Галина Данилова - Нет повести прекраснее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте
В 36 лет он влюбился в жену немецкого дипломата, Риту Люрекс. Он познакомился с ней на дипломатическом приеме. Она не была внешне привлекательной, но стоило ей заговорить, возникало такое чувство, что ты знаешь ее давно. С ней было легко и комфортно. Она умела расположить к себе собеседника, держалась свободно и непринужденно. У него мелькнула мысль, не разведчица ли она.
Он так ей увлекся, что даже готов был на ней жениться.
Рита была полной противоположностью его жене. Худенькая, с короткой стрижкой, среднего роста, остроскулая, розовый бантиком рот, мелкие белые зубы. Она была не капризная, скромная, что ему нравилось — и легкая на подъем. Вскоре он понял, что она не со всеми такая легкая в общение, а только с ним и людьми, которые были ей приятны. Если бы им удалось соединить свои жизни, какая удивительная атмосфера общения и света их окружала. Ни с кем и никогда не испытывал он такого взаимопонимания.
Открытый боялся скомпрометировать ее и вел себя очень осторожно, для нее он был простым менеджером, занимающимся продажей компьютеров.
Когда он получил приказ переехать в другой город, то осмелился пригласить Риту и ее мужа в ресторан, объяснив, что уезжает навсегда. Его направляли в Бангладеш на три года. Ехать ему не хотелось.
Рита через год тоже должна была уехать с мужем в другую страну.
Открытый вспомнил их последнюю встречу, когда они сидели в ресторане. На ней было синее платье, на груди висел бриллиантовый кулон, который ему очень хотелось потрогать. Рядом сидел муж, который, казалось, все понимал, но не ревновал, а был рад, что его жена кому-то нравится.
Открытый два раза приглашал Риту танцевать с позволения мужа. Они понимали, что встреча последняя, и они никогда больше не увидятся.
Провожая Риту и мужа до машины, он поцеловал ее тонкую руку с двумя перстнями. Они последний раз посмотрели друг другу в глаза с глупой надеждой, что когда-нибудь увидятся, и всегда будут помнить, что им было так легко.
Больше он их никогда уже не встречал. А если бы встретил, как бы они отнеслись друг к другу? Было ли им также легко? Кто знает…
О Рите он поэтому и вспомнил, когда узнал, что Сашка влюбился.
Аллочка произвела впечатление строгой тихони. Но это замечание, возможно, и ложно. Что-то он в ней нашел, есть какие-то точки соприкосновения. Им, пожалуй, легко вместе, они понимают друг друга.
Что касается Открытого, то в молодости он предпочитал гордых и властных мучительниц. Поэтому и выбрал Веру Алексеевну, которая была гордой и капризной красавицей. Она всегда делала все по-своему и переубедить ее было крайне сложно. Теперь-то он уже привык к ней, все равно ничего не изменишь. Это их семья и отношения такие, какие сложились.
Он не собирался вмешиваться в отношения Саши и Аллы. Но жена была против. Она настраивала его поговорить с Сашей по-мужски, пусть тот задумается, к чему приведет его увлечение «этой серой мышкой». Ему еще надо учиться, продвигаться. Разве она сможет ему помочь? У нее нет связей. Она будет его только отвлекать от его устремлений и целей.
А второй, не менее важный вопрос, какие у нее родители: отец рабочий, сейчас безработный, любит выпить, мать — простой бухгалтер какого-то треста, который может в любой момент развалиться. Тогда Открытому придется кормить всю их семью.
Если Сашку не остановить, то он после школы жениться. И что они будут делать с женой, на что жить? Еще и дети пойдут.
Вячеслав Петрович был не согласен с ней. Он был рад, что сын счастлив, у него серьезная девушка. Следовательно, не будет пить с друзьями и не свяжется с наркоманами, чего они очень боятся. Если их поссорить, то он может броситься во все тяжкие, собьется с пути и придется его спасать. Другой аргумент: если их развести, то, вполне возможно, что он никогда уже больше и не женится, ни в кого не влюбится. Потом станет обвинять родителей, что они виноваты. Лучше не вмешиваться, пусть встречаются.
Такие размышления и воспоминания пронеслись в голове Вячеслава Петровича, когда он сидел утром в своем кабинете и ждал десяти часов, чтобы отправиться на прием к Шведову, у которого была плохая новость.
Все беспросветно
Лукин допил бутылку «Арагви», лег на диван и закрыл глаза. Настроение было отвратительное, он запутался и не знал, что делать: везде и всюду должен, никто не хочет больше ждать. За ним стали охотиться. Его уже предупреждали через охранника его офиса, что его поставили на счетчик.
