Реймонд Френц - В поисках христианской свободы
Чего я добиваюсь: одобрения людей или Бога? А может, я хочу угодить людям? Но если бы я хотел угодить людям, я не был бы слугой Христа.
Но [когда] Бог решил, по Своей великой доброте, избрать меня и предназначить Себе на служение,… я ни к кому из людей не обратился за советом, даже не пошел в Иерусалим к тем, которые стали апостолами до меня, а ушел в Аравию, а потом вернулся обратно в Дамаск. Только спустя три с половиной года я пришел в Иерусалим, чтобы встретиться с Кифой, и пробыл у него две недели. Что касается других апостолов, то я никого, кроме Иакова, брата Господа, не видел. Все, что я вам пишу, — чистая правда, в том мне свидетель Бог[904]!
Несомненно, его ни в коей мере нельзя было причислить к тем, о ком Иуда сказал: «Они льстят другим ради собственной выгоды»[905]. Однако в организации Свидетелей такая лесть и желание произвести впечатление на людей, стоящих во главе движения, являются довольно–таки распространенным явлением. В поведении немалого числа старейшин и разъездных представителей чувствуется стремление быть у организации в фаворе, добиться в ней определенного положения. В значительной мере именно благодаря такому «карьеризму» своих служителей, организация и добилась столь обширной власти над ними. Именно по этой причине — ради того, чтобы сохранить благорасположение организации — многие Свидетели даже будут настаивать на выполнении тех правил, которые они лично считают неправильными. Платить за это приходится собственной свободой и порядочностью.
Не нужно думать, что такие побуждения встречаются только у тех, кто чего–то достиг в светском обществе. В равной степени они могут относиться и к людям с более скромными способностями, а также к самым простым и бедным. Общество Сторожевой башни построено таким образом, что эти люди могут заметно повысить свой общественный статус благодаря прилежности в достижении организационных целей, ревностной деятельности, даже просто благодаря большому количеству часов в ежемесячном отчете. Все это со временем может проложить дорогу к получению положения старейшины. Теперь у них появится возможность выступать с продолжительными речами перед аудиторией в сто или больше человек — в то время как не имей они официального назначения от организации, вряд ли они собрали бы вокруг себя и дюжину. Подобно тем, кто обладает большим влиянием, они, возможно, контролируют себя, чтобы не сказать или не сделать что–нибудь такое, из–за чего можно лишиться закрепленного теперь за ними статуса. Христианство должно быть привлекательным для людей со скромными способностями — оно придает им чувство значимости. Однако эта привлекательность очень отличается от того, что описано выше, да и чувство значимости человека не должно зависеть от таких выдуманных людьми условностей. Если такой человек серьезно задумается о своем положении, то он поймет, что его ценят исключительно за то, что он способствует достижению организационных целей, а не за его духовность. Разница очень существенна, но многие предпочитают не замечать ее из–за своих личных интересов. Это также нельзя назвать христианской свободой: это форма рабства, в которую человек сам себя загоняет.
Итак, при любой самопроверке ключевым остается следующий вопрос: готовы ли мы посмотреть в лицо реальности, насколько болезненной бы она ни была, и принять осознанное и личное решение. Уклонение от принятия решения — это не выход. Чарльз Дэвис, упоминавшийся в одной из предыдущих глав, довольно точно анализирует проблему:
Счастье заключается не в пассивном покое, приобретаемом благодаря ограничению собственного сознания. Всякий должен понимать и принимать тот факт, что как человек свободный он также должен быть человеком самостоятельным… Простое выполнение чужой воли и безропотное принятие действительности в сущности крадет у нас качество жизни.
…Честность в мышлении требует признавать наличие сомнений и вопросов, которые затрагивают самые фундаментальные убеждения. В такой ситуации возникает сильнейшее искушение просто «плыть по течению», отказаться от принятия собственного решения, и присоединиться в мысли, слове и деле к другим людям.
