Фома Аквинский - Сумма теологии. Том XII
С девятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что служителю таинства необходимо требуется вера. В самом деле, как уже было сказано (8), действительность таинства зависит от намерения служителя. Но Августин, возражая Юлиану, говорит, что «намерением правит вера». Следовательно, если у служителя нет истинной веры, то таинство недействительно.
Возражение 2. Далее, если у служителя Церкви нет истинной веры, то дело представляется так, что он – еретик. Но еретики, похоже, не могут сообщать таинства. Так, Киприан в своем письме против еретиков говорит: «Все, что делают еретики, суть плоть, пустота и обман, и потому из делаемого ими ничего признавать не должно». И папа Лев в своем послании к Льву Августу говорит: «До нас дошла дурная слава, что из-за ужасной и бессмысленной жестокости свет всех небесных таинств в Александрии угас. Не предлагается больше жертва, не освящается миро, все таинства нашей религии, коих коснулись руки нечестивых отцеубийц, исчезли». Следовательно, для таинства необходимо, чтобы служитель исповедал истинную веру.
Возражение 3. Далее, не имеющие истинной веры, похоже, отделены от Церкви путем отлучения, в связи с чем во втором соборном послании Иоанна читаем: «Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его» (2 Ин. 1:10); и еще: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся» (Тит. 3:10). Но дело представляется так, что отлученный не может сообщать таинство Церкви постольку, поскольку он отделен от Церкви, служителю которой подобает отправлять таинства. Следовательно, для таинства необходимо, чтобы служитель имел истинную веру.
Этому противоречит сказанное Августином против донатиста Петилиана: «Помни, что нечестие нечестивых не причиняет ущерб таинствам Божиим и не делает их недействительными или не столь святыми».
Отвечаю: ранее мы показали (5), что служитель, действуя в таинствах инструментально, действует посредством не своей силы, а силы Христа. Но вера, как и любовь, связана с собственной силой человека. Поэтому подобно тому, как действительность таинства не зависит от того, имеет ли служитель любовь, так что сообщать таинства, как уже было сказано (5), могут и грешники, точно так же нет никакой необходимости в том, чтобы он имел веру, так что даже неверующий может сообщить истинное таинство при том условии, что он использует все то, что сущностно необходимо [для таинства].
Ответ на возражение 1. Подчас вера человека бывает несовершенной не в отношении действительности сообщаемого им таинства, а в отношении чего-то еще; так, например, он может верить, что клятва незаконна всегда, и при этом верить, что крещение является действенной причиной спасения. Такого рода неверие нисколько не препятствует намерению сообщить таинство. Если же его вера несовершенна в отношении самого сообщаемого им таинства, то хотя он и не верит, что какое-либо внутреннее следствие может быть обусловлено тем, что исполнено внешне, тем не менее, он знает, что католическая церковь намерена таким образом сообщить внешне исполненное таинство. Поэтому, несмотря на свое неверие, он может иметь намерение делать то, что делает Церковь, пусть даже и полагая это бессмысленным. Но и одного этого намерения для [действительности] таинства достаточно, поскольку, как было говорено выше (8), служитель таинства действует от лица Церкви, вера которой может исправить в вере служителя любой изъян.
Ответ на возражение 2. Некоторые еретики при сообщении таинств не соблюдают предписанную Церковью форму, и в таком случае они не сообщают ни само таинство, ни действительность таинства. Некоторые же соблюдают предписанную Церковью форму, и тогда они сообщают таинство, но не его действительность. Я говорю это исходя из предположения, что они внешне отделены от Церкви, и потому уже само принятие от них таинства греховно, что само по себе препятствует получению следствия таинства. Поэтому Августин говорит: «Нисколько не сомневайся в том, что всякий, крестившийся вне Церкви и к Церкви не обратившийся, пожнет от своего крещения немало бед». И в этом же смысле надлежит понимать слова папы Льва о том, что «свет всех небесных таинств в Александрии угас», а именно [угас] в отношении действительности таинств, но не в отношении самих таинств.