Секретаря в офисе уже давно не было, вместо нее сидел охранник и отвечал на звонки, что директор уехал в командировку, что, как только он вернется, ему передадут информацию и он с ними обязательно свяжется. Он вызывал к себе бухгалтера и зама, подписывал нужные документы и давал им указания. Он просматривал бумаги, переданные по факсу: платежки, просьбы, платежи, угрозы.
Последние три дня он жил на квартире своего друга, который уехал на месяц и оставил ключи. Хотелось сбежать куда-нибудь на необитаемый остров, никого не видеть, чтобы избавиться от страха. Еще ему хотелось погрузиться в глубокий сон на сутки, а проснуться бодрым и жизнерадостным. Чтобы уснуть, он пил коньяк, это помогало временно. Заснет, а проснется опять с отвратительным настроением. Голова и тело тяжелые, мысли путались.
Перед ним на столе лежал факс от Безуглова и счет на сто тысяч долларов, «место встречи то же, в 11 часов, прошу при встречи иметь при себе сумму с процентами по счетчику».
Безуглов не будет с ним церемониться, был уверен, что денег от Лукина уже не получит. Лукин морочил его уже три месяца, обещал, что возьмет кредит, что у него есть выгодные сделки, вот только самая крупная вдруг сорвалась.
Деньги Безуглова ушли на погашение другого долга, больше денег взять было неоткуда. Все его недвижимое имущество, иномарки, было заложено, отдать не мог, поэтому его выслеживали, как редкую дичь. Безуглов тоже был всюду должен и, похоже, его также поставили на счетчик. Если бы он задумал бежать — не дали, в аэропортах у них вся информация о должниках, не выпустят.
И зачем он полез в этот тупой бизнес? Захотелось пожить хорошо, все иметь, наслаждаться. Жил бы себе скромно и спокойно. Какой-то мудрец сказал — живи просто.
Вначале все так и было, он окунулся в мир, который был заманчив и нов. Много мог себе позволить. Но постепенно стал запутываться. Начался провал за провалом: его подставляли, он подставлял. Выкручиваться становилось все сложнее. Он надеялся, что вдруг, вот-вот появится просвет, ему повезет. Но тучи сгущались: кредиты и долги.
Был еще выход — сесть в тюрьму, но и там могли найти и напомнить о себе. Лучше прятаться по квартирам, чем сидеть с быдлом.
Лукин носил пистолет на всякий случай. Сколько раз он хотел выстрелить себе в висок, но все еще надеялся, что как-нибудь образуется. Не один он так живет, многие бросаются зарабатывать деньги, но не у всех получается.
Страх тоже норма существования. Безуглов тоже живет в страхе. Кто знает, может быть, его уберут быстрее те, кому он много должен. Тогда у Лукина появится возможность потянуть время. Жить-то все-таки хочется.
Как же хочется спать! Он достал снотворное из дипломата, там же лежал пистолет. Он не стал к нему прикасаться. Возьмешь, подержишь, еще и курок захочется спустить.
Он принял две таблетки и лег. Если его уберут, то жизнь кончится со всеми ее страхами и проблемами.
Он вспомнил детство. Ведь он неплохо учился, любил математику, физику, литературу. И родители им были довольны: послушный, умный мальчик. Сейчас он с ними почти не общается. Им не следует знать, как идут у него дела. Ему стыдно, потому что он сам себе отвратителен.
Он вспомнил, как отдыхал с родителя в Алуште, когда ему было 12 лет. Какое было беззаботное время! Они вместе купались, смеялись, шутили. Мама лежала под тентом, а он любил сидеть на берегу и смотреть на море. Когда штормило, ему запрещали плавать, а так хотелось.
Однажды он так же сидел и мечтал, около него расположилась молодая пара с ребенком 3–4 лет. Ребенок бегал по берегу, родители мало обращали на него внимания. Когда ребенок убегал далеко, Лукин бежал за ним и возвращал его родителям, те благодарили.
Ребенок понял, что далеко уходить нельзя, сел в воду и стал играть, собирать камешки в ведерко. Вдруг огромная волна накрыла мальчика и понесла. Лукин закричал родителям: «Вашего ребенка унесло!» и мгновенно бросился в воду, в волну, которая взяла ребенка. К счастью, он удачно схватил его за ногу, приподнял, встряхнул, потом перевернул и прижал к себе. Подбежали отец и мать младенца, забрали ребенка и понесли. Лукину показалось, что ребенок умер, когда он держал его на руках. Он убежал с пляжа домой, лег на кровать и заплакал. Когда успокоился, вернулся, родители даже не заметили его отсутствия.
— Вы слышали, что здесь ребенок чуть не утонул? — спросил он робко у родителей.
