Дэвид Годман - Сила присутствия. Том 1
Кунджу Свами, один из выхоженных ею пациентов, оставил свой отзыв в предисловии к ее биографии: «Мне известно, что в течение последних сорока лет эта женщина подавала еду Бхагавану Шри Рамане Махарши и Махану Шешадри Свами. Еще с того времени, когда Бхагаван жил в Скандашраме, когда кто-либо из учеников в ашраме заболевал, она всегда забирала их в свою деревню, в матх, и ухаживала за ними. Она отпускала их обратно только после того, как они поправлялись».
В 1903 г. я приехала в Тируваннамалай. Однажды бродя в окрестностях горы и собирая цветы, я увидела толпу людей, двигавшуюся по направлению к Баньяновой пещере, которую тогда называли пещерой Садгуру Свами. Я спросила их: «Куда вы идете? Что там интересного?» Кто-то из толпы ответил мне: «Там есть один Брахмана Свами. Он совсем еще дитя, но он сидит неподвижно, не ест и не пьет». Я удивилась и захотела увидеть этого свами. Возможно, через эти слова меня коснулась и притянула милость Бхагавана.
Моей первой мыслью было: «Могу ли я принести ему еды? Говорят, что он Брахмана Свами (что значит «свами-брахман»). Если я принесу ему еды, возможно, он не примет ее». Хорошенько обдумав этот вопрос, я купила маленькую сахарную конфету в качестве символического подношения и пошла к нему.
Как он выглядел! Я впервые увидела Бога, который словно магнитом притягивает к себе умы тех, кто его видит. Даже несмотря на то что он был грязен и покрыт пылью, его святое тело сияло, подобно золоту. Когда я увидела этого саньяшна-аскета, с таким худым телом, что кости торчали, мой ум растворился и на глаза навернулись слезы. Юный Бог открыл глаза и благосклонно обратил на меня свой взгляд. Я подошла, положила рядом с ним конфету и простерлась перед ним. Когда Бхагаван взял кусочек конфеты и съел его, садху, который был рядом, вернул мне остаток как прасад.
Состояние, в котором находилось тело Бхагавана, внушило мне одновременно благоговение и глубокую печаль. Я так распереживалась, что не могла говорить. Пока я стояла, переполненная чувствами, вошел брахман лет пятидесяти, держа в руке сладости. Увидев его, Бхагаван улыбнулся; брахман же разрыдался. Не в силах сдержать слез, он вышел, чтобы привести себя в порядок.
Я пошла за ним и спросила: «Сэр, почему Свами вам улыбнулся и почему вы заплакали?» Он ответил: «Ма, я родственник Свами[73]. Этот Свами из нашего города. Он сын известного адвоката, но дошел до такого состояния. Мне невыносимо думать об этом, поэтому я плачу. Он улыбнулся мне, потому что знает меня».
Потом я спросила нескольких находящихся там людей: «Возьмет ли Свами пищу, если я принесу ее?» и получила положительный ответ. С того дня я приходила регулярно. Каждый раз я приносила фрукты, клала перед ним и совершала намаскар.
Затем я вернулась в Десур. В то время Бхагаван не жил на одном месте. По большей части он жил в пещере Вирупакша, а на лето перебирался в какую-нибудь из близлежащих пещер (например, в пещеру Мангового дерева или пещеру Садгуру Свами). Когда я снова приехала на даршан, Бхагаван сидел в пещере Вирупакша, лицом на юг. Паланисвами был тем садху, которому посчастливилось помогать Бхагавану в то время. Он был с ним рядом и днем и ночью и подавал ему еду. В тот день он тоже сидел в пещере Вирупакша, лицом на восток.
Я не спеша прошла внутрь пещеры, поставила рядом с Бхагаваном молоко в качестве подношения, затем вышла и встала в тени. Когда я снова увидела Бхагавана, поток безграничной любви устремился к нему из моего сердца, но вместе с этим чувством появились невыразимое уважение и страх. Это совершенно естественно для людей – чувствовать почтение и страх, находясь рядом с Бхагаваном. Так же естественно для человеческого «я» умолкать в его присутствии.
В этом святом месте царила атмосфера благодати и силы. Она лишала дара речи, заставляла неметь ум и тело – все это было столь сильно, что посетители сами по себе становились безмолвными. Там не было правил, предписывающих сохранять тишину, но в его святом присутствии посетители-новички, пришедшие на даршан, автоматически успокаивались и вели себя тихо.
Какое-то время я ждала снаружи. Вышел Паланисвами. В сосуде оставалось некоторое количество молока, и он вернул мне его как прасад Бхагавана. Я приняла его и вернулась домой очень счастливая. С того самого дня эта бедная женщина имела счастье получать прасад Бхагавана в течение многих лет.
