Антоний Голынский-Михайловский - О молитве Иисусовой и Божественной Благодати
Надо сказать, что и в нынешнее время встречается очень суровая уставная жизнь, о чем, например, свидетельствует иеромонах Ириней, насельник святогорской обители Каракалл: «Расскажу, какое правило в тех афонских общежитиях, которые находятся под опекой духовных чад старца Иосифа Пещерника [Исихаста]. Таких монастырей на Афоне пять. День по-византийски начинается вечерней. После службы следует ужин и повечерие, а затем монахи отдыхают. Зимой это бывает приблизительно с 7 до 9 часов вечера. Потом встают на келейную молитву. И каждый в своей келье творит Иисусову молитву 4 часа подряд. В 2 часа ночи начинается служба в церкви: полунощница, часы, утреня и литургия. Затем следует что-то вроде обеда и монахи по кельям отдыхают 2 часа подряд. А потом весь день, до вечерней службы, проводят на послушаниях. Как видите, монахи спят 4 часа в день, и даже меньше, кушают 2 раза, по понедельникам, средам и пятницам — строгий пост. На молитве (церковной и келейной) проводят каждый день около 10 часов»{15}.
Чудеса воздержания праведников не раз явлены в XX веке. Необычайна умеренность в пище и сне иных отшельников и пустынников. Вот лишь один из таких примеров — наш соотечественник старец Тихон Калягрский[12]. Живя в пещере, «питался он только сухарями, и то раз в три
{91}
дня, а нередко и раз в неделю, по ночам клал более шестисот земных поклонов… Уже будучи глубоким старцем, он запасался на Рождественский пост одной-единственной редькой и, когда чистил ее, то не выбрасывал кожурки, а сушил на веревке. В дни больших праздников, когда разрешалось вкушать рыбу, он наливал в консервную банку воды, подогревал ее и в горячую воду несколько раз опускал высушенную кожурку. Затем добавлял щепотку риса и таким образом приготовлял себе „рыбный“ суп. И когда вкушал его, осуждал себя за великое окаянство, что, живя в пустыне, позволяет себе рыбный суп! Кожурку от редьки он снова подвешивал и использовал для следующего праздника». Воспитанник старца, ныне сам известный старец Паисий Афонский, рассказывает, как перед кончиной отец Тихон, завещая ему свою келью, «говорил: „Вот видишь, я имею для тебя здесь провизии на целых три года“, — и показал на лежащие у него консервы: шесть легких коробочек с сардинами и четыре других коробочки с кальмарами, которые принес ему давным-давно кто-то из посетителей и которые так и остались у него нетронутыми… Для меня этих консервов хватило бы только на неделю»{16}.
Традиции древних в наш век продолжают богоизбранные уединенники, о чем свидетельствует в своей книге «Современные старцы Горы Афон» архимандрит Херувим. Старец Даниил из Катонакии так встречает вновь прибывшего послушника: «Чадо мое, здесь у нас еда бывает лишь один раз в день, и то без масла… Большую часть ночи мы молимся. Спим мало, днем должны трудиться, чтобы иметь хлеб… Здесь у нас нет источника. [Дождевую] воду, которая собирается в наших емкостях, необходимо использовать с величайшей бережливостью. Среди этих скал невозможно устроить сад, потому мы и не едим ни фруктов, ни овощей… А вместо свежего хлеба у нас сухари… У нас не бывает ни молока, ни сыра, ни яиц. Даже на Пасху». В каливах Керасии также круглый год не употребляли яиц, рыбы, растительного масла. «Вместо пасхальных яиц они отваривали картофель, красили в красный цвет и этими картофелинами христосовались». Еще одна особенность этой жизни — не мыться и даже не умываться, не стричься и даже не расчесывать волос. Старец Каллиник Исихаст, тела которого не касалась вода, говорил: «Здесь мы моемся только слезами и потом». Он очень хорошо понимал, — добавляет автор, — значение физических лишений. Он знал по Лествичнику и по опыту своему, что «усохшая плоть не дает вместилища бесам».
Так жили и старец Неофит Хаджи-Георгит, и старец Игнатий Катонакский, и другие отцы. Многие жили в пещерах, многие даже зимой не имели печки. В келье старца Игнатия «была обычная кровать. Но вместо того, чтобы ложиться на нее, он стоял, удерживаемый веревками, привязанными к крючкам шкафа, борясь со сном». Старец Савва обычно
{92}
бодрствовал ночами, «жертвуя сном ради молитвы. Всегда стоял прямо и неподвижно, как столп непоколебимый, держа в руке четки с тремястами узлов… Когда немощная плоть ослабевала, готовая рухнуть и сдаться сну, он поддерживал ее ремнями, пропуская их под мышки, ремнями, привязанными к веревкам, свисавшим с потолка кельи. Этот способ был придуман более других возлюбившими Бога, чтобы не прекращать бодрствование, пребывая в молитвенном стоянии». О пути подвига старец Кодрат из Каракалла сказал так: «Монах — это тот, кто хочет спать и не спит, кто хочет есть и не ест, кто хочет пить и не пьет. Монаха отличает постоянное смирение плоти»{17}.
