Иеромонах Исаак - Житие старца Паисия Святогорца
Когда по воскресеньям в монастыре не служилась Божественная Литургия, Старец спускался для службы и Причащения Святых Христовых Тайн в Коницу. В полночь с субботы на воскресенье он закрывал монастырь и через час приходил в Коницу, где в усыпальнице ждал начала службы и шесть-семь часов молился за живых и усопших — пока пономарь не открывал храм.
В одну из таких ночей, он увидел, как останки усопших излучают свет. Кто знает, может быть, это было знамение, которым усопшие души дали понять Старцу, что чувствуют его молитвы?
* * *
Одно время в монастыре работал господин Лазарь Стергиу. Он рассказывал: «Как-то в субботу я делал опалубку над стеной, чтобы залить над ней бетонную стяжку, а отец Паисий убирался в храме. Около одиннадцати часов дня он хотел что-то мне сказать и стал делать какие-то знаки. В обед мы пошли есть, но он молчал: потерял голос. "Что с тобой случилось, отец Паисий?" — спросил я его. Он выглядел спокойным, как будто ничего не произошло. "Пойти в город позвать врача?" — спросил я. Нет, он мне не разрешил. Мы с ним общались знаками. Прошла неделя. В следующую субботу он мыл лампады. Вдруг я услышал, как он поет. Он вышел из храма, держа в руках икону Пресвятой Богородицы. От радости я его расцеловал».
В те же дни в монастырь приходила и госпожа Пенелопа Барбути. Поняв, что Старец потерял голос, она заплакала. Потом, когда голос вернулся, она его спросила: «Что с тобой было, отче?»
Старец сказал ей, что такое уже случалось с ним на Святой Горе. Однако сейчас он получил извещение о том, что больше с ним такого не произойдет. И действительно, больше ничего подобного с ним не случалось.
* * *
«Когда я строила дом в селе Святой Георгий, — рассказывает Екатерина Патера, — туда пришел Старец, чтобы встретиться с моей матерью. Когда он пришел, один мальчонка восьми лет — его звали Стефанис — упал с верхнего этажа, ударившись головой о цемент, разбил голову, и кровь лилась ручьем. Все бывшие там — его бабушка и мама — кричали, не зная, что делать.
— Что там случилось? — спросил отец Паисий.
Он спустился вниз, благословил мальчонку крестом, который у него был с собой, попросил кусочек ватки, приложил его к ране — и врач не понадобился! Даже шрама не осталось!»
* * *
Однажды Старец задержался в Конице, беседуя о вере с мусульманами. Чтобы не упустить Повечерие, он совершил его по четкам, поднимаясь в монастырь. Бесы выхватили четки у него из рук. Старец опустился на колени и стал молиться. «Я не уйду отсюда, если вы не принесете мне четки», — сказал он. И нечистые духи вернули ему четки, будучи не в силах
противиться силе его молитвы!
* * *
Как-то раз монастырь посетил мэр Коницы с другими официальными лицами. Старец не заискивал перед ними и не угодничал — якобы для того, чтобы они помогли монастырю. Он не умел льстить и угождать людям. Он начал разносить угощение, начиная не с мэра, но с дяди Георгия — простого и благоговейного крестьянина, достойного уважения больше, чем другие. Хотя Старец и относился с почтением к людям, занимавшим высокое место, в этом случае он почтил добродетель — «слава человека есть добродетель[65]» — а не просто человека, облеченного мирской властью, но добродетели не имеющего.
* * *
Рассказывает господин Фома Тассиос из Коницы: «Однажды я встретил Старца на автовокзале города Янина. Мы поехали вместе, по дороге чуть не попали в страшную аварию: три автобуса и один грузовик врезались в линию электропередач. А наш автобус был словно перенесен невидимой силой на пять метров от дороги, и мы избежали столкновения. Я говорю Старцу: "Если бы тебя с нами не было, отец Паисий, мы превратились бы в соляной столп". А он мне отвечает: "А ты заметил, чтобы кто-нибудь осенил себя крестом? Ты, когда входишь в автобус, молись, чтобы доехать благополучно"».
* * *
Госпожа Пенелопа Барбути рассказывает: «Когда у него болела голова, он прислонял ее к иконе Пресвятой Богородицы, и боль проходила. Тесто для просфор он замешивал без закваски. Он его осенял крестом, и оно поднималось. Однажды он мне сказал: "К нам идут три охотника. Приготовь фасоль". И действительно, пришли три охотника и попросили поесть фасоли. У них с собой было мясо в мешке, но они оставили его за оградой монастыря на дереве, потому что Старец не разрешал печь мясо в монастыре».
