Свами Вивекананда - Йога идет на Запад
Через неделю после смерти Рамакришны Нарендра с одним из учеников прогуливался в саду. Было уже темно, звенели цикады, легкий ночной ветерок шевелил листву. Вдруг Нарендра увидел прямо перед собой светящиеся и висящие в воздухе очертания фигуры в монашеской одежде. Он понял, что это Рамакришна, но не хотел говорить об этом второму ученику. Но тот, оказалось, тоже увидел этот знак и вскричал, схватив Нарендру за руку:
– Вы видите это? Это учитель, несомненно!
Но когда второй ученик стал звать остальных, видение исчезло.
Нарендра знал, что отныне он должен действовать сам, не ожидая подсказок учителя…
Глава 7. Вивекананда образовывает общину
Первые скитания
Но не только отсутствие учителя расстраивало последователей Рамакришны. После его смерти дом с садиком, где они провели последние месяцы, богатые последователи Рамакришны перестали арендовать. И ученикам негде было даже собраться, чтобы вместе помолиться и вспомнить учителя.
Негде было жить и Сараде Деви. Было решено, что она, чтобы легче перенести горе, отправится в паломничество. Пепел Рамакришны решили пока поместить в садовом доме в Канкургачи – восточном предместье Калькутты, приобретенном Рамом Чандрой еще по совету Рамакришны.
Однако не все ученики приняли эту идею. Шаши и Ниранджан пересыпали большую часть пепла в другую урну, никому об этом не говоря, и даже приняли участие в церемонии по перенесению пепла. Поэтому сейчас пепел Рамакришны хранится в двух разных местах.
Сарада Деви с большим огорчением восприняла эту историю. В конце августа она отправилась во Вриндаван.
Были и другие проблемы: Тарак, Лоту и Гопал уже приняли монашество и не могли жить вместе с семьями. Еще несколько молодых учеников по совету Рамакришны собирались последовать их путем. Мешало лишь одно: не было помещения для общины. Но и помимо помещения кто-то должен был давать монахам деньги на еду и прочие бытовые нужды.
Нарендра целые дни проводил в суде, где шло разбирательство по долгам его отца, но каждую ночь он приезжал к молодым ученикам Рамакришны – а теперь уже своим ученикам – и вел с ними беседы, наставляя их на духовный путь.
Однажды мать одного из учеников пригласила всех к себе в гости, в деревню Антпур. Это было в нескольких десятках километров от Калькутты. Всей дружной компанией ученики вышли в путь и шли, разговаривая и обмениваясь воспоминаниями о Рамакришне. Ночь застала их в поле, они разожгли костер и остановились переночевать. Понемногу разговоры затихли, и только треск сучьев и всполохи искр, уносящихся к звездам, нарушали тишину. Внезапно Нарендра, молчавший от самой Калькутты, заговорил. Он стал рассказывать своим друзьям о Христе, о котором те знали мало. И особенно подчеркнул его слова: «Лисицы имеют норы, и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет где преклонить голову».
– Ведь и мы сейчас так же… Нам негде собираться и даже негде преклонить голову…
Он говорил еще долго, и ученики понимали, что если Христос смог так прославить своего Отца, то и они должны прославить Рамакришну. Тут же, у пламени костра, они дали клятву стать монахами, символически по древней индийской традиции бросив в пламя свои желания.
Создание штаба
Когда они вернулись в Калькутту, то узнали, что Сурендранат Митра, один из любимых учеников Рамакришны, готов оплатить расходы общины.
Когда Митра медитировал в домашней молельне, ему явился Рамакришна и сказал:
– Ты что тут делаешь? Мои ученики разбрелись, им негде вместе жить. Займись прежде всего этим!
Митра был состоятельным человеком, но в роскоши не купался. Его пожертвование оказалось весьма скромным, но какую радость оно принесло ученикам Рамакришны!
Вскоре был арендован дом в Бараногоре, на полпути между Калькуттой и Дакшинешваром. Было решено, что здесь поселятся монашествующие ученики Рамакришны, а его мирские последователи будут их навещать.
Это было полуразрушенное здание, где имели обыкновение собираться местные пьяницы. Дом давно пустовал, потому что, как говорили, в нем было совершено несколько убийств и там до сих пор бродят неприкаянные души. Но молодые ученики были счастливы найти здесь убежище от суматохи этого мира. Этот дом стал первым штабом монахов Миссии Рамакришны. В одной из его комнат хранилась святыня: медный сосуд со священным пеплом учителя.
Первым в доме поселился Гопал Гхош. Остальные ученики сначала приходили днем, но постепенно все переехали в Бараногор.
