Алексий Грачев - Что необходимо знать каждой девочке
Страшная история, правда? Страшная, но поучительная. Учит она нас, во-первых, не грешить – не только делом или словом, но и мыслью. А во-вторых, если все же согрешили – скорее каяться… Надя! Что ты загрустила?
– Стыдно, мам, за то, что я утром тут устроила… Прости.
– Ну, ничего. Хочешь, я дам тебе очень ценный совет, чтобы ты навсегда запомнила, как должна одеваться и причесываться христианка? Он тебе на всю жизнь пригодится. Одевайся и причесывайся всегда так, как будто собираешься в церковь. Это не значит – грязно, неряшливо, некрасиво. Нет. Это значит – чисто, аккуратно и красиво. Но красиво не по-мирскому, а по-церковному. Так ты всегда будешь выглядеть по-девически скромно и целомудренно. Иначе у тебя может начаться раздвоение личности, если в одной одежде ты будешь ходить в церковь, в другой (другой по стилю) – в школу, в гости к Кате или гулять.
Сегодня ты ходила в школу не в синей кофте, которую раскритиковали твои подружки, а в жакете, который прежде надевала только в праздники. Что сказали на это девочки?
– Сказали, что так лучше, но все равно не то.
– И всегда будет «не то». Ты не угодишь девочкам, пока не уподобишься им полностью, не откажешься от своего «я», от принципов нашей семьи. Если искать их похвалы, лучше уж сразу надеть обтягивающие джинсы, распустить волосы по плечам, накрасить губы… Нет, лучше пойти другим путем. Ведь девочки в данном случае выступают орудием – знаешь чьим? Мира сего. Падшего мира, который во зле лежит и хочет подмять под себя все, что не похоже на него… Держись.
Сказать, как бы я поступила на твоем месте?
– Как?
– Это не принципиально, что носить: кофту, или жакет, или мой розовый свитер. Но, мне кажется, сейчас тебе стоит опять, как и раньше, ходить в синей кофточке, меняя блузки. Поверь, это красивая, христианская, целомудренная одежда. Она тебе очень идет, особенно в сочетании с белой блузкой. Ты, правда, не похожа в ней ни на одну американскую актрису или поп-звезду, зато знаешь, на кого похожа?
– На кого?
– На красную девицу из русской сказки.
Надя осталась довольна этим сходством.БЕСЕДА 2
Встреча с юношей-инвалидом. – «Я ничего не понимаю!» – Мама готовится к беседе. – Надя ставит вопрос: для чего Бог попускает страдания? – Представление девочки о счастливой жизни. – Всегда ли брак и рождение детей являются благом. – О всеведении Божием. – Случай с матерью поэта Рылеева. – Надо веровать в Промысл Божий. – Человеческая жизнь есть приготовление к вечности. – Скорби обращают к Богу и помогают раскрыться способностям (судьба поэта Козлова). – «Посещение Божие». – Чтобы жила душа. – Вольные и невольные скорби. – У всех есть свои скорби. – Не все достойны «посещения Божия». – Почему страдают праведники. – «Лечиться – это грех?» – Милосердие. – Пример праведной Иулиании. – Кому и как подавать милостыню. – Служение больным.
Хмурым ноябрьским днем Надя пришла из школы очень расстроенная. Она едва кивнула маме и бабушке и сразу прошла в ванную.
Видно было, что девочка с трудом сдерживает слезы.
И даже по прошествии нескольких минут, выйдя к обеденному столу, она не могла скрыть своего состояния. Все уже пообедали, и Надя села за стол одна. Мама ни о чем ее не спрашивала.
Прочитав «Отче наш», девочка взяла кусок хлеба, зачерпнула ложку супа… но тут же опять опустила ее в тарелку.
– Мама, – сказала она. – Я хочу тебя спросить: почему на свете столько горя и страдания?
Мама отложила в сторону недоштопанный носок, опустила руки на колени… Она собралась с духом и ответила:
– Девочка моя, потому, что земная жизнь и называется юдолью страдания. И Господь предупредил Своих учеников, а в их лице всех нас: «В мире скорбны будете». Земной путь скорбен, но «претерпевший до конца спасен будет».
– Нет, я хочу понять смысл… Я ничего не понимаю. Я сейчас видела в метро: инвалид, который собирал милостыню – его возили по вагонам… И он хотел положить деньги в пакет – пакет, привязанный к коляске, и не мог дотянуться…
– Надя, ты очень сбивчиво рассказываешь. Расскажи спокойно. Какой инвалид?
