KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Религия и духовность » Религия » Александр Щипков - Бронзовый век России. Взгляд из Тарусы

Александр Щипков - Бронзовый век России. Взгляд из Тарусы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Щипков, "Бронзовый век России. Взгляд из Тарусы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Прохожий, останавливаясь у могильной ограды и произнося имя, вольно или невольно поминает его. Хорошо бы знать, кем был этот человек. Это, конечно, не молитва в прямом смысле слова, но всё же какая-то форма поминовения. Что мы можем дать нашим близким, ушедшим в мир иной? Только добрую память, только молитву о них. Ну и конечно, мы должны поддерживать в порядке саму могилу. Все мы чистим холмики, моем памятники, красим кресты и оградки, привозим свежий песок на дорожки. Косим траву, а зимой приходим с лопатой и пробиваемся к могилам сквозь сугробы снега. Мы тратим физические силы не для того, чтобы вырастить урожай или заработать денег. Мы тратим силы ради памяти, мы чувствуем, что это – то немногое, что мы можем отдать им, дорогим нашим людям. В этой бескорыстной трате сил на поддержание «отеческих гробов» таится глубокий смысл таинственного общения между ушедшим поколением и поколением живущих.

– Вы говорите так, словно эти ушедшие от нас люди физически где-то рядом…

– Физически, разумеется, нет, а мистически, духовно – рядом. Почти все это чувствуют, но не всегда правильно понимают, как строятся отношения между живыми и мёртвыми. Поэтому кладбища зачастую окутаны сотнями мифов, суеверий и страхов. Порой доходит до смешного. Недавно на кладбище случайный собеседник убеждал меня, что калитки могильных оград всегда должно оставлять распахнутыми, так как покойники «ходят друг к другу в гости». Пересказываю с улыбкой это наивное представление о загробном мире знакомой, которая в то же самое время пришла прибраться на могилке родителей. Она живо и совершенно серьёзно реагирует: «Какие глупости! Что ж покойник калитку сам открыть не сможет, что ли?».

– И что вы ей ответили?

– Ничего. Просто вспомнил стихи Василия Жуковского, которые в детстве приводили меня в священный трепет:

«В двенадцать часов по ночам
Из гроба встаёт барабанщик;
И ходит он взад и вперёд,
И бьёт он проворно тревогу.
И в тёмных гробах барабан
Могучую будит пехоту;
Встают молодцы егеря,
Встают старики гренадеры,
Встают из-под русских снегов,
С роскошных полей италийских,
Встают с африканских степей,
С горючих песков Палестины»…

– Да, но эти образы возвышенны, в них нет народного суеверия.

– Разумеется, нет. Это стихотворение о воинской верности долгу, о воинском единстве, которое сохраняется в памяти, в истории и передаётся современникам. Ведь и Лермонтов продолжал эту тему, все помнят его знаменитые строки:

«Из гроба тогда император,
Очнувшись, является вдруг;
На нём треугольная шляпа
И серый походный сюртук».

– Вы сказали, что полноценная семья состоит из дедов, детей, внуков и отеческих могил.

– Да-да – и из могил. Мы – единое целое. В этом нет ничего ужасного или противоестественного, напротив, это норма, которую мы утратили. Забыли. Чистим свои могилы, а мусор выбрасываем тут же, рядом с соседней могилой или кладбищенской оградой. Меняем старый крест на новый и оставляем его в помойной куче. Бросаем крест, этот символ спасения, в мусор, отказываясь тем самым от собственного спасения в мире ином.

За последние годы мы вытащили из мусорного контейнера добрых два десятка крестов и, не зная, что с ними делать, оставляли возле могилы моей матери. Постепенно это стало уже походить на Грабарку – знаменитое место православного паломничества в Польше, куда несут кресты со всех сторон. Но что делать с этими крестами мы не знали – просто спасали от поругания, ставили возле своей ограды.

И однажды нам пришла в голову такая мысль. У многих тарусян родные похоронены в других, порой очень далеких городах. И часто нет денег, да и сил съездить навестить их.

И вот подходит Радоница или Троицкая родительская суббота. Все потянулись на кладбище, а тебе некуда пойти. А ведь сколько людей вообще не имеют могил, сколько пропавших без вести, и не только в Отечественную или в Блокаду. Афганистан, Чечня, нынешняя Украина… Да сколько просто несчастных страшных случаев – «ушла из дома и не вернулась». Куда идти поплакать кроме церкви? Должно быть такое место, у каждого обязательно должно быть.