Когда они все наконец обосновались в доме, кто-то узнал, что сейчас как раз сочельник, вечер перед Рождеством Христовым. Все сразу вспомнили рассказ Нарена о Христе и сочли это добрым знаком. Христос очень почитался в общине Рамакришны.
Монахи называли себя дана – по имени призраков, сопровождающих Шиву, – в знак безразличия к мирским узам и радостям.
Молодые люди был настолько рады тому, что у них есть место, где можно молиться, что целиком посвящали себя молитве, забывая даже порою про обед и ужин. Впрочем, положение было такое, что часто ни обеда, ни ужина не оказывалось – не на что было купить продукты. Тогда весь монастырь становился на молитву, забывая о телесном. В основном же рацион составлял рис с набранными по соседству травами.
Не было и одежды – монахи ходили в набедренных повязках, а единственный комплект хорошей одежды передавался по очереди тому, кто сегодня должен выйти в город.
Спали они на полу на соломенных матрасах в комнатах, полуразрушенные стены которых были украшены изображениями богов и святых. Но тем не менее собирали библиотеку. Тогда в монастыре было всего сто книг.
Впрочем, на фоне материальной нищеты в монастыре происходило пиршество духовное. Нарендра ежедневно беседовал с учениками, рассказывая им истории разных стран и объясняя существующие в мире философские системы. Аристократ и Платон, Кант и Гегель, Ницше и Шопенгауэр обсуждались наравне с Буддой, Христом и Магометом. Были освоены и все индуистские системы, а противоречия тщательно выверены в свете слов Рамакришны и мировых событий.
Уроки прерывались музыкой, а после музыки бывали и обычные разговоры, что называется «обо всем». Нарендра, человек с большим чувством юмора, шутил так, что хохот монахов разносился далеко от монастыря. Но и смеясь, они никогда не забывали о своей цели: полном контроле над низкой природой и постижении Бога.
Опыт первых уроков
Нарендра был прирожденным лидером, умевшим даже с помощью смеха преподать урок. Как-то вместе с учениками он читал житие Шри Чайтаньи. Читавшему какое-то выражение показалось смешным, и тон его сделался саркастическим. Нарен вырвал у него книгу и возмущенно выкрикнул:
– Ты так губишь самое важное!
И сам прочитал главу, в которой рассказывалось, как Чайтанья относился с любовью дому, не видя различия между брахманом и последним неприкасаемым.
Один из учеников попытался возразить:
– Я считаю, что человек не может любить другого без всяких материальных посылов…
Нарендра ответил:
– Но ведь учитель одаривал меня любовью без всякого материального интереса…
– Ты уверен в этом?
– Да что ты вообще знаешь о любви? Ты монах, а значит, по природе своей слуга. Вы все должны прислуживать мне и растирать мои ноги, а не тешить себя надеждами, воображая, будто что-то понимаете в Писаниях. Ну-ка, ты, дай мне трубку!
– И не подумаю!
Диалог завершился общим смехом. Но ученикам был преподан большой урок и любви, и смирения.
Записавший эту историю один из мирских учеников Рамакришны замечал, что, несомненно, все ученики Рамакришны, а теперь Нарендры обладали твердым характером. Но вряд ли кто-то мог сравниться в этом с Нареном. «А разве можно без этого отринуть мир?» – вопрошал автор воспоминаний.
Другой обитатель монастыря позже вспоминал: «Целыми днями Нарендра работал как сумасшедший. Рано утром, пока было еще совсем темно, он поднимался с кровати и будил других пением "Да оживут все, кто пил божественный нектар!". И уже далеко за полночь он и его ученики все еще сидели на крыше монастыря и распевали на всю округу религиозные стихи. Соседи часто ругались, но это было бесполезно. У Нарендры в течение дня не было ни одного праздного момента, как и минуты, когда бы он унывал».
Но не все было так просто.
Однажды, вернувшись из Калькутты в Бараногор, Нарен узнал, что из монастыря неизвестно куда ушел Сарада Прасанна. Нарен набросился на Хариша:
– А ты, конечно, произносил одну из твоих знаменитых лекций и не мог остановить его?
Хариш возразил, что Тарак говорил Прасанне не уходить, но тот никого не слушал.
– О Боже! – воскликнул Нарен. – Я даже здесь опутан майей.
Но вскоре выяснилось, что Сарада оставил письмо, в котором говорил, что направился пешком во Вриндаван: «Мне здесь опасно жить. Во мне что-то меняется. Мне снились родители и другие родственники, а потом мне приснилась женщина, само воплощение майи. Дважды, когда я вынужден был навещать домашних, я сильно страдал. Вот почему я решил, что мне лучше быть подальше. Учитель однажды сказал: твои домашние на все способны, не доверяй им…»
