Павел Пономарев - Соловецкие святые и подвижники благочестия:жизнеописания, некоторые поучения, чудесные и знаменательные случаи
Промыслом Божиим будущий святой прибыл на весьма уже известные в то время Соловки. Сам преподобный игумен Иринарх принял Елеазара в число послушников этой северной обители. Строгим постом, постоянством в молитве, внимательной жизнью он приобрел уважение братии и любовь игумена и со временем был пострижен в монахи.
С великим трепетом и страхом Божиим, усердно и ревностно выполнил он ответственное послушание по изготовлению резного иконостаса в Спасо-Преображенском соборе. Также украшал монах Елеазар и Царские Врата соловецкого храма в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Такие искусные работы подвижника свидетельствуют о многих его дарованиях. Прожил преподобный в монастыре несколько лет и стал за свои монашеские подвиги, успехи в иконописи и мастерство тонкой резьбы по дереву весьма почитаться окружающими. Но не человеческая слава и некоторые удобства, пусть даже и в монашеской жизни, привлекали отца Елеазара. Его душа, искренне ищущая евангельского единого на потребу, иже не отымется от нея (Лк. 10: 42), искала только Бога. И будущий преподобный Елеазар, стремясь к большим подвигам, которые приносят плоды, будучи совершаемы в тайне, был вынужден оставить общежительную обитель и удалиться на находящийся невдалеке пустынный остров Анзер. В то время остров был необитаем; лишь изредка приставали к нему суда монахов, беломорских купцов или промысловиков.
Елеазар поселился на Анзере около озера, называемого Круглым. Первым делом он вырезал и установил деревянный крест, близ которого затем устроил себе убогую келью. Соседями его были одни лесные звери да морские птицы.
Здесь много пришлось пострадать подвижнику от лютых бесовских нападений. Так, демоны представлялись ему то в образе знакомых людей, то в образе воинов, пеших и конных, иногда и с оружием. Они яростно устремлялись на преподобного, как бы намереваясь убить, и заявляли: «Зачем ты здесь? Это наше место, и никто до сего времени не приходил сюда». «Не ваше, — отвечал пустынник, — но Христа Бога моего, и Богу угодно, чтобы я здесь жил» (1, с. 87). Потом он читал «Да воскреснет Бог», — и этой молитвой прогонял незваных посетителей. Иногда они являлись в различных страшных образах, со скрежетом зубов и воплями. Бывало и так, что вдруг над его кельей раздавался будто бы гром или выстрелы из многих орудий. Но мужественный инок оставался неуязвим от дьявольсокой рати, и Бог вскоре утешил подвижника радостным видением.
Однажды, когда пустынник сидел в келье, явилась перед ним Пресвятая Богородица и сказала: «Мужайся и крепись, Господь с тобою, напиши на стенах кельи «Христос с нами уставися» (1, с. 88). Затем, подав ему трость и четки, Царица Небесная сделалась невидимой. В другой раз он услышал пение: «Вознесу Тя, Господи Боже мой, яко подъял мя еси и не возвеселил еси врагов моих о мне», — и сам твердо присовокупил: «Буди имя Господне благословенно отныне и до века» (1, с. 88).
Для обеспечения себя пропитанием, а также для упражнения в рукоделии, искусный в резьбе по дереву пустынник стал вырезать деревянные чашки, которые относил к морской пристани. Мореплаватели, находя эти чашки, охотно брали их с собой и взамен оставляли хлеб и другие съестные припасы.
Через некоторое время, в 1616 году, инок Елеазар встретился в анзерской пустыне с другим отшельником, соловецким иеромонахом Фирсом, и принял от него пострижение в схиму. С принятием схимы отец Елеазар усилил свои подвиги и перешел жить на другое место, к Троицкой морской губе. Здесь он обнаружил ветхую часовню, которую перестроил своими руками. Келейным занятием его по–прежнему было изготовление деревянных чашек.
Мало–помалу молва об анзерском пустыннике распространилась по беломорскому берегу, и к нему собралось несколько ревнителей безмолвия и уединения. Преподобный не оставил людей, ищущих, подобно ему, душевного спасения. Так сложилось из них небольшое братство пустынножителей. Преподобный ввел для сподвижников древний иноческий устав. Каждый брат имел особую келью, неподалеку от соседних и пребывал в ней в молитве и посте. Занимаясь каким‑либо рукоделием для своего пропитания, никого не принимал к себе других и сам никуда не ходил, кроме как на общую молитву, которая совершалась или в часовне, или в келии блаженного Елеазара. Пустынники с вечера отправляли вечерню, читали Псалтирь, пели каноны Господу Иисусу и Пресвятой Богородице, исповедовали свои помышления и грехи наставнику. Утром иноки служили литию, утреню, часы и затем уходили на безмолвие в свои кельи.
