Иннокентий Херсонский - Чтение Евангельских сказаний об обстоятельствах земной жизни Иисуса Христа, до вступления Его в открытое служение спасению рода человеческого
Что же побудило волхвов поклониться Иисусу Христу? Надежда каких-нибудь благ. Они думали, что родившийся Царь Иудейский будет каким-нибудь благодетелем, и потому хотели участвовать в Его благодеяниях, просветиться от Него; только явно, что побуждение должно быть сильное и уверенность несомненная. Святитель Златоуст замечает еще, как они могли прийти в такую землю, где царствовал еще известный царь, и при нем сказать, что они пришли поклониться новорожденному Царю, Который, по всей вероятности, не принадлежал к царской фамилии. Но можно сказать, что они, выходя из дома, еще не видели этой опасности. Пришедши в Иудею и узнав нечто обстоятельно, они могли задуматься; но они все еще не могли предполагать ненавистного отношения Ирода к Младенцу. Да Ирод и не осердился на них. Впрочем, хотя бы они и видели такую опасность, то у них могло быть дерзновение на основании пророчеств. Они видели, что событие сие находится под особенным покровительством неба. "Что же, - вопрошает святитель Златоуст, - и Сущему в пеленах покланяхуся?" Могли бы они поклониться Ему, когда Он придет уже в возраст. Но явно, что при рождении они могли оказать больше чести и усердия. Явление звезды могло быть для них приглашением к скорейшему отшествию; кроме сего, благочестивое любопытство могло побудить поспешить поклонением, а притом это Лице долженствовало казаться им не зависящим от слабостей и возрастов человеческих.
Скоро ли они ушли после поклонения? Но что же им было и делать? Они свое дело сделали. Увидев Младенца в убогом виде, они могли, так сказать, разочароваться в своих мечтательных видах, ибо, вероятно, они думали найти Его в чертогах. И Промысл чрез них сделал свое дело: заставил Ирода страшиться, собрать синедрион и заглянуть в пророков. Кто были сии волхвы? "Волхв" - слово, означающее мудреца, какого бы то рода ни было. В частности же, под именем волхва можно разуметь человека, занимающегося естественными науками, например: звездочетством, знанием трав, лечением болезней, и к этому нужно присовокупить некоторое знание будущего. К званию волхва относилась еще политика, как то было в Персии и Египте. Волхвы также могли быть, и бывали, советниками царей, опекунами, а иногда и царями. В это же время, в которое родился Спаситель, волхв, собственно, означал мудреца. Но древняя Церковь верила, что волхвы, поклонявшиеся Иисусу Христу, были цари, и потому изображали их с венцами. Мнение сие вытекало, так сказать, из многих источников. Повод к сему могло подать пророчество Давида: «Царие... Аравстии и Сава дары приведут» (Пс. 71; 10). Также могло привести к сему древнее понятие о волхве; могло содействовать сему и благочестивое желание увеличить (приукрасить -ред.) это дело. Но твердой опоры мнение сие не имеет, и оно явилось уже в IV веке. В Римско-Католической Церкви оно особенно сильно. Но почему не принять его? Потому что нет основания. С другой стороны, зачем увеличивать дело? Когда они пришли в Иерусалим, то, конечно, не так были бы приняты, если бы были царями. Можно, впрочем, думать, что они были некоторые князья Аравийские.
Откуда «приидоша!.. От восток» (Мф. 2; 1). Святитель Златоуст говорит, что страна, из которой они пришли, была Персия, лежащая от Палестины на восток. На восток от нее лежит также Месопотамия и Халдея. В одной из церковных песней говорится: "отроцы Халдейстии возвратишася в Вавилон". Посему думают, что они или из Халдеи, или из Месопотамии. В Церкви есть два мнения: армяне указывают у себя один город, или село, из которого, будто бы, произошли сии волхвы, и в котором один из них был мучен; аравитяне указывают один город у себя, в котором, будто бы, все они мучены. Что они мучены, это правда. Мощи их были сперва в Константинополе, потом перенесены на Запад и там ныне хранятся. Что они пришли издалека, это некоторым образом может основываться на том, что они говорили: «видехом бо звезду Его на востоце» (Мф. 2; 2). Если бы они жили близко, то в сем случае выразились бы определеннее. Притом Ирод будет убивать детей «от двою лет и нижайше». Из сего можно заключить, что волхвы пошли по явлении звезды скоро, шли долго, и следовательно пришли издалека, то есть из Армении или Персии. Автор вышеупомянутого сказания говорит, что вследствие преданий и пророчеств в Персии образовалось общество из двенадцати человек для наблюдения необыкновенной звезды; но это сказание не имеет опоры и произошло от желания объяснить, как волхвы не просмотрели сей звезды.
Но вот еще вопрос: какая это звезда? Святитель Златоуст выражает то мнение, что это была некая умная сила. Доказательства этого: 1) она течет от севера к полудню, вопреки естественному течению звезд; 2) она является не в ночи, но посреди дня. Можно, впрочем, положить, что волхвы шли ночью, или, по крайней мере, вечером: на востоке, как в стране жаркой, это в обыкновении; 3) звезда является и опять скрывается. Когда они пришли в Иерусалим, звезда скрылась, а вышедши из него, опять ее увидели и возрадовались; 4) она указала храмину, в коей было Отроча. Значит, она как бы низошла на храмину. Может быть и так, но можно и не предполагать, что это была умная сила, а просто метеор, управляемый, впрочем, какой-либо умной силой. Особенно невозможно было обыкновенной звезде стать пред волхвами и показать то именно место или дом, где было Отроча. Как устроен был этот метеор? Может быть и естественно, но управлялся каким-либо Ангелом. Но не будет ли это чудо на чудо? Нет, ибо в действии этой звезды нужно предполагать особенную волю Божию.