И тогда мы решили на нашем тарусском Новом кладбище поставить большой Памятный крест. Крест изготовили тарусские мастера. Четырёхметровый православный крест, простой, ничего лишнего. Выкрасили в белый цвет.

7 июня 2014 года, в Троицкую родительскую субботу, настоятель тарусского собора апостолов Петра и Павла протоиерей Леонид Гвоздев освятил Памятный Крест и совершил возле него первую панихиду. Люди плакали.

– Кстати, а почему все кресты белого цвета?

– Наши кладбища выглядят уныло. Меня удручает нынешняя мода на чёрный траурный мрамор. Куда лучше – белый цвет! Радостный и спокойный одновременно. Цвет чистоты и вечности. Существует давняя церковная традиция – на отпевание священник служит в белых одеждах. А покойника накрывают белоснежным саваном.

Когда Калужский митрополит Климент приехал сюда служить панихиду, он подошёл к нашему белому кресту, положил на него руку и долго молча стоял. А потом повернулся и сказал: «Настоящий белый русский крест…».

Мы предложили построить на Новом кладбище небольшую часовню и получили на это благословение митрополита Климента. Но это в будущем. Нужно собрать денег, сделать проект. А место уже определили – возле дороги, прямо напротив Памятного креста. Зрительно они будут находиться на одной оси. Такое решение «соберёт», как выражаются архитекторы, воедино всё пространство Нового кладбища.

– Насколько я поняла, рядом с большим Памятным крестом вы расставили и развесили по деревьям именно те кресты, которые вытаскивали из помойки?

– Те самые. Некоторые совсем развалились, их пришлось сжечь (это разрешается, потому что не оскверняет символ креста). Остальные починили, отмыли от грязи и тоже выкрасили в белый цвет, чтобы видны были издали. Теперь на них тарусяне вешают фотографии тех своих близких, могилы которых далече… а кто желает – устанавливает свой крест. Так осенью 2014 года появился крест рабу Божьему Игнатию, расстрелянному на Бутовском полигоне…

– Вот так складывается новая традиция в Тарусе…

– Помнить предков – не новая традиция, а очень древняя. На ней и стоим. Хотел бы сказать, что нам многие помогали. Кто трактором, кто самосвалом. Пришлось вывезти огромное количества мусора, который сваливали в овраг на краю кладбища, засыпать огромную яму, завезти «пгс», отсыпать площадку, изготовить подсвечник с песком, заказать икону на Памятный крест, повесить фонарики-лампады, которые теперь видны от самого входа на кладбище… Глаза боятся, а руки делают. Всем помощникам наша сердечная благодарность.

О православии

На запретной территории

Июнь 2007 года

Журнал «Вода живая», Санкт-Петербург

Беседовала журналист и религиовед Анастасия Коскелло

Интервью с Александром Щипковым, помощником Председателя Совета Федерации, председателем Клуба православных журналистов.

– Вы пришли в Церковь в 1970‑е годы. Поменялись ли Ваши ощущения от Церкви, от Православия с тех пор?

– Поменялись, конечно. Тогда они были восторженно-неофитскими… Замечу при этом, что я никогда не употребляю слово «неофит» в уничижительном смысле. Неофитство – это дар Божий, это то, что человек ещё не заслужил, это то, что Господь даёт ему как бы «наперёд».

– Можете рассказать об этом состоянии исходя из Вашего опыта?

– Конечно, только исходя из своего опыта я и могу говорить. В период «неофитства» Господь даёт человеку почувствовать Его, – ещё только Его, а не Церковь. Просто ты неожиданно начинаешь чувствовать, что Он есть. Ты ещё не в состоянии сформулировать то, что произошло, как-то логично описать своё состояние, есть только ощущение, что есть ты и есть Он, Бог, и ты начинаешь с Ним разговор. Ты ещё не знаешь красоты канонических молитв, ты молишься стихийной, полубессвязной молитвой… Вообще это состояние эйфории, блаженства и одновременно тревоги и волнения перед открывающимся пространством.

– Вы думаете, это так у всех, кто приходит в Церковь?

– Уверен, что Бог однажды открывается каждому человеку. Лично. Персонально. Интимно. Другое дело, что один это первое обращение Бога к нему услышит и «подхватит», а другой – отвергнет или просто поленится на него ответить.

– А когда это состояние заканчивается?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*