Протоиерей Иоанн Толмачев - 3.Недели по Троице 1-17
"Ловцы человеков"
Святая православная церковь в своей богослужебной жизни в точности следует за движением величественного плана Божьего домостроительства ко спасению человечества. Закончив богослужебный круг Цветной Триоди, обнимающий величайшие и радостнейшие события, которые следовали непрерывной чередой, начиная от Пасхи и кончая неделей всех святых, она переходит, так сказать, к обычному кругу своей жизни. Законченный круг был периодом восторженной радости о победе Христа над смертью и даровании Святого Животворящего Духа; но непрерывную радость для человека, как ограниченного существа, также невозможно переносить, как и непрерывную скорбь, и потому этот переход к обыденной жизни составляет не только историческую, но и психологическую необходимость. В отличие от периода светлой радости этот период обыденной жизни есть период, так сказать, воспитания человека в сознании его нравственного долга, как члена царства Божьего на земле, и потому Святая Церковь, как истинная мать-воспитательница, кроме обычного круга церковных песнопений, направленных к религиозно-нравственному воспитанию своих чад, представляет ряд еженедельно чередующихся евангельских чтений, которые направлены именно к тому, чтобы повествованием о важнейших событиях из земной жизни Христа Спасителя, а также и о важнейших Его наставлениях, напоминать нам о лежащих на нас высоких христианских обязанностях и вести нас по пути к высшей цели предназначенного нам духовного совершенства. Для этой цели она пользуется систематическим чтением первых трех евангелистов, среди которых и распределяет все недели от Троицы до Рождества Христова. Первые десять недель по Троице она посвящает исключительно чтению Евангелия от Святого Матфея, и в этих чтениях представляет нам источник неиссякаемого назидания в религиозно-нравственной жизни.
В воскресенье второй недели по Троице за литургией Святая Церковь предлагает нам чтение из евангелия Святого Матфея о призвании первых апостолов. Это было в Галилее, y берега моря Галилейского, этого "ока святой земли." Первое призвание этих апостолов состоялось уже раньше, вскоре после явления Христа из пустыни и выступления Его на общественное служение (Иоан. 1:35–43); но то призвание заложило в них лишь основу для их апостольства, зажгло ту духовную искру в их сердце, которая должна была со временем разгореться в пламень, способный очистить и возродить все их существо. Получив первоначальное призвание и насладившись первыми беседами новоявленного Мессии, они удалились с берегов Иордана, где были призваны, опять в свою родную Галилею, к берегам своего кормильца-озера, где и занялись своим прежним промыслом — рыболовством.
Каждое из земных занятий, кроме своей обыденной, так сказать, черновой стороны, имеет еще и другую — возвышенную, нравственную сторону. И если первая сторона вся обращена к удовлетворению потребностей низшей природы, то другая является тем проводником, который приводит человека в соприкосновение с высшими тайнами бытия и ставит под влияние Божьей благодати. Нет такого низменного на человеческий взгляд занятия, которое лишено было бы этой последней стороны, и напротив, часто то занятие, которое по человеческому рассуждению должно бы скорее приводить к совершенству духовной жизни, оказывается менее пригодным к тому, чем самое низкое, и какой-нибудь уличный музыкант или дровосек (как показывают примеры из житий Святых) иногда достигает более высокой степени нравственного достоинства, чем отрекшийся от мира пустынник. Поэтому в сущности для нравственного совершенствования могут быть пригодны все роды честных занятий, и благородная душа найдет себе здоровую духовную пищу во всех условиях, в какие может быть поставлен человек в своей обыденной жизни. Потому-то Христос призывал к своему апостольству лиц разного занятия и положения, и среди них были не только рыбаки, но и мытарь, колесницегонитель, зилот и другие. В этом отношении вполне обнаруживается сила духовной самобытности человеческой личности, которая отнюдь не есть раба окружающих условий, как учат детерминисты, а госпожа их и способна вносить нравственный дух во все условия обыденной жизни.
Вот и Симон с Андреем, занимаясь своим честным промыслом, отнюдь не поглощались этими земными заботами настолько, чтобы забыть обо всем остальном и потерять всякую способность отзываться на движения духовной жизни. При первой возможности они сбрасывали с себя иго житейской суеты и устремлялись к источнику духовной жизни. Когда на берегах Иордана раздался мужественный призыв народа к покаянию со стороны новоявленного пророка, то они не замедлили отозваться на этот призыв и отправились к месту проповеди в иорданскую пустыню, где и крестились. И эта готовность служить духу была награждена тем, что они там же удостоились первого призвания к своему апостольству. Возвратясь на берега своего родного озера и занимаясь своим прежним промыслом, они теперь конечно еще более жили духовной жизнью, и каждая подробность или мелочь в их занятии могла давать им богатейшую пищу для их души. Вот они закидывают сети, которые могут захватить много рыбы, а могугь возвратиться и пустыми.