«Иисусу же рождшуся» (когда родился Иисус) «в Вифлееме Иудейстем» (Мф. 2; 1), ибо был другой Вифлеем в Галилее, - «во дни Ирода царя». Евангелист не сказывал прежде, когда происходили дела, описываемые им, а теперь говорит, что это было во дни Ирода царя, и сим тайно намекает на исполнение пророчества, что князь от чресл Иуды отнят уже. Святой евангелист не напрасно употребил сие указание, ибо сие происшествие стоит особенного внимания. «От восток», - вероятно, иерусалимляне и после не узнали, из какой страны пришли волхвы, да и трудно было узнать тогда, ибо тогда многие государства как бы слились в одно под скипетром Римских кесарей. «Во Иерусалим», - ибо где искать царя, ежели не в столице? «Где есть рождейся Царь Иудейский!» (Мф. 2; 2). Значит, они не ожидали точного указания ни от звезды, ни от собственного сердца, а сочли нужным спросить о сем у других людей. Но в Иерусалиме им нужно было обратиться прямо к дворцу царскому, а они приметно не делают сего. Следовательно, у них как бы образовалась мысль, что новорожденного Царя нужно искать не во дворце царском. Они спрашивают: где находится «рождейся Царь Иудейский», а в Иерусалиме, как видно, и не знали, родился ли царь Иудейский. В вопросе Рожденный характеризуется только потолику, поколику Он имеет отношение к Иудее, и ни слова не говорится о Его отношении ко всему миру, и это потому, что у них не было еще иного понятия о Нем, а темные гадания и свои предчувствия они почли за неприличное обнаруживать пред народом.
«Видехом бо звезду Его на востоце и приидохом поклонитися Ему» (Мф. 2; 2). Сии слова показывают причину и цель пришествия их. Они хотели сим, так сказать, извиниться, и потому как бы так говорят: мы спрашиваем вас о рождении Царя Иудейского не по каким-либо пустым соображениям или мечтам, а по указанию свыше. Мы «видехом бо звезду», хотя она теперь у вас и не видна. Что никто из Иерусалимлян не видел явления звезды, это явно из того, что Ирод спрашивал о времени явившейся звезды от волхвов; а если бы он видел ее сам, то не имел бы причины спрашивать о ней; или если бы видел ее кто-либо из Иерусалимлян, то он мог бы у того спросить. «На востоце», то есть когда мы были на востоке, а не то, что она явилась на востоке. «И приидохом поклонитися Ему» (Мф. 2; 2). Следовательно, ложно толкование тех, кои говорят, что сии волхвы были купцы, пришедшие в Иудею по своим торговым делам, а между тем, узнав о рождении Царя Иудейского, вздумали сделать и доброе дело. Правда, у них являются сокровища, но совсем не для продажи, а для того, чтобы сделать из них подарок Новорожденному, и они могли иметь сии сокровища, ибо они, вероятно, были какие-нибудь владетели имений.
Можно представить, какое смятение произвел в Иерусалиме приход их и расспросы. Во всякое время приходом своим они могли смутить сию столицу, тем паче в сие, когда вся Иудея жила, так сказать, ожиданием Мессии. И потому-то, «слышав же Ирод царь смутися» (Мф. 2; 3). Царь здесь как будто первый услышал; да так и долженствовало быть, ибо Ирод везде имел шпионов, кои, услышав эту весть, для царя небезопасную, тотчас решились передать ему оную, и она стрелой полетела во дворец его. «Смутися» - сердцем, задумался. Правда, в это время он оканчивал бурную долговременную жизнь свою, но все же ему не хотелось, чтобы застал его новый порядок дел. Он привык не отдавать другим власть, а отнимать ее у других. Верил ли он действительному рождению Мессии? Ему надлежало ожидать для себя неприятных действий со стороны Промысла. Почитал ли он это вымыслом Иудейских" партий, кои хотели выдать кого-либо за Мессию и низвергнуть его с престола? Так ли, иначе ли, а все-таки ему надлежало опасаться возмущения от подданных, ибо в лице Мессии ожидали не только Спасителя, но и Судию; а совесть Ирода не могла не беспокоиться. Таким образом, политика, совесть, болезнь и старость - все должно было смущать Ирода. Но зачем Иерусалим ' участвует в его смущении? Смутились, без сомнения, царедворцы, - партия Иродиан. Это та самая партия, с которой согласившись, многие из Иудеев спрашивали Иисуса Христа: «достоит ли... Кесареви дань даяти, или ни!» (Лк. 20; 22). С счастьем или несчастьем Ирода соединено было счастье или несчастье и этой партии. Смутились также многие клиенты Ирода, которых судьба сопряжена была с его участью. Наконец, должен был смутиться весь народ. Верил он рождению Мессии, он должен был страшиться Его неумытного Суда; притом древнее мнение было, что с явлением Мессии явятся многие беды, опасности и нестроения в нравственном и гражданском отношениях. Если же и не верили они действительному рождению Мессии, все же должно было опасаться мятежей и нестроений от партии, решившейся выдать известного Младенца за Мессию, и вместе страшиться наказания за такие смуты от римлян, а не менее и от Ирода, в то время особенно подозрительного. Вообще, в столицах такие явления производят чрезвычайные волнения.
