Святитель Димитрий Ростовский - Жития святых святителя Димитрия Ростовского. Том III. Март
В тот же день память святых Зинона и Зоила, в мире скончавшихся. В тот же день память преподобной Пиамы девы, жившей в стране Египетской и имевшей дар прозрения; скончалась в 337 году.
Память 4 марта
Житие преподобного отца нашего Герасима, жившего на Иордане
Великий постник преподобный Герасим был родом из Ликии[38]. Еще с молодости он воспитал себя в страхе Божием и, приняв монашеский сан, удалился в пустыню в глубь египетской страны Фиваиды. Проведя там некоторое время в подвигах благочестия, он снова возвратился в свое отечество, Ликию. Затем он пришел в Палестину (в конце царствования Феодосия Младшего[39]) и поселился в Иорданской пустыне, где, как светлая звезда, блистал своею добродетельною жизнью. Там, при реке Иордане, он устроил обитель. Во время его пребывания в Палестине, в царствование Маркиана и Пульхерии[40], был в Халкидоне Четвертый Вселенский Собор святых отцов против нечестивого Диоскора, патриарха Александрийского, и архимандрита Евтихия, учивших, что во Христе только одно естество – Божеское; святые отцы осудили их. После появились некоторые еретики, хулившие собор и утверждавшие, будто на нем отвергнуты догматы истинной веры и восстановлено учение Нестория[41].
Преподобный Герасим Иорданский со львом. Византийская икона. XIV в.
Таков был один инок Феодосий, зараженный нечестием Евтихия. Пришедши в Иерусалим, он смутил всю Палестину, прельстив не только простых людей, но даже многих святых и царицу Евдокию, вдову царя Феодосия Младшего, жившую в то время в Иерусалиме. С помощью последней – и многих им совращенных палестинских иноков, – он согнал блаженного Ювеналия, патриарха Иерусалимского, с престола и сам занял его. Оставшиеся верными правоверию много терпели от лжепатриарха Феодосия и уходили в самую глубь пустыни. Первым удалился преподобный Евфимий Великий[42]; за ним последовали и другие святые отцы. В это время, по попущению Божиему, совращен был и преподобный Герасим, но скоро раскаялся, как пишет Кирилл Иерусалимский[43] в житии преподобного Евфимия.
«Был тогда, – говорит он, – в Иорданской пустыне один отшельник, недавно пришедший из Ликии, по имени Герасим. Он прошел все уставы иноческого жития и доблестно боролся с нечистым духом; но, побеждая и прогоняя невидимых бесов, он был прельщен видимыми бесами – еретиками – и впал в ересь Евтихия. В это время слава добродетельной жизни Евфимия распространилась повсюду. К нему и пошел преподобный Герасим в пустыню, называемую Рува, и поселился там на долго. Насытившись сладостью поучений и вразумлений святого, он отверг лжеучение еретиков, обратился к правой вере и горько каялся в своем заблуждении».
Так рассказывает Кирилл. Наконец святейший Ювеналий снова занял патриарший престол: благочестивый царь Маркиан послал схватить лже-патриарха Феодосия, чтобы отдать его под суд за его дела, но Феодосий, узнав об этом, бежал на Синайскую гору и скрылся неизвестно куда. Таким образом в Иерусалиме и во всей Палестине вновь воссияла правая вера, и многие, совращенные в ересь, снова обратились к благочестию. Также и царица Евдокия, познав свое заблуждение, присоединилась к Православной Церкви.
Обитель преподобного Герасима отстояла от святого града Иерусалима на расстоянии 35 стадий, а от реки Иордана на одну стадию. Сюда он принимал вновь поступающих, а прошедшим искус давал отшельнические келии в пустыне. Всего у него было не менее 70 пустынножителей, для которых преподобный Герасим установил следующий устав. Пять дней в неделю каждый проводил в своей уединенной келии в молчании, за какой-либо работой, вкушал немного сухого хлеба, принесенного из монастыря, воды и кореньев. В эти пять дней не позволялось есть ничего вареного и даже не допускалось разводить огонь, чтобы и мысли не было о варении пищи. На субботу и воскресенье все приходили в монастырь, собирались в церковь на Божественную литургию и причащались Пречистых и Животворящих Христовых Таин, потом, на трапезе, вкушали вареной пищи и немного вина во славу Божию и представляли настоятелю работу, исполненную в продолжение пяти дней. В воскресенье, после полудня, снова каждый удалялся в свою уединенную келию в пустыню, взяв с собою немного хлеба, кореньев, сосуд с водой и финиковые ветви для плетения корзин. Нестяжание и нищета была у них таковы, что никто из них ничего не имел, кроме одной ветхой одежды, рогожи для спанья и малого сосуда с водой. Настоятель даже запретил им, выходя из келии, затворять дверь, чтобы всякий мог войти и невозбранно взять, что хотел, из этих убогих вещей. И вот, они жили по апостольскому правилу «единое сердце и едина душа», и никто не называл ничего своим, но все было общее. Рассказывают, что некоторые из пустынников просили у преподобного Герасима позволения зажечь иногда ночью свечу для чтения, или развести огонь, чтобы в случае нужды согреть воду. Но святой Герасим говорил им на это:
– Если хотите иметь огонь в пустыне, то приходите жить в монастырь со вновь поступающими: я, пока жив, никогда не попущу, чтобы у пустынножителей был огонь!