* * *
В Янинах он познакомился с одной мирской женщиной, у которой был дар прозорливости. Он хотел купить стекло для керосиновой лампы, но у него не хватало денег. Нужно было тринадцать драхм. И вот, проходя мимо дома этой женщины, он услышал, как она говорит кому-то: «Дай монаху тринадцать драхм, чтобы он купил стекла для лампы».
Уход из Стомиона
Жители Коницы и окрестных сел звали Старца «монах» и относились к нему с благоговением. Они искренне любили его и помогали ему, хотя и не осознавали до конца, какое сокровище он в себе скрывал. В его лице люди видели что-то особенное. Они пленялись его любовью и добротой. Он был для них Ангелом-Хранителем, утешением, поддержкой в трудностях. Сегодня зрелые мужи вспоминают, как, будучи маленькими детьми, они видели исхудалого монаха. Он шел быстрым шагом по коницким улицам, погруженный в себя, не глядя по сторонам.
Слух о его добродетели распространился и за пределы Коницы. Для встречи с ним люди приезжали из других мест. С ним подружилась группа студентов богословского факультета, которые переписывались с ним. Приезжая, они останавливались в монастыре. Старец помог им духовно. Почти все они избрали монашескую жизнь.
Но среди посетителей монастыря были и такие, кто не переставая расстраивал Старца своими мирскими причудами, не собираясь исправляться. Кто-то пытался провести к монастырю автомобильную и воздушную монорельсовую дороги. Кому-то не нравилось, что Старец отменил мирские развлечения на монастырском дворе в день престольного праздника. Эти люди действовали против Старца. Некоторые из них требовали его изгнания из монастыря, желая взять в свои руки монастырские владения и лес. Были и другие причины для ухода Старца из Стомиона.
Сперва Старец уехал из монастыря на месяц. За день до престольного праздника он пришел в храм для того, чтобы совершить службу, а закончив ее, увидел, что во дворе разожгли костры и начались танцы. Тогда он взял свою рясу и ночью, расстроенный, уехал на Святую Гору. «Они были еще духовно незрелы», — говорил Старец. Но после просьб многих земляков он опять вернулся в Стомион.
В 1961 году он снова уехал на Святую Афонскую Гору. Жители Коницы, желая заставить его вернуться, написали письмо в монастырь Филофей и поставили под этим письмом свои подписи. Они просили, чтобы Старец пожалел их и вернулся в Коницу.
В одном из своих писем Старец писал: «Когда я уехал из Коницы, жители заволновались. Через несколько дней после того, как я приехал на Святую Гору и достиг Филофея, в монастырь пришло письмо от мэра Коницы со многими подписями и еще одно письмо от номарха[66] того района, с просьбой позволить мне вернуться в монастырь Стомион, поскольку там была большая нужда и тому подобное. Они также изложили свои причины, но в монастыре не все были согласны дать мне это благословение. Я узнал, что жители Коницы собираются дойти до патриарха Афинагора и до министра иностранных дел Аверова, с просьбой повлиять на губернатора Святой Горы, который подчиняется Министерству иностранных дел».
После настойчивых просьб Старец снова возвратился в Стомион, взяв отпускную грамоту от монастыря Филофей 7 августа 1961 года.
Брат Старца Лука и господин Димитрий Корциноглу, видя трудности, которые Старец испытывал в Стомионе, по собственному почину построили на окраине Коницы домик, в котором была келья, небольшой храмик и мастерская. Они надеялись, что Старец останется там жить. Они не хотели, чтобы он их покинул и они лишились бы его драгоценного присутствия.
Восстановив монастырь, изгнав из Коницы сектантов (возможно, это было самым большим из благодеяний отца Паисия родному городу) и оказав помощь многим, Старец стал мучиться помыслом, что, живя в Конице, он ничего не делает. Он часто укорял себя: «Ведь я монах. Что я забыл здесь, в миру?» И, жалуясь, он говорил Пресвятой Богородице: «Владычица моя, ведь я просил у Тебя пустыни, а Ты привела меня в мир».
Видимо, он получил ответ на свою молитву. Когда позже отец Косма — ныне игумен монастыря Стомион — спросил его, почему он ушел, он ответил: «Э, я попросил Матерь Божию, чтобы Она Сама показала мне место, куда идти. И Она сказала мне: "Иди на Синай"».
В то время Старца посетил выпускник богословского факультета, живший тогда на Синае, — ныне синайский архиепископ Дамиан. С его помощью Старец вступил в переписку с тогдашним синайским архиепископом Порфирием. Он спросил Владыку, позволит ли тот жить ему на Синае, где-нибудь вне монастыря, ничем не обременяя обитель, и получил положительный ответ.