– Мамочка, я же говорю: совсем молодой парнишка, беленький такой. Лет двадцати, не больше. Или чуть-чуть больше. Без ног. А вместо правой руки – обрубок. На шее висела табличка: «Инвалид войны». Он был в форме защитного цвета, такой пятнистой. Левой рукой он принимал деньги: кто сколько даст, – и пытался положить их в пакет у него за спиной. Он старался повернуться, дотянуться, но у него никак не получалось. Наконец, товарищ, который катил коляску, ему помог. Я никак не могу забыть его лицо: такая жалкая, беспомощная улыбка, такие добрые глаза… Представляешь, мама, ему еще долго-долго жить. Но что это за жизнь? Он всем в тягость, никому не нужен. Его ровесники женятся, родят детей, будут их воспитывать, будут учиться и работать, а он? Он, наверное, и одеться сам не может…
Губы у Нади задрожали…
– Постой, Наденька. Мы не можем знать, как сложится жизнь этого юноши. Я как раз хотела тебе рассказать. Об этом несколько лет назад писали в журнале «Здоровье». Такой же молодой человек (он был на афганской войне) подорвался на мине и попал в госпиталь. Он остался без ног. И одна медсестра, русская девушка, выходила его, и не просто выходила – она полюбила его, и он ее тоже. И потом, представляешь, они поженились! Стали мужем и женой. Некоторые неумные люди жалели ту девушку-медсестру. А другие хвалили ее за героизм! А она отвечала с улыбкой: «Да что вы меня хвалите? Я просто счастлива с моим мужем – и все». Так что, может быть, и сегодняшний инвалид найдет еще свое земное счастье… Ты сейчас ешь, пожалуйста, а то суп совсем остынет, а вечером уложим ребят и посидим с тобой на кухне, поговорим.
Надя немного успокоилась. Через полчаса она уже звонила Кате: «Алло, это Надежда!..»
А маме пришлось основательно подготовиться к вечерней беседе. Первым делом она достала с полки брошюру о Божественном Промысле святителя Иоанна Тобольского, где излагается учение Православной Церкви о несчастьях и бедствиях в человеческой жизни. Полистала ее… На некоторых страницах задержала свое внимание… Потом открыла «Основы искусства святости» епископа Варнавы (Беляева) – книгу, которой часто в затруднительных случаях жизни пользовалась как своего рода справочником. По предметному указателю она нашла слово «скорби» и прочитала указанные страницы… Перед самой беседой, прежде чем выйти на кухню, где уже ждала Надя, мама широко перекрестилась: «Господи, помоги мне, вразуми меня! Не дай отроковице Надежде усомниться в Твоей благости».
Надя, покачиваясь на стуле, смотрела в темное окно. Она уже готова была ложиться спать: халат надет поверх ночной сорочки, волосы на висках и у шеи влажные (только что принимала душ). От девочки веяло чистотой и свежестью, и в то же время заметно было, что она внутренне напряжена.
– Теперь, – начала мама, – когда ты успокоилась, попробуй объяснить мне твое состояние. Что с тобой было сегодня днем? Из-за чего ты была так расстроена?
Надя передернула плечами:
– Из-за жалости. Просто – жалко. Разве этого недостаточно, чтобы расстроиться?
– А мне кажется, не «просто» жалко. Жалость – это эмоция, мгновенная реакция души на впечатление извне. Это первое сердечное движение, которое затем рождает мысль, слово, дело. Я не знаю, какие мысли были у тебя в связи с увиденным, но услышала слова, которые меня удивили. Ты сказала: «Я ничего не понимаю», – и в твоем голосе была такая растерянность, такая беспомощность!.. Что означали эти слова?
– Я действительно растерялась. Я всегда знала, что существует зло и страдание, но никогда всерьез не задумывалась над этим. Я знала и о войнах, и об убийствах, видела нищих, калек. Но сегодня… Мамочка, сегодня я как будто в первый раз за всю жизнь задумалась: «Ну, почему же это? Зачем?» Этот юноша-инвалид… Ведь он был маленьким ребенком… нет, сначала он родился. Мама любила его, покупала ему рубашечки, он учился говорить; потом пошел в школу… Ведь для чего-то Господь дал ему жизнь – не для того же, чтобы на войне ему отрезало ноги и он стал таким… обрубком… Я начала думать и ни до чего не могла додуматься: у меня все получалось, что жизнь этого юноши кончилась, а то, что с ним будет дальше, – это сплошная мука, бессмысленная мука… Но ведь Бог есть Любовь?..Надя опять отвернулась к окну.
– А какой жизни ты бы пожелала ему, не будь этого горя?
– Какой? Простого человеческого счастья: семьи, детей, семейных радостей, интересной работы…
– Заниматься бизнесом, посещать дискотеки, водить машину… – в тон ей тихо продолжила мама.
– Да. А почему бы и нет? – с некоторым даже вызовом возразила девочка.
– Постой, Надя. Давай подумаем спокойно. Ты сказала о семейных радостях. Ты хотела бы, чтобы этот юноша, как и его сверстники, женился. А почему, собственно, ты уверена, что женитьба – это хорошо?
