Илья Черкасов - Черная книга Мары
Толкование сему влх. Велеслава:
Радеющий о Силе Тёмной Матери Морены — Той, Которая владычествует в Смерти — вершит порой то, о чём другие даже и не помышляют. Что иным хулою на Богов зачтётся — то радарю Чёрной Владычицы, следующему Шуйным путём, вехами на Стезе его станет, как речено волхвами: «Возошедший в Обитель Сердца стезёю Ужаса, страх свой отринув и Светочем Ведания Истого путь свой во мраке невежества высветив — сыном возлюбленным Её наречётся и смерти николиже[70] предан не будет, бо за личиной Гнева Лик Благой Её поистине узрит».
Радения сии, вершимые радарями Владычицы на Шуйном пути, столь же отличны от радений, совершаемых на Десном пути, сколь радения Десного пути отличны от деяний невегласей[71], творимых оными всуе. Но ведомо мудрым, что выше сих радений есть радения большие, пред коими сии малыми нарекутся, яко люди пред Великими Богами, яко деяния человеческие пред Богодеяниями Несказанными.
Врата великих радений поистине отверсты для всех, но не все способны узреть их, из узревших не все дерзают возойти внутрь, а из взошедших не все способны выдержать увиденное по ту сторону. Потому для невегласей тех радений будто бы и вовсе нет, для начинающих Путь они страшны хуже смерти, а прошедшим Путь до конца уже некому рассказать об увиденном, ибо нет у них попутчиков на Стезе сей кроме Самого Вещего Бога да тех немногих, кто прошёл по ней раньше их, во Свете Самосиянном сам светом паче света сего навеки стал.
Каковы суть малые радения на Шуйном пути — о том здесь сказано, насколько о сём можно сказать в широком кругу. Вершат их, волю свою должным образом направив, чувства и помыслы свои ко Владычице устремив, силою Духа своего немощи тела превознемогая. И Великая Чёрная Мать, внемля призывам Сердца радеющего, приходит и Пламенной Милостью Своей касается чела, обращённого к Ней, отверзая касанием Своим Велесово Око Мудрости.
Но на этом этапе Пути Присутствие Её не постоянно, Дары Её хотя и велики, но нет среди них Высшего Дара — Её Самой, и мгновения высочайшего Духовного подъёма сменяются долгими часами, днями и даже годами пребывания на краю бездны отчаяния.
И вот, когда все человеческие способы обрести Её испробованы, радарь Морены совершает высшее своё радение — отсекает Мечом Ведания свою голову, свою ложную самость, отбрасывая всё то, к чему был привязан в жизни сей и во многих жизнях допреж сего, высвобождая так Самосиянный Свет своей Высшей Самости, лучащийся изнутри Обители Сердца.
Неготовые на сём этапе пути теряют не только жизнь, но и душу, и разум свой. Готовые же — облекаются в Несмертное, пресуществляясь телесно и Духовно, яко во Тьме возгорает Свет, и Мара Гневная обращается Марой Всеблагою. На тайном языке волхвов сие деяние называется: «победить смерть».
Держащиеся за своё человеческое «я», за свою ложную самость — лишь издали видят Сияние Владычицы, сколь бы сил ни отдавали они радениям. Ибо то, что вершится силой — питает ложную самость, как вода питает корни древа. А пока в радеющем есть «я» — в его Сердце нет места для Неё. Лишь отверзшие Мечом Ведания Врата пред Входящей поистине узрят Её как Сущность своего Сердца, как Источник не вовне, но внутри себя.
Свободные от чувства «я», обезглавленные во Имя Её, принесшие Ей в требу свою голову (ложную самость) и власы (человеческую память, привязанности к прошлому), радари Чёрной Матери творят радения свои, не делая, и Она Сама приходит к ним — но не раньше, чем они будут готовы выйти за пределы себя и даже своих радений…
Ведающему — достаточно.
Слава Роду!
[2007]
Твоё Имя
В яростном горении своего Сердца сжёг я священные кии ги, ибо не нашел в них Твоего Имени!
В пылании своего разума обратил во пепел книги видений, ибо не ведали они истину о Тебе и об Имени Твоём!
В гневном огне очей своих спалил дотла вещания древних, ибо убоялись древние Тебя и звучания Имени Твоего!
В радении огненном истребил я свитки с законами, ибо Ты превыше законов, а Имени Твоего звук — единственный Закон мне!
Я начертал на бересте своё имя и сжёг его — ибо что значит оно, когда звучит Твоё Имя?
Я на земле изобразил Троемирье, сложил на том месте Краду и запалил её, с белым светом прощаясь, ибо Ты — во всех трёх мирах, Ты — превыше трёх миров. А тогда зачем они, когда есть. Ты, и звучит Твоё Имя?