Когда Бхагаван жил в пещере Вирупакша, Кандасвами (один из близких последователей, который очень любил Бхагавана) выбрал место для нового ашрама выше на горе. Он показал это место Бхагавану, и Бхагавану оно понравилось. Тогда Кандасвами начал строить новый ашрам. Он в одиночку вырубил колючие кусты, выровнял землю и посадил кокосовые пальмы. С того момента ашрам строился в духе служения Шри Рамане, тихо и без саморекламы. В память о Кандасвами его назвали Скандашрамом.
Когда Скандашрам еще строился, Бхагаван часто ходил туда из пещеры Вирупакша. Поскольку Паланисвами тогда был очень болен, он оставался в пещере. В один из таких моментов я пришла туда и принесла еду для Бхагавана. Я оставила принесенные мною рис, самбар и расам снаружи пещеры. Затем заглянула внутрь, но Бхагавана не увидела. Паланисвами, лежавший в пещере один, пригласил меня войти. Я подошла к нему и сказала, что принесла Бхагавану бхикшу (подношение в виде пищи). Он ответил: «Бхагаван поднялся в Скандашрам, но он скоро вернется, потому что мне нездоровится. Бхагаван думает, что здесь некому обо мне позаботиться, поэтому он скоро придет ко мне».
Услышав это, я подумала о Бхагаване, о том, как он устроил так, чтобы я служила преданным. Я осознала, что остаться с Паланисвами – мой долг. Я сразу же начала готовить для него горячую воду, чтобы он мог принять ванну. Бхагаван вернулся из Скандашрама, когда вода была почти готова. Я поклонилась ему и отошла в сторону. Бхагаван пошел прямо к Паланисвами и спросил о его здоровье. Паланисвами просто ответил: «Я сейчас приму ванну».
Я объяснила Бхагавану, что грела воду в его отсутствие и что сейчас она готова. «Очень хорошо!» – выразил свою радость Бхагаван. Повернувшись к остальным, он сказал: «Все голодны. Давайте скоро поедим».
Паланисвами тоже хочел твердой пищи, но Бхагаван сказал, что ему можно только кашу. Паланисвами ответил: «Я с удовольствием поем расам, который приготовила Десурамма (так ласково прозвали Акхиландамму). Я смешаю его с рисом и сьем». Затем он отозвал меня в сторонку и сказал: «Приготовь расам с перцем, чатни с горохом и подай Бхагавану». Я сделала так, как он сказал, и подала пищу всем, кто там был, кроме Паланисвами. Все ели, включая Бхагавана. Паланисвами я дала просто рис, смешанный с расам. Он съел его и, похоже, остался доволен. Однако это был его последний прием пищи и примерно через неделю он умер. Возможно, именно милостью Бхагавана он принял свою последнюю пищу из рук этой женщины[74].
Когда Бхагаван только перебрался в Скандашрам, там ничего не готовили. Бхагаван и его преданные, жившие с ним, питались ежедневными подношениями посетителей. Всю пищу делили на всех поровну. Однажды Каммакши Аммал и я пришли туда и принесли еды. В тот же день неожиданно явились на даршан к Бхагавану пять или шесть руководителей матхов. Поскольку мы не знали об их визите заранее, мы не приготовили для них еды.
Когда пришло время принимать пищу, к Бхагавану подошел один преданный и сказал: «Все ждут. Можно нам приступать к еде?»
Бхагаван, зная, что еды на всех не хватит, ответил: «Подождем еще немного».
Через какое-то время неожиданно явилась группа людей. Они принесли большие посудины, полные еды. Поприветствовав Бхагавана, они предложили ему пищу. Бхагаван попросил их сначала раздать еду всем присутствующим и только после этого встал, показывая тем самым, что и он готов поесть.
В «Шри Рамана Гите» один преданный спросил: «Как распознать в человеке присутствие джняны?» На что Бхагаван ответил: «Присутствие джняны распознается по видению равностности, которая выражает себя в форме абсолютной любви ко всем живым существам». Сам Бхагаван тому пример, потому что всю его жизнь можно считать иллюстрацией такой равностности.
Бхагаван никогда не принимал ничего, что подавалось ему одному и не подавалось другим. Даже когда ему давали лекарство, он брал только часть, а остальное раздавал преданным, которые были с ним рядом. Он настаивал не только на том, чтобы подношения делились на всех, но также и на том, чтобы ему не давали больше, чем другим. Он также не брал ничего, что было бы лучшего качества, чем то, что раздавалось его преданным. Он принимал только небольшое количество еды, если преданные настаивали на том, чтобы ему подавали в первую очередь.