Так и в духовной жизни — сколько выступало великих пророков и учителей, которые закидывали свои духовные сети в глубины взбаламученного житейского моря и — увы — сколько раз эти сети возвращались пустыми, потому что рыбы житейского моря лукавы и умеют избегать духовных сетей, а нередко восставали на самих ловцов, рвали им сети, и самих избивали. В другой раз в сети попадает много рыбы, но среди нее не вся оказывается пригодной для пищи. Бывает масса и таких пород, которые только обременяют труд рыболова, так что и вытащив их на берег или в лодку, он должен опять выбрасывать их назад, теряя время и портя свои сети. Так и в духовной жизни бывали случаи, когда слово пророков увлекало массы народа, с жадностью стремившегося послушать слово истины; но среди этих масс оказывалось много таких, которые привлекались не искренней потребностью своей душевной жизни, а любопытством, новизной дела или даже просто злобным коварством, которое искало случая поразнообразиться или даже найти предмет для своего издевательства и богохульства. Такие личности совершенно подобны тем негодным рыбам, которые рыбаку приходится нередко выбрасывать из своих сетей опять в море.
Такими или подобными размышлениями могли заниматься братья-рыболовы, когда их увидел за своим занятием Спаситель Христос. Он и Сам только что выступал на общественное служение и подобно рыбаку стал закидывать сеть Своего Божественного учения в житейское море греховного мира, чтобы уловить кишащих в волнах страстей людей к жизни вечной. Но Ему необходимы были помощники, которые, сами проникшись Его учением, могли бы распространять его в человечестве и в тех странах, которые далеко лежат за пределами земли обетованной, — апостолы или посланники, которых можно бы послать с благовестием о спасении во все концы мира. Такими посланниками и могут быть вот эти рыбаки, закидывающие сети. Сердцеведец провидел чистоту их сердец и благочестивый тон их мыслей, и благоволил окончательно призвать их на апостольство. "Идите за Мною, сказал Он им, и Я сделаю вас ловцами человеков." Такой призыв и притом данный в такой форме, которая как раз соответствовала настроению их дум, глубоко поразил их простодушные сердца.
Если Нафанаил был поражен тем, что новоявленный Учитель проник в его затаенные думы, которым он предавался под смоковницей, что и побудило его немедленно уверовать во Христа как Мессию, то и братья рыболовы, пораженные совпадением призыва с самым тоном настроения их благочестивых сердец, не медлили больше и, как говорит евангелист, "тотчас, оставив сети, последовали за Ним."
История знает немало примеров того, как отдельные личности, почувствовав в себе призвание к возвышенной деятельности или получив это призвание свыше, оставляли все, что было им дорого, бросали богатство и почести, порывали все самые дорогие им семейные и общественные связи и всецело отдавались на служение великому делу. Поэтому подвиг братьев-рыболовов может показатъся не заключающим в себе ничего особенно поразительного. Но при суждении об этом надо принимать во внимание не одни только внешние блага жизни, а весь склад ее. Ведь для рыбаков, выросших на берегах своего родного озера, которое в детстве было местом их невинных игр, а после сделалось источником существования, оставить этот свой промысл, а вместе с ним порвать и все разнообразные отношения с семьей и знакомыми, значило совершить поистине геройский подвиг, тем более, что они не могли рассчитывать ни на какие земные блага или преимущества а, напротив, лишь повергали себя полной неизвестности с ее испытаниями и страданиями. Ведь новый Учитель отнюдь не выступал в качестве того грозного, величественного Мессии — завоевателя, который, по учению раввинов, должен был покорить всю землю, собрать со всех концов ее богатейшие сокровища и распределить их между иудеями; нет, Он с самаго начала выступал лишь проповедником покаяния, Агнцем, бравшим на себя грехи мира, а вместе с ними и все страдания его; такую же долю должны были нести конечно и Его последователи, и если братья-рыболовы с такой готовностью отозвались на обращенный к ним призыв, то это показывает, что они имели в себе достаточно самоотвержения, чтобы во имя своей веры в явившегося Учителя порвать все земные связи и последовать за Ним. И последующая история вполне оправдала все благородство натуры этих рыбаков. Они всю жизнь свою отдали на служение новому благовестию, раскинули сети его по всему миру и произвели такой улов человеков, который сделал их имя достопоклоняемым и славным в роды родов.
