Иоанн Златоуст - Творения, том 10, книга 1
4. Видишь ли, какое различие между той и другой мудростью? Одна научила нас тому, чего не знали ангелы; а внешняя сделала противное: не только не научила, но еще служила к тому препятствием и, когда уже все совершилось, затмевала события и уничижала крест. Таким образом Павел воздает нам честь, показывая, что мы не только научились, и притом вместе с ангелами, но и научились от самого Духа. Далее, показывая важность знания, говорит, что если бы нам не открыл этого Дух, знающий тайны Божии, то мы и не познали бы. Так Бог благоволил хранить это дело в тайне. Потому мы имели нужду в таком учителе, который бы знал это ясно. "Ибо Дух", говорит, "все испытует[3], и глубины Божии. Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия. Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога" (ст.10-12). Здесь слово испытует означает не незнание, а точное знание; такое же выражение он употребляет и о Боге, когда говорит: испытаяй же сердца весть, что есть мудрование Духа (Рим.8:27). Сказав о совершенном знании Духа, показав, что оно равно знанию Божию, как знание человеческое равно самому себе, и доказав, что мы познали все от Него, и не иначе, как от Него, он продолжает: "что и возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святаго, соображая духовное с духовным" (ст.13). Видишь ли, как он возвеличил нас достоинством Учителя? Мы настолько мудрее язычников, насколько Платон отстоит от Святого Духа. Они имеют своими учителями риторов, а мы – Святого Духа. Что значит: "соображая духовное с духовным"? Если касательно духовного встречается какое-либо недоумение, то мы приводим и объяснения от предметов духовных; например: я говорю, что Христос воскрес, что Он родился от Девы, и для объяснения привожу свидетельства и прообразования, пребывание Ионы внутри кита и последующее освобождение, рождение бесплодными женами, Саррой, Ревеккой и другими, произрастение дерев в раю, тогда как еще не были брошены семена, не проливались дожди, не были проведены борозды. Будущие события были начертаны и прообразованы, как бы в тени, прежними, чтобы уверовали в них после их исполнения. Показываю и еще, как человек произошел из земли, как без всякого совокупления жена произошла от одного мужа, как самая земля произошла из ничего, как везде и во всем достаточно было могущества Создателя. Так я объясняю духовное духовным и нигде не прибегаю к внешней мудрости, к рассуждениям и умозаключениям. Языческие мудрецы напрягают и терзают слабый разум свой, и никак не могут объяснить того, о чем говорят, но еще делают противное, приводят в большее замешательство, увеличивают мрак и недоумение. Потому апостол и говорит: "соображая духовное с духовным". Видишь ли, как он доказывает, что внешняя мудрость излишня, и не только излишня, но даже враждебна и вредна? Это выразил он, когда сказал: "чтобы не упразднить креста Христова" (1Кор.1:17), и: "чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой" (2:5). А теперь доказывает, что те, которые надеются и во всем полагаются на нее, не могут познать ничего полезного. "Душевный человек не принимает того, что от Духа" (ст.14). Потому прежде всего надобно отвергнуть ее (внешнюю мудрость). Как, скажешь, неужели внешняя мудрость достойна отвержения? Ведь и она – дело Божие. А откуда это видно? Нет, не Бог создал ее, но ты изобрел; мудростью же здесь апостол называет чрезмерную пытливость и излишнее красноречие. А если скажешь, что он говорит здесь о разуме человеческом, то и в таком случае твоя вина. Ты сам унижаешь его, употребляя во зло, во вред себе и на противление Богу, и требуя от него того, чего он не имеет. Ты хвалишься им и восстаешь против Бога, – поэтому Бог и обличил его бессилие. Так и сила телесная – добро; но когда Каин употребил ее не так, как должно, то Бог навел на него расслабление и трясение. Вино также – добро; но когда иудеи стали неумеренно употреблять его, то священникам Бог совершенно запретил его употребление. Так, когда и ты стал употреблять мудрость на противление Богу и приписал ей большую силу, нежели какую она имеет, то Он, отклоняя тебя от человеческого упования, показал ее бессилие. Душевный человек – тот, кто все подчиняет холодным умствованиям и не считает нужной для себя высшую помощь; а это – безумие. Бог даровал нам разум для того, чтобы он познавал и принимал сообщаемое от Бога, а не для того, чтобы он считал самого себя достаточным для себя. Прекрасны и полезны – глаза; но если бы они захотели видеть без света, то красота и собственная сила их нисколько не принесли бы им пользы, но еще причинили бы вред. Так и душа, если захочет видеть без Духа, то сама себе послужит препятствием. Как же, скажешь, прежде она видела сама собою? Никогда она не видела сама, но имела пред собой творения, как бы книгу. Когда же люди, не восхотев идти путем, заповеданным от Бога, и из красоты видимого познавать Творца, вручили скипетр знания умствованиям, то впали в бессилие и пучину нечестия, допустили бездну зол и стали утверждать, что из ничего не бывает ничего, а все произошло из несозданного вещества, откуда и родились бесчисленные ереси. В самых странных нелепостях они соглашались между собой, а в том, что представляли себе несколько здраво, хотя как бы в тени, разногласили друг с другом, и оказались в том и другом случае смешными. Что из ничего не бывает ничего, это они почти все единогласно утверждали и писали, и притом с большим усердием: так диавол опутал их нелепостями! А о предметах полезных, в которых они, по-видимому, уразумевали нечто как бы в гадании, они спорили между собой, как, например, о том, что душа бессмертна, что добродетель не имеет нужды ни в чем внешнем, что люди бывают добрыми или злыми не по необходимости и не по определению судьбы.
