Преподобный старец Верховский - Творения
При кончине же его послуживший ему боголюбивый крестьянин сказа мне о нем такое: что во время его болезни и близ кончины своей воспоминал меня недостойного; незадолго же пред скончанием был от неких истязаем, однако не опечалился, и не отчаялся, но благодушно надеясь на милость Божию; был в совершенной памяти и вместе с молитвою испустил дух свой ко Господу Богу, Ему же от юности и в старости и до самого скончания с любовью и простосердечием, смиренномудренно послужил больше 80 лет.
При самом же скончании при памяти совершенной находился, а посему вероятно, что был объят неким великим действием, ибо вконец уже изнемогши ему, тогда помянутый крестьянин, служивший ему, крестил его, его же рукою, т.к. Старец только сам подымал, а от слабости не мог уже до плеча доводить; того ради знаками заставлял, чтобы руку его обносить на нем крестообразно. Крестя же его рукою, видел грудь его воздымающуюся и трепещущую колебанием необычно сильно; того ради приложил руку свою к его груди и ощутил сердце в нем, столь сильно бьющееся и метающееся во все стороны, чему весьма удивлялся сей служитель. И до самого последнего вдохновения был в устной и умной молитве, и с молитвою «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий» испустил дух так, как уснул, но по исшествии духа еще долго сердцем трепетал, и по смерти своей оставил руку свою правую в показание всем своего благочестия в вере: как крестился, так и оставил сложенные три первые перста большие вместе сложены, а последние два меньшие пригнуты к длани. Будучи в живых, старец Василиск отнюдь не давал вид свой красками изобразить от великого смирения. Уже после кончины, как лежал во гробе, совершенно сходно написан со сложенною его рукою.
Преставился в Тобольской губернии в город Туринске, в Свято-Николаевском девичьем монастыре 1824-го года декабря 29-го дня в 5 часов по полуночи, и погребен в том же монастыре близ соборного алтаря на северной стороне, со множеством народа, по усердию к нему сошедшимся.
Свидетельствуют же о его богоугодном житии и облагодатствованной его душе самые бывшие в нем молитвенные действия, особенною книжицею написанные в 75 действиях, которые многими духовными иночествующими отцами рассматриваемы были еще при жизни его, так же и по кончине его, даже и Высокопреосвященный митрополит Филарет Московский соизволил рассмотреть, и согласно от всех одобрено.
Еще свидетельствует житие ученика его юноши Петра Алексеева, прозываемого Мичурина, который его наставлением и примером, великим постничеством и подвижно жизнь свою окончил, как в особенной книжице — его житии — изъявлено.
Часто старец мой Василиск подкреплял себя и прочих такими благонадежными словами: «Бог есть премудр, всемогущ, богат и милостив, то что ни делает — уже не ошибется, но добре творит; и т.к. всемогущ, то уже никто воли Его воспротивиться не может; и т.к. многомилостив есть, то помилует и меня грешного; имея же богатства много, то даст и мне». И во все тридцатилетнее время моего с ним жития не слышал от него самохвальных словес, чтобы вознадеяться ему от своих дел помилования, но всегда надеялся только по единой Божией милости быть помилованным. Когда сами пользующиеся от него ублажали его хвалами, он отвечал им: «Дай Боже, чтоб мною пользовались, ибо Господу Богу слава и хвала, если Он иных мною пользует; а я заподлинно знаю о себе, что я многогрешен и ничего доброго от себя не имею».
Повествование о действиях сердечной молитвы старца-пустынножителя Василиска, записанное его учеником схимонахом Зосимой Верховским
От составителя
Составитель данного сборника считает своим долгом сделать особое предупреждение для тех, кто хотел бы ознакомиться с «Повествованием о действиях сердечной молитвы старца-пустынножителя Василиска». Записано оно со слов самого старца его ближайшим учеником и сотаинником преподобным Зосимой (Верховским), основателем Троице-Одигитриевой пустыни под Москвой (о схимонахе Зосиме (Верховском) см. книгу «Старец Зосима Верховский. Житие и подвиги». М.,1994; прославлен в 2000 г. в лике местночтимых святых Московской епархии), и является описанием возвышеннейших молитвенных состояний, которых сподобляем был старец от Господа. Истинность и непрелестность делания монаха Василиска засвидетельствовал великий аскетический писатель нашего времени святитель Игнатий Брянчанинов. В своем труде «Слово о смерти» он пишет, что, насколько ему известно, только два инока в его столетие сподобились зреть свою душу исшедшею из тела во время молитвы. Одним из них и был пустынник Василиск, с ближайшими учениками которого «составитель Слова удостоился сожительства и о Господе дружбы» (Святитель Игнатий Брянчанинов. Слово о смерти. М.,1991. С. 75).