Сверхъестественный образ жизни древних подвижников описывает архиепископ Никон (Рождественский; †1919): «Раскроем бесценное сокровище назидания — жития святых Божиих… Вот преподобный Иларион принимает пищу иногда чрез три, иногда чрез четыре дня. Преподобный Савва вкушает чрез пять дней, а Симеон Дивногорец, еще в самом нежном детском возрасте, шести лет от роду, уже постится[13] по семи дней. Во всю жизнь потом он держится правила: вкушать чрез три дня, иногда чрез семь, иногда же чрез десять. Преподобный Ор вкушал раз в неделю, так же постился и преподобный Макарий Александрийский в святые четыредесятницы. Иоанн Постник, патриарх Константинопольский, во все время своего святительства, в продолжение всей недели не имел стола и только в воскресенье вкушал немного огородных овощей. Преподобный Паисий пять дней в неделю постился, а в субботу и воскресенье подкреплял себя скудною пищей. Потом к одной неделе приложил он и другую и вкушал уже чрез две недели. Преподобный Петр Афонский постился сперва две недели, а после постоянно вкушал чрез сорок дней пищу, которую приносил ему Ангел Божий. Преподобные Виссарион и Симеон юродивый часто проводили без пищи целую неделю, а иногда и сорок дней. Симеон столпник сначала вкушал в неделю раз, потом, желая приучить себя к строжайшему посту, заключился в тесной келье на сорок дней, и хотя у него был хлеб и вода, однако он не прикоснулся к ним. С тех пор он постоянно проводил св. четыредесятницу без пищи и питья…
Множество других подвижников всю жизнь свою проводили в изумительных подвигах поста. А когда принимали пищу, то надобно еще сказать, что это была за пища. Это были смоквы и финики, разные огородные овощи, самым простым образом приготовленные, без всяких приправ, разве только с солью, очень редко — с маслом… Вкушали они вареные зерна пшеницы, ячменя и чечевицы, что у них называлось сочивом. Те, которые жили в монастырях или близ оных, питались, конечно,
{93}
и хлебом, преимущественно сухарями, которыми запасались на несколько дней, месяцев и даже лет; но многие и хлеба не вкушали.
Преподобный Марк Фраческий, 95 лет не видевший лица человеческого, открывался посетившему его Серапиону, что голод принуждал его иногда наполнять чрево землею и пить морскую воду. Пустынники, обыкновенно, питались дикими растениями, корнями разных трав, мхом, дубовой корой. Они смотрели на пищу как на лекарство… Многие из наших киево-печерских затворников питались, обыкновенно, одною просфорою… Святые постники целые ночи выстаивали на молитве с земными поклонами, весь день проходил у них в тяжелой работе, они переносили и нестерпимый летний зной, и зимнюю стужу, спали час-два в сутки на голой земле, а иные и вовсе не ложились, а только дремали, сидя или стоя».
Какое же влияние могло оказать столь беспощадное воздержание на здоровье этих людей? Не пагубно ли подобное отношение к своему организму? Ответом служат данные о продолжительности жизни святых: «Симеон столпник стоял на столпе 80 лет, а всего жил 103 года; Кириак отшельник жил 109 лет; Алипий Столпник — 118; Иоанн Молчальник — 104; Антоний и Феодосий Великие — по 105; Павел Фивейский — 113; Павел Комельский — 112; Анин — 110; Макарий Александрийский — 100. Марк Фраческий только в пустыне провел 95 лет, не считая того, сколько жил в миру. И другие многие жили по 100 лет, а до 90 — большая часть»{18}.
Заблуждения, связанные с чрезмерной заботой о телесном здравии, вынужден был в свое время разъяснять прп. Паисий Молдавский (Величковский). В письме к собратьям он истолковывает мотивы воздержания от мясной пищи: «После потопа Господь по слабости человеческой допустил ядение мяса, но порядок монашеской жизни соответствует жизни в раю, где не было ядения мяса. И хотя в начале монашеской жизни бывали по местам отступления от этого порядка, особенно в больших городах, но святой Савва Освященный утвердил неядение мяса. И таков стал общий порядок во всех странах. Поэтому нельзя ссылаться на то, что неядение мяса есть только местный обычай. И это не может быть предоставлено произволу каждого. И несправедливо, что воздержание от мяса вредит здоровью»{19}.