5. Видишь ли злоухищрение диавола? Когда он видел, что люди говорят нечто нечестивое, то устроял всеобщее в том согласие, а когда видел, что они утверждают нечто здравое, то возбуждал одних против других, – для того, чтобы нелепое, будучи утверждаемо общим согласием, не уничтожалось, а доброе, будучи понимаемо различно, истреблялось. Смотри, как душа всегда бессильна и недостаточна сама по себе. И это устроено не напрасно. Если она, будучи такой, думает не иметь нужды ни в ком и уклоняется от Бога, то до какого не дошла бы она безумия, если бы не была такой? Если она, получив тело смертное, хотела достигнуть слишком многого, по ложному обещанию диавола: "будете как боги" (Быт.3:5), то какому не подверглась бы она падению, если бы в начале получила тело бессмертное? Она и после этого, нечистыми устами манихеев, называла себя нерожденной и происшедшей из существа Божия; по той же болезни (гордости) она выдумала богов, признаваемых язычниками. Потому-то, мне кажется, и добродетель Бог сделал трудной для нее, чтобы обуздать ее и научить смирению. А что это справедливо, покажем из примера израильтян, заключая от малого к великому. Когда израильтяне вели жизнь безбедную и наслаждались спокойствием, то впадали в нечестие, не умея пользоваться своим благоденствием. Что же Бог? Он дал им множество законов, чтобы обуздать их своеволие. Эти законы не вели к добродетели, а только служили для них как бы уздой, не позволявшей им предаваться праздности: вот, послушай, что говорит о них пророк: "я дал им повеления[4] недобрые". Что значит: недобрые? Не много способствующие добродетели; потому и прибавляет: "постановления, от которых они не могли быть живы" (Иез.20:25). "Душевный человек не принимает того, что от Духа". Справедливо: как телесными глазами никто не может видеть того, что находится на небесах, так и душа сама по себе (не может постигать) предметов духовных. И что я говорю: на небесах? Даже и всего того, что находится на земле. Так, взирая издали на четырехугольную башню, мы думаем, что она круглая; а такая мысль есть обман зрения. Подобным образом, если кто по одному умозаключению станет судить о предметах отдаленных, то последует великий смех; он не только не скажет, каковы они на самом деле, но и почтет их противоположными тому, каковы они действительно. Потому апостол и присовокупляет: "потому что он почитает это безумием". Это происходит не от свойства предметов, но от слабости того, кто очами души не может обнять их величия. Далее прибавляет и причину: "не может разуметь, потому что о сем [надобно] судить духовно", т.е. возвещаемое им требует веры и не может быть постигнуто разумом, потому что величие этого далеко превосходит наш слабый разум. Потому он говорит далее: "но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может" (ст.15). Видящий видит все и даже то, что относится к невидящему; а что к нему относится, того не видит никто из невидящих. Так и здесь: мы знаем и свое и все то, что относится к неверным, а они нашего не знают. Мы знаем, каково свойство предметов настоящих и каково достоинство будущих, что будет с миром впоследствии, какое понесут наказание грешники и чем будут наслаждаться праведники; знаем, что блага настоящие не имеют никакого достоинства, и обличаем их ничтожность, – судить значит вместе и обличать, – а будущие вечны и неизменны. Духовный знает все это, и то, какое понесет наказание человек душевный в жизни будущей, и то, чем будет наслаждаться верующий, переселившись отсюда; а душевный не знает ничего такого. Потому, для объяснения сказанного, апостол присовокупляет: "ибо кто познал ум Господень, чтобы мог судить его? А мы имеем ум Христов" (ст.16), т.е. мы знаем то, что в уме Христовом, чего Он хочет и что Он открыл нам. Так как апостол выше сказал, что Дух открыл нам, то, чтобы кто не отверг Сына, присовокупляет, что и Христос открыл, выражая не то, будто мы знаем все, что знает Христос, но что все наше знание не есть человеческое, и потому подверженное сомнению, но есть знание ума Христова и духовное.