Вместе с тем хотелось бы подчеркнуть, что знакомиться с рукописью схимонаха Зосимы подобает с особенной осмотрительностью и благоразумием, постоянно помня слова великого наставника иночествующих преподобного Иоанна Лествичника, что «удивляться трудам святых - дело похвальное, ревновать им — спасительно, а хотеть вдруг сделаться подражателем их жизни есть дело безрассудное и невозможное» (Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица. Сергиев Посад, 1908. Слово 4, 46. С.39). Тем, кто еще новоначален, не следует стремиться сразу же стяжать подобную благодать, а нужно лишь с благоговением взирать на подвиг монаха-пустынножителя, еще более смиряясь и осознавая свою духовную немощь. «Как убогие, видя царские сокровища, еще более познают свою нищету, так и душа, читая повествования о великих добродетелях святых отцов, делается более смиренною в мыслях своих», - пишет святой Иоанн (Там же. Слово 26, 211. С.212).
Предлагаемая вниманию читателей адаптация к современному русскому языку «Повествования о действиях сердечной молитвы старца-пустынножителя Василиска» осуществлена сестрами переводческой группы Ново-Тихвинского женского монастыря по рукописи из собрания Оптиной пустыни (РО РГБ ф.214, №409).
Повествование о действиях сердечной молитвы...
Благоволением и милостию Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа сподобился я, грешный и недостойный, из уст старца моего слышать то, что он, не утаивая, ради любви моей к нему, открывал мне в беседах о действиях, бывающих с ним во время умной, сердечной молитвы.
О первом действии. Когда старец узнал об этой сердечной молитве (ибо прежде он о ней не ведал), то весьма порадовался, что таковое внимание является средством удерживать ум в молитве и в одних Божественных размышлениях пребывать. И так начал он в ней подвизаться до того, что множество раз в великое изнеможение от долгого в ней понуждения себя приходил и тем наводил на сердце великую боль — до того, что уже не мог более не только в сердце производить молитвы, но даже ни ходить, ни стоять, ни сидеть от несносной боли сердца. Но долгое время лежал на одре - едва болезнь отходила от него, - и, так немного придя в силы, вновь усиленно углублялся он в умном внимании сердечной молитвы. Видя же от того упущение в чтении и пении Псалтири и канонов и недоумевая, угодно ли Богу таковое его моление сидя, весьма об эхом смущался, ибо не имел никого другого, единодушно, духовно по Боге с ним сожительствующего, с кем бы мог о том рассудить, — только меня одного. И тогда приложил он к обычному своему воздержанию большее воздержание в пище и сне и, усердно о том помолившись, снова сел на молитву, по обычаю с умилением умно Богу молясь. И вдруг неожиданно излилась в его сердце непостижимая сладость, срастворенная с любовью к Единому Богу, вместе с тем забыл он обо всем, принадлежащем веку сему, и весьма этому необычному утешению удивился, как и сам поведал мне недостойному: «Настолько, -- сказал он, - был я услаждаем и утешаем, что не думал, что может быть большее услаждение в Царствии Божием (Небесном)». И с тех пор были у него разные действия и внутри сердца чистая молитва.
2. Иногда при чистой молитве как бы нечто весьма хорошее и вкусное ест.
3. Иногда будто что-то вон изливается из сердца его со сладостью.
4. Иногда кипит в сердце от чрезмерной сладости.
5. Иногда чувствует себя всего таким легким, будто воздушным, и как бы утешительно летающим.
6. Иногда, рассуждая о сладостях и утешениях, которые бывают у него, помышляет он, что самого себя только тем утешает, а не Богу молится, ибо ум его углублен в сердце, а не на небе пред Богом предстоит; и тотчас хочет он его к Богу возвести, и вот, видит ум свой подобным облаку и возлетающим на небо к Богу. И тогда в сердце уже прекращается молитва, до тех пор, пока ум, возвратившись, снова в сердце не войдет, но только одна сладость утешительная в сердце ощущается.
7. Иногда размышляет он о словах Господних в Евангелии, которые Господь женщине самарянке сказал: иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки: но вода, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды текущая в живот вечный (Ин. 4, 14), - и от этого размышления сладость великая изливается в сердце его.