Жители города Иерихона, услышав о таком строгом подвижничестве под руководством святого Герасима, приняли за правило каждую субботу и воскресенье приходить в обитель преподобного и приносить в изобилии пищи, вина и всего потребного для монастыря.
Преподобный Герасим так строго соблюдал посты, что в святую и великую Четыредесятницу совершенно ничего не вкушал до самого Светлого дня и подкреплял свои телесные и душевные силы только причащением Божественных Таин. У этого благочестивого наставника подвизался и блаженный Кириак, как о том написано в житии его: «Дружелюбно приняв пришедшего к нему Кириака и провидя в нем Божественную славу, преподобный Евфимий сам облек его в схиму и послал на Иордан к святому Герасиму. Святой Герасим, видя юность Кириака, приказал ему жить в монастыре и нести послушания. Готовый исполнить всякую работу, Кириак целый день проводил среди монастырских трудов, а всю ночь стоял на молитве, иногда только предаваясь сну на короткое время. Он наложил на себя пост и только через два дня вкушал хлеба и воды. Видя такое воздержание Кириака, несмотря на юные годы его, преподобный Герасим изумлялся и полюбил его. Святой Герасим имел обычай на Четыредесятницу уходить в отдаленнейшую часть пустыни, называемую Рува, где некогда жил преподобный Евфимий; любя блаженного Кириака за его великое воздержание, он брал его с собою, и там Кириак каждую неделю причащался Святых Таин из рук святого Герасима, пребывал в безмолвии до Вербного воскресенья и возвращался в обитель, получив великую пользу душевную. Через некоторое время преставился преподобный отец наш Евфимий, и об его кончине преподобный Герасим узнал, находясь в своей келии: он видел, как ангелы Божии радостно возносили на небо душу преподобного Евфимия. Взяв с собою Кириака, он пошел в обитель Евфимия и нашел его уже умершим. Предав погребению честное его тело, он возвратился вместе с любимым учеником своим Кириаком в свою келию».
Великому угоднику Божию Герасиму даже бессловесный зверь служил, как разумный человек, как пишут в «Лимонаре»[44] блаженные отцы Евират и Софроний Софист:
«Пришли мы в обитель отца Герасима, отстоящую на расстоянии одного поприща от Иордана, и жившие там иноки рассказывали нам об отце Герасиме. Однажды шел он по Иорданской пустыне и встретил льва, показывавшего ему свою ногу, опухшую и наполненную гноем от вонзившегося шипа. Лев кротко глядел на старца и, не умея выразить свою просьбу словами, умолял об исцелении своим смиренным видом. Старец, видя льва в такой беде, сел, взял ногу зверя и вытащил из нее шип. Когда вытек гной, он хорошо очистил рану и обвязал платком. Исцеленный лев с тех пор не покидал старца, а ходил за ним, как ученик, так что святой Герасим дивился уму и кротости зверя. Старец питал его, давая ему хлеб или иную пищу. У иноков был осел, на котором они привозили для братии воду из святого Иордана. Старец поручил льву сопровождать осла и охранять его, когда тот пасется на берегах Иордана. Случилось однажды, что лев отошел от пасшегося осла на значительное расстояние и уснул на солнце. В это время шел мимо с верблюдами один человек из Аравии и, увидев, что осел пасется один, взял его и увел с собою. Проснувшись, лев стал искать осла и, не нашедши его, с унылым и печальным видом пошел в обитель к отцу Герасиму. Старец подумал, что лев заел осла, и спросил:
– Где осел?
Лев стоял молча, опустив глаза вниз, как человек. Старец тогда сказал:
– Ты его заел! Но благословен Господь, ты не уйдешь отсюда, а будешь делать для обители все то, что делал осел.
По повелению старца с тех пор на льва стали навьючивать, как прежде на осла, бочонок мерою в четыре меха[45], и посылать на Иордан за водой для монастыря.
Однажды пришел к старцу помолиться один воин и, увидев льва, носящего воду, сжалился над ним. Чтобы купить нового осла, а льва освободить от работы, он дал инокам три золотые монеты. Осел для монастырской службы был куплен, а лев освобожден от работы.