Преподобный Елеазар для учеников был примером подвижничества: умерщвляя тело постом, бдениями и коленопреклонениями, он носил на себе железные вериги, рубил дрова, носил воду. Время, свободное от этих трудов, он употреблял на переписку книг, что являлось в те времена ценнейшим и востребованным в Церкви трудом.
«От многаго Божественнаго Писания, — сказано о нем во вкладной скитской книге, — различный повести собра, и три книги Цветника своею рукою написа уставом, также и чин монашескаго келейнаго правила в писании добре истолкова; братии своей Патерик о уставе и благочинии скитском положи, и Старчество, и инии книги своею рукою написа» (1, с. 89).
Какова была строгость постнической жизни преподобного, свидетельствует следующее повествование его жизнеописателя:
«Случалось, что старцу приходила мысль вкусить немного рыбы; он приготовлял ее, ставил пред собою и, не дотрагиваясь, укорял себя в невоздержании. Нетронутая пища, оставаясь в келье, разлагалась, тогда подвижник говорил себе: «Ешь теперь, если хочешь» (1, с. 89).
Такие подвиги самоотвержения усиливали злобу врага–искусителя.
Иногда враг человеческого рода, бессильный прямо воздействовать на преподобного своими клевретами, воздвигал против него злых людей. Но и тогда, через чистую молитву неустрашимого подвижника ко всемогущему и всемилостивому Богу–Заступнику, дьявол бывал посрамлен, а опрометчивые люди, позволившие бесам использовать себя в злых кознях, получали добрый урок истинной веры.
Некоторые краткие повести о бранях святого боголюбивый читатель прочтет ниже.
Но как ни бежал подвижник от славы человеческой, он сделался вскоре известен даже царствующему дому Романовых.
Как‑то игумену Иринарху в царствование Михаила Феодоровича пришлось побывать в Москве по делам монастыря. Он был тепло принят матерью царя, великой старицей инокиней Марфой. В беседе с игуменом старица спросила: «Правда ли, что на Анзерском острове проживают отшельники?» Когда игумен ответил утвердительно, старица подала ему мысль об устройстве для них храма и пожертвовала на это сто рублей. Сами анзерские пустынники давно желали устроить Божий храм, но, не имея достаточных средств, не знали, как приступить к делу. Теперь они увидели, как Господь печется о них, внушив такую же мысль даже родительнице самого царя.
Другое обстоятельство еще больше помогло анзерским пустынникам исполнить свое благочестивое желание.
Один старец, Александр Булатников, впоследствии преемник знаменитого келаря Троице–Сергиевой лавры Авраамия Палицына, уважаемый царем и всей его фамилией, лично знал преподобного Елеазара. Он, вместе с игуменом Иринархом, известил патриарха Филарета об устроении Анзерского скита и о том, что у пустынников нет храма. Грамотой от 18 марта 1620 года патриарх предписал игумену Иринарху послать в скит плотников и срубить храм во имя Святой Троицы с приделом преподобного Михаила Малеина. Святейший обещал прислать от себя образа, сосуды, облачения, книги и все необходимое для богослужения.
Со своей стороны царь Михаил Феодорович грамотой 1621 года повелел: анзерским пустынникам получать содержание от Соловецкого монастыря, не вмешиваясь в управление монастырскими угодьями; быть в послушании у соловецкого настоятеля и соборных старцев, самоволия и бесчиния не делать; мирских людей к себе не принимать, всячески удаляясь от молвы и смятения.
С построением храма иноки, хоть и не оставили своих келий, но чаще стали собираться для общей молитвы. Иеромонах Варлаам совершал богослужения и был строителем, то есть начальником, скита. Сам преподобный Елеазар избегал начальствования и оставался духовным руководителем братства.
Но вскоре, в 1624 году, вероятно по воле царя или патриарха, он должен был принять на себя бремя правления, которое отягчилось для него потерей покровителя и друга — игумена Иринарха. Какой духовной высоты достигли оба подвижника открыло следующее обстоятельство.
Когда наступил для игумена Иринарха смертный час, старец Елеазар, будучи в своем скиту, сказал братии: «Друг мой и собеседник о Господе игумен Иринарх сегодня умирает. Мне надобно поспешить в обитель, но уже не застану его в живых» (1, с. 92). Игумен же на смертном одре перед соловецкой братией произнес: «Брат мой духовный Елеазар сегодня отправляется из своего скита в нашу обитель и желает прибыть прежде моей кончины, но, по воле Божией, уже не увидит меня в живых» (1, с. 92).