Тому, кто видел хотя бы край Твоих одежд, есть ли дело до забот земных, кроме желания узреть Тебя Саму и молвить Твое Имя?
Я бросал чёрные жребии на белый плат, и они сложились и Твоё Имя! Ты зовёшь меня?
Обглоданные ветви мёртвых дерев, ветром носимые, переплелись и сложили Твоё Имя! Ты искала меня?
Лист красного клёна сорвался и пал во огнь, но прежде чем сгореть, в призрачных прожилках его начерталось на миг Твое Имя! Ты шлёшь мне весть?
Мороз на слюде оконной узоры навёл — дивие леса и снежные горы, студёные ручьи, извивы змей, волчьи следы, врановы крыла и Твоё Имя! Ты манишь меня?
Я ходил середь курганов, грел дыханьем своим могильные кам ни — и трещины на них совпали в Твоё Имя! Ты ждёшь меня?
Я читал черты на ладонях своих — и там стояло Твоё Имя! Ты избрала меня?
Я иду! Я иду и шепчу Твоё Имя! Я пою Твоё Имя тьму тем Я громко предрекаю Твоё Имя всем, кто слышит меня! Я иду и несу Твое Имя! ТВОЁ ИМЯ, МАТЬ МАРА!
Гой, Мара-Ма!
Слава Роду!
[2007]
Последнее радение
Когда обрушится небосвод вниз дождём каменным, когда земля железной содеется, когда реки с озёрами и морями огнем злым полыхнут, когда леса иссохнут на корню, когда горы в песок перемелются, когда жизнь всякая пресечена будет, а свет белый тьмою кромешною обернётся — куда деваться Мару чтущему?
Когда Чернобог оборвёт цепи и восстанет из подземелья, когда Волк о железных клыках загрызёт Волов, что Воз Небесный волокут, и сломится Ост Всемирья, когда Боги сойдутся в смертельной битве — куда деваться Мару чтущему?
Когда сгинет на дне морском остров Буян, когда бел-горюч камень Алатырь почернеет и треснет, когда рухнет Дуб-Стародуб, в труху осыпавшись, когда всплывёт кверху брюхом Великая Щука — куда деваться Мару чтущему?
Куда как не к Ней — пристанища искать? Под груди Её полные, укрыться от доли злейшей. В космах Её смоляных сокрыться, что и не сыскать беде. В куне Её желанной затвориться семи десятью семью замками. В устах Её нежных забыться. Слиться с Ней, на костях всех, кто некогда жил, в последнем радении, когда весь мир вокруг станет погребальным костром, и копоть его покроет наши тела.
И будет рассвет Черной Луны, и будет вершиться неистовое последнее радение, и буду я жить вечно, ибо радение наше не окончится никогда…
Гой, Мара-Ма!
Добавление к сему влх. Велеслава (величание Владычицы):
Солнцем Мёртвых восходящая в Ночи Мира— величайся!
Белой Птицей над белопенными Водами летящая — величайся!
Самосияиным Светом во тьме сияющая — величайся!
Чёрным Пламенем Растворения повелевающая— величайся!
Стезёю Вещего Бога, звездной дорогой грядущая — величайся!
На Серебряной Ладье плывущая — величайся!
С Нвьими Дедами из одной чары пьющая — величайся!
Лунным Серпом колосья Живы секущая — величайся!
Маятой мира сего чарующая — величайся!
Прозрение Духа готовым дарующая — величайся!
Принимающая требы в виде отрубленных голов — величайся!
Предстающая в образе Огненной Крови в чаше из черепа — величайся!
Почитаемая в Безмолвии Сердца — величайся, величайся, величайся!
Гой, Черна Mamul Гой-Ма!
Слава Роду!
[2007]
Часть III. ЧЕРНАЯ КНИГА МАРЫ
Марин Завет
Я — Та, Кто владычествует в Смерти.
Я — безумна, и Я — мудра; Я — старуха, и Я — дева; Я — Жива, и Я — Мара; Я — живу, хотя Я — мертва.
Моё дыхание — Ветер, Мои волосы — Пекельное Пламя, Мои глаза — Вещая Ночь. В Моем Сердце нет Крови, ибо Кровь Моя полнит Чашу в руке Моей. Не живая, но и не подвластная тлену, Я — Та, Кто была до того, как стал этот мир, и Та, Кто будет после.
Я — Вещая Птица, Поющая в Ночи, и Песнь Моя — это Слово Моё, обращенное к тем, чьи уши не оглохли от шума слов мира сего, сказанных [людьми] всуе.