Автор отмечает, что некоторые люди просто «переплывают» из одной религии в другую, когда это же делают их друзья, и в то же время многие другие остаются в той или иной группе по тем же самым причинам: из–за нерешительности и нетвердости в принятии собственных решений. Он продолжает:
Постоянное подчинение внешней силе причиняет меньше дискомфорта, чем самостоятельное принятие радикального решения… Но неспособность или нежелание стать свободным со временем делает нашу жизнь пресной, лишенной подлинного счастья. В конечном итоге намного лучше перетерпеть тревогу и смятение от мучительного, но все–таки личного решения.
Я не говорю, что всем нужно брать с меня пример… И я не считаю себя более мужественным, чем остальные люди. Я даже не задумывался о мужестве до тех пор, пока ни получил от людей писем на эту тему уже после объявления о своем решении. В то время мои мысли занимало лишь одно: потребность иметь свободу сделать собственный выбор. Я должен был признать наличие сомнений, честно ответить себе, во что я твердо верю, и затем действовать в согласии со своими подлинными убеждениями, невзирая на последствия. Если бы я сделал вид, что проблемы не существует, уклонился бы от решительных действий в слабой надежде, что все как–нибудь само собой уладится, то я бы, по сути, убил в себе часть себя и скатился бы на низшую ступень существования[906].
Его история и чувства близки не только мне самому, но и многим знакомым мне людям.
ВАЖНОСТЬ ЛИЧНЫХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ С БОГОМ И ХРИСТОМ
Ключевым фактором в том, чтобы победить боязнь христианской свободы, является осознание того, что отношения с Богом и Христом являются в первую очередь личными. В нас должно жить глубокое чувство персональной ответственности перед тем, кто искупил нас от рабства греха и смерти. Апостол пишет:
Вы были куплены за дорогую цену, так не становитесь же рабами людей[907].
Ценой, которую за нас заплатил Сын Бога, была его собственная жизнь. Умирая при распятии, он «понес в своем теле наши грехи… чтобы нам быть мертвыми для греха и живыми для праведности»[908]. Мы были «искуплены… драгоценной кровью Христа»[909]. Эта цена слишком высока, чтобы легкомысленно относиться к Тому, кто заплатил ее, упуская проявлять к нему благодарность и преданность. По воле и замыслу Отца, Сын Бога (и только Он один), благодаря своей жертве, стал нашим Господином, а мы — его служителями. Если заплаченная им цена имеет для нас значение, мы не можем позволить какому–нибудь человеку или группе людей становиться между нами и нашим Искупителем. Истинным же служителям Бога и в голову не придет претендовать на роль Христа! Когда апостол Павел узнал, что в коринфском собрании возникли серьезные разногласия, связанные с неправильным отношением к другим людям (включая самого Павла), он написал:
Хочу сказать я вот что: каждый из вас говорит: «Я — сторонник Павла», «Я — сторонник Аполлоса», «Я — сторонник Кифы», «Я — сторонник Христа». Разве Христос разделился? Разве Павел был распят за вас? Разве были вы крещены именем Павла? Я благодарю Бога, что не крестил никого из вас, кроме Криспа и Гаия, так что никто не может сказать, что были вы крещены моим именем[910].
Когда люди, называющие себя последователями Христа, начинают властвовать над другими, призывают их точно и добросовестно выполнять все свои указания, а при крещении даже требуют от людей заявить о преданности организации (так что это таинство проводится не только «именем» — или властью — Бога и Христа, но и «именем» «возглавляемой» ими организации), то эти люди должны услышать из наших уст вопрос Павла: «Разве вы были распяты за нас? Разве вы заплатили за нас собственной жизнью и кровью, что мы должны подчиняться вам?». Если они не смогут утвердительно ответить на этот вопрос (ясно, что это невозможно), то и мы не можем жить в почти полном подчинении им и одновременно с этим оставаться преданными тому, кто действительно за нас умер. Невозможно быть рабом двух господ[911].
Так как Сын Бога открыл для нас возможность иметь с ним самим и с Отцом личные взаимоотношения, сторонние люди более не могут выносить суждений относительно качества нашей веры. Наши отношения с Сыном Бога выше отношений с кем–либо еще. Павел отдавал себе отчет в этом факте и руководствовался им во всех своих действиях. Как мы отмечали, он не искал человеческого одобрения. Поэтому христианам в Коринфе он мог написать:
