Архимандрит Эмилиан (Вафидис) - Эмилиан (Вафидис) Слова и наставления
Все они, «держащие кровь свою в руках своих», стали почитаться всем народом, разжигая веру, укрепляя дух, побуждая к терпению ради Господа, Который удостоит их «встать в один ряд с мучениками и иметь дерзновение перед Богом, равное с ангелами».
Очевидно, что мученичество присутствует в монашестве, даже когда кровь не проливается. Жизнь аскета более совершенна, если она есть следствие призвания к монашеству, ведения подвижнической жизни, измышляющей бесчисленные и всевозможные подвиги в зависимости от устремления, характера, внутренней свободы, знаний, воспитания подвизающегося, от обстоятельств и условий, в которых он находится, и от рассуждения, которое имеет о нем его старец.
Когда монах освободился от забот, от скорбей и стеснений души, связанных с условиями и проблемами мирской жизни, перед ним открывается свободный путь к Богу в священном безмолвии, правильно организованной монашеской семье и подлинном духовном состоянии. Он предается подвигам, самоотречению и Божественному собеседованию. Он стремится исключительно к духовным предметам, опираясь на Бога, ибо, как мы сказали, у него нет проблем, неприятностей, «головной боли» — верных спутников всякого мирского человека. Все свои попечения он исполняет так, чтобы его жизнь шла путем совершенствования. То, что объективно ненужно или необязательно для мирского человека, монах делает из послушания и любви. Феодор Студит так говорит об этом: «Мы, братия, сознательно стремимся к постоянному мученичеству… слезами, вниманием, молитвой, умилением и другими телесными притеснениями».
То, что переживали Святые отцы, мы узнаем опытным путем. «Сжимается сердце, и истекают воды». Это ведет к вечной жизни, потому что проливший свою кровь приобретает Святого Духа. Напротив, прекративший страдать лишается надежды, уверенности, прочной связи со Христом. Поскольку целью монашеского делания является достижение Бога, то нет иного способа восхождения к Нему и обожения, достижения совершенства. Только мученичество делает человека подобным Богу.
Монашество — это принятие на себя пожизненного мучения, восприятие сознания мученика, которое, безусловно, радуется борьбе и никогда не удовлетворяется достигнутым, но сражается дальше по послушанию и силам, имеющимся у человека, который возлюбил: сохраних пути жестоки (Пс. 16, 4).
Эти прижизненные мучения рассматриваются как кратковременное легкое страдание (2 Кор. 4, 17), которое принесет вечную жизнь не потому, что ими оправдываются как «неким достижением», но помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего (Рим. 9, 16), а наше дело страдать и идти к Богу.
Всякое достижение есть дар Божественной любви. Но подвижник всеми силами стремится избежать греховного пути перворожденных и достичь благословения и благодати Божией. От самого человека не исходит ни сила, ни похвала. Он — в пути, а венцы — на Небесах у Бога.
С таким настроем монах превращает ночи в светлые для души дни. Он сражается, чтобы приобрести благоволение Бога, дабы его очи удостоились благодати «пристально вглядываться и созерцать небесное видение» в тот день, который определит Господь, в этой жизни или после нее.
Он живет и подвизается с благодарностью, даже будучи утомленным, пока еще не видя и не зная скрытого в преизобилующей любви Бога. Он оценивает себя как гниль, как червя. Но, веруя в Бога, просит у Него помощи в своем неверии. Кроме того, он уповает на то, что он, всегда грешивший и павший ниже всех других людей, удостоится увидеть пророков и царей.
Таким образом, через многие страдания его вопль «Господи Иисусе Христе!» выказывает все томление падшего человека и надежду на общение с Божественным источником света. Это язык, который знает Бог, внемлет ему, язык, на котором Его творение находит взаимопонимание с Ним.
Монах пребывает в особо благоприятном положении, ибо общается с Богом, и его терпение не зависит от Божественного посещения и изменений, поскольку его добро не находится ни далее Бога, ни прежде Его, но есть только Бог.
Бог, однако, воздает по сердцу нашему и дарует то, что мы просим, действуя внутри нас, в нашем уме, душе, теле. Понемногу мы начинаем различать следы Его присутствия и узнавать, что Он «естество сущих уяснил» (Отпустительный тропарь святителя Василия Великого из Минеи). Господь открывает нам Свои тайны и нашу природу, какова она есть и как изменяется.
Наша жизнь становится жизнью на пиру у Бога. Они видели Бога, и ели и пили (Исх. 24, 11). Если Моисей и его сотрапезники «видели Бога, и ели и пили», как возможно, чтобы не ел и не пил человек, который предстоит перед Богом? По множеству болезней моих в сердце моем, утешения твоя возвеселиша душу мою (Пс. 93, 19).
Поэтому монашеское мученичество есть трудное восхождение к Богу, любовь и желание, выраженные через подвиг до самой смерти, влекущие за собой воздаяние и дары Божественной благодати.
Что вы скажете? Не стоит ли нам, согласно слову пророка, освятить такую радость (см.: Иоиль 3, 9), приготовиться к этой войне, как и подобает воинам Божиим?
Без сомнения, мученичество в безмолвии есть то, что требуется от монаха, что, подобно некоему средству передвижения, приводит его к Богу… Все вышесказанное касается и тех монахов, кто живет в монастырях, и иеромонахов, подвизающихся в миру…
Первые пребывают в естественной среде для совершения подобных подвигов. Вторые, то есть иеромонахи, находятся в Церкви, окормляющей мир, живут в мученичестве пастырского служения, наставляя мятущиеся души стада Божия.
Не может быть, чтобы они не любили мученичества, не искали трудов и болезней, не готовили себя к новым и новым подвигам. Не может быть, чтобы в своем кипучем, затягивающем служении они не пытались выкраивать время для тишины и священных духовных подвигов. При этом они не могут не предвидеть наступления «краха» своего пастырского служения. Неудача, не потому что они сами не способны преуспеть в деле, но потому, что миссия духовного служителя в Церкви должна потерпеть неудачу, чтобы свидетельствовалась сила Божия.
Ревнитель Илия был послан свидетельствовать об истине и проповедовать Бога живого. Какие же, однако, результаты своей миссии увидел этот святейший пророк? То, как Бог выхватил его из жизни прежде, чем тот успел закончить свое дело, было, без сомнения, чудом, но при этом и ударом по делу пророка. Однако несомненно то, что именно ради этого мученичества его и послал Бог.
Святой Иоанн Предтеча свидетельствовал об истине и обличал беззаконие. А беззаконие продолжилось и до сих пор господствует над миром. Пророк лишен своей честной главы. Он не достиг успеха, но стал Предтечей Христовым, главой пророков.
Где то множество апостольских Церквей, которые основали апостолы на Востоке? Где подвиги и чудеса, которые совершали многочисленные святые? Куда делись тысячи проповедников Слова Божия? Мир продолжает валяться в тине греха.
И наши собственные дети, и наша паства, и наш народ, за которых мы изнуряем себя и сражаемся, давайте признаемся в этом, будут жить в грехе своих сердец, в страданиях, в которых живет все общество, они перейдут в вечность в тот определенный момент, когда Бог сам сочтет нужным исхитить их.
Бог дарует победу тем способом, которым Он открылся Исаие. Когда Господь посылал Своего пророка, Он предсказал ему неудачу, но предрек и следующее: Святое семя будет корнем ее (Ис. 6, 13), то есть Сиона, словно Он ему сказал: «Ты потерпишь неудачу. Мир же в тот час, когда вкусит слова Моего или хлеба, начнет проклинать Меня, отрекаться от Меня и кричать: «Уходи, Боже». Но семя, брошенное посреди Сиона, наделено животворящей силой Святого Духа, оно станет стволом, основанием, корнем, древом веры; семя, которое выдержит проверку столетий, вихрь греха и потоп зла. Оно сохранит «оставшееся» Израиля и преобразит его в Церковь, Тело Сына Божия, Отца спасающихся».
Это семя живо в монашестве. Монашество есть ствол Церкви и напоминает о Божественных правах в сердцах людей и о тех правах, которые люди могли бы испросить у Бога и о которых они часто не знают до тех пор, пока не столкнутся с ними лицом к лицу, не откроют для себя монашескую жизнь.
Бог удостоил человека чести монашества, через которое укрепился мир. «Через них — монахов — встал мир, и человеческая жизнь была почтена». Поэтому давайте будем иметь больше доверия к тем обетам, которые мы давали, надевая нашу монашескую схиму, какими бы мы ни были, каким бы великим и сильным ни было наше собственное «я» (или наше представление о нем).
Пусть нас радует то, что мы удостоены монашества и через него становимся сонаследниками мученичества святых. Давайте же прекратим ропот на любое служение, какое бы мы ни приняли на себя, и не будем забывать, что наше призвание — это призвание мученичества за нас самих и за всех людей ради Бога. Бог напояет благодатью землю. Так неужели Он не наполнит благодатью сердца всех членов Своей Церкви, подобно тому, как исполнил ею наши?
