он носом врезался в песок, «а корма разбивалась силой волн». Оставалось одно спасение – бросаться в воду и всякими средствами – вплавь, на досках и других осколках разбитого корабля – пробираться к берегу. Но что делать с узниками? Не воспользуются ли они этим случаем для побега? А за каждого узника воины отвечали своей жизнью. В отчаянии они порешили лучше убить их на палубе, чтобы освободиться от дальнейшей ответственности, и они, несомненно, исполнили бы свое намерение, если бы благородный сотник Юлий, видимо понявший все величие и благородство ап. Павла, своей властью не отвратил этого кровавого замысла. Кое-как все перебрались на пустынный берег и там около наскоро и общими усилиями сложенного костра, насквозь промокшие, иззябшие и голодные крушенники отогревали свои закоченевшие члены. Дым от костра привлек туземных жителей, которые и объяснили, что это был остров Мелит (ныне остров Мальта). Таким образом, ураган унес их на 900 верст дальше порта Финик, и вследствие окончательной гибели корабля им пришлось перезимовать по необходимости на этом именно острове Средиземного моря.
Остров Мелит в то время находился в зависимости от Сицилии и управлялся сановником, упоминаемым на надписях с тем именно титулом, который придан ему в повествовании св. Луки о кораблекрушении, именно с титулом протоса (Деян 28:7). Вследствие своего выгодного положения на Средиземном море и удобных гаваней, Мелит всегда имел важное значение в торговле и войне. Сначала это была просто колония финикиян, и жители ее продолжали говорить испорченным финикийским языком и во времена ап. Павла. От карфагенян остров после пунической войны перешел к римлянам. Он славился своим медом и фруктами, хлопчатобумажными изделиями, превосходным строительным камнем и особой породой собак, высоко ценившейся римскими аристократами. Незадолго до невольного посещения его ап. Павлом он сделался постоянным убежищем киликийских пиратов, производивших опустошения среди торговых кораблей. Одно это обстоятельство служит достаточным доказательством того, что остров населен был слабо и изобиловал лесами.
Жители приняли крушенников с добротой и помогали им в собирании дров для отогревания закоченевших от холода и сырости членов. Ап. Павел также собирал дрова. Но когда он, принеся большую охапку сухого хвороста, бросил его в огонь, из него выскочила отогревшаяся ехидна и «повисла на руке» апостола. Увидев висящую у него на руке ядовитую змею и заметив, что он колодник, простодушные островитяне начали переговариваться друг с другом, что это должно быть какой-нибудь убийца, когда его, спасшегося от моря, праведное мщение преследует и на суше. Апостол же, нисколько не встревоженный, спокойно стряхнул гадюку в огонь, не потерпев никакого вреда. Туземцы ожидали, что он сейчас же упадет замертво. Долго они с тревогой наблюдали за ним, и когда заметили, что не последовало никакого вреда, то, подобно грубым жителям Листры, переменили свой взгляд и говорили, что он Бог.
В течение трех месяцев, до начала февраля, когда открывалась навигация, кораблекрушенники жили на Мелите, и в продолжение этого периода, благодаря опять влиянию ап. Павла, как с ним, так и с его сотоварищами жители обращались с крайней добротой. Неподалеку от места кораблекрушения лежал город, называемый теперь Альта Веччия, резиденция Публия, правителя острова, который был, вероятно, легатом претора Сицилии. Так как сотник Юлий был знатной личностью, то этот римский сановник, так называемый протос, оказал ему любезное гостеприимство, в котором дозволено было принять участие и ап. Павлу с его друзьями. Случилось, что в это время отец Публия лежал в горячке, осложнявшейся болью в животе. Св. Лука был врач, но его искусство было не так действенно, как сила молитвы ап. Павла, который, войдя в комнату больного, помолился у его постели, возложил на него руки и исцелил его. Слух об этом исцелении распространился по всему острову, вследствие чего жители отовсюду начали приводить к нему больных, и они получали исцеление. Можно быть уверенным, что ап. Павел, хотя и не основал здесь церкви, не упустил благоприятного случая для проповеди Евангелия. Он произвел на всех глубокое и в высшей степени благоприятное впечатление, и со всех сторон был окружен знаками почтения. Во время кораблекрушения они наверно потеряли все, кроме, быть может, тех денег, которые можно было спасти на себе; поэтому они крайне нуждались в помощи и в изобилии получали ее от любви и благодарности островитян, для которых невольное пребывание апостола было источником великих духовных и телесных благодеяний.
С открытием навигации сотник Юлий посадил своих узников на другой александрийский корабль «Диоскуры», который также зимовал на острове Мелит и теперь направлялся в Рим. В начале февраля корабль направился сначала в Сиракузы, где простоял три дня, и затем поплыл в Ригию, уже на италийской стороне Мессинского пролива. Оттуда с хорошим попутным ветром корабль быстро прибыл в Путеолы, один из главнейших торговых хлебных портов Италии, и узники должны были оставить его и идти дальше сухим путем. В таком бойком порту оказалось несколько христиан, которые радостно встретили апостола, проведшего у них по их желанию неделю, что вместе с тем служит явным доказательством чрезвычайной любезности сотника к великому узнику. «А потом пошли в Рим».