Впрочем, Киприан полагал, что еретики не сообщают и таинства, но в этом мы с ним не согласны. Так, Августин говорит, что «хотя мученик Киприан и отказывался признавать сообщаемое еретиками или схизматиками крещение, однако столь велики его увенчанные мученичеством заслуги, что свет его небесной любви рассеивает мрак его заблуждения, и если что-либо нуждалось в отсечении, оно было отсечено серпом его страданий».
Ответ на возражение 3. Сила отправления таинств связана с духовной печатью, которая, как мы уже разъяснили (63, 3), неизгладима. Поэтому если человек отстранен от Церкви, отлучен или лишен сана, то он утрачивает не силу сообщения таинств, а дозволение использовать эту силу. Так что хотя он и сообщает таинство, однако при этом грешит. Также грешит и тот, кто принимает от него таинство, вследствие чего он – если только не действует по неведенью – не получает действительность таинства.
Раздел 10. НЕОБХОДИМО ЛИ ДЛЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ТАИНСТВА ДОБРОЕ НАМЕРЕНИЕ СЛУЖИТЕЛЯ?
С десятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что для действительности таинства необходимо доброе намерение служителя. В самом деле, мы уже показали (8), что намерение служителя должно быть сообразовано с намерением Церкви. Но намерение Церкви всегда является добрым. Следовательно, для действительности таинства необходимо доброе намерение служителя.
Возражение 2. Далее, порочное намерение представляется худшим, чем шутовское. Но шутовское намерение губит таинство, как, например, когда кто-то желает крестить кого-либо не всерьез, а шутки ради. Следовательно, порочное намерение тем более губит таинство, как, например, когда кто-то желает крестить человека для того, чтобы потом убить.
Возражение 3. Далее, порочное намерение губительно для всего дела, согласно сказанному [в Писании]: «Если око твое… будет худо, то и тело твое будет темно» (Лк. 11:34). Но таинства Христовы, как говорит Августин, осуждая Петилиана, не могут быть погублены нечестивыми. Следовательно, похоже, что если намерение служителя порочно, то таинство недействительно.
Этому противоречит следующее: порочное намерение связано с порочностью служителя. Но порочность служителя не делает таинство недействительным; следовательно, не делает его таковым и порочное намерение.
Отвечаю: намерение служителя может быть порочным двояко. Во-первых, в отношении таинства, как, например, когда человек намеревается не сообщить таинство, а высмеять его. Такое порочное намерение, особенно если оно обнаружено внешне, извращает истину таинства.
Во-вторых, намерение служителя может быть порочным в отношении того, что последует таинству; так, например, священник может намереваться крестить женщину, чтобы получить возможность злоупотребить ею, или освятить тело Христово, чтобы использовать его для ворожбы. Такое порочное намерение, коль скоро предшествующее не зависит от последующего, не делает таинство недействительным, хотя сам имеющий такое намерение служитель совершает тяжкий грех.
Ответ на возражение 1. Церковь имеет доброе намерение относительно как действительности таинства, так и его использования, но при этом первое намерение совершенствует таинство, а последнее содействует последующей заслуге. Поэтому тот служитель, который сообразует правоту своего намерения с [намерением] Церкви относительно первого, но не последнего, совершенствует таинство, но не обретает для себя никакой заслуги.
Ответ на возражение 2. Подражательное или шутовское намерение исключает необходимый для действительности таинства первый вид правоты намерения. Следовательно, приведенное сопоставление неудачно.
Ответ на возражение 3. Порочное намерение извращает действие намеревающегося, но не действие кого-либо еще. Следовательно, порочное намерение служителя извращает таинство в той мере, в какой оно суть его действие, но не в той, в какой оно суть действие Христа, служителем Которого он является. Это подобно тому, как если бы чей-либо слуга передал милостыню нищему со злым намерением, притом что его хозяин поручил ему это сделать с намерением добрым.
Вопрос 65. О КОЛИЧЕСТВЕ ТАИНСТВ
