Николай Арсеньев - Единый поток жизни
Все живые существа с доверчивой любовью идут к нему: птицы жадно слушают его проповедь и ждут его благословения, цикада садится на его руку и, по его приглашению, радостно поет свою хвалу Господу; птичка укрывается в его: руках и не хочет улетать; рыба, пойманная, которую он выпускает обратно в воду, играет около него в воде и не уплывает, покуда он не благословит и не отпустит ее; дикий зайчик ластится к нему, прыгает к нему на грудь под складки его одежды и не хочет с ним расстаться. А перед его смертью слетается огромное множество ласточек, которых он любил и о которых так заботился при жизни, и, кружась над крышей дома, в котором лежал умирающий Франциск, сладостной песней как бы прославляют Господа. Ибо вокруг Франциска, как и вокруг других великих святых, создавалась уже новая психологическая атмосфера, новая среда: среда обновленного существования, радостного восприятия иной, повышенной и преображенной действительности — дыхания Вечной Жизни. "Поэтому — так рассказывает нам близкий ученик его — мы, бывшие с ним, видели, как он внутренне и внешне ликовал по поводу всех почти творений, до такой степени, что при прикосновении к ним или созерцании их дух его, казалось, был не на земле, а на небе".[33] И из уст Франциска изливается восторженный гимн восхваления. Просветлен весь мир, все твари, и вся жизнь, даже испытания и страдания жизни, ибо все есть повод к благодарению и прославлению Бога: "Благословен Ты, Господи, за тех, что прощают из любви к Тебе и переносят немощи и скорби"; просветлена и самая смерть: "Laudato si, Monsignore, per sora nostra morte corporate" (Cantico del Sole) — "Благословен Ты, Господи, за сестру нашу телесную смерть".[34]Ибо, охваченный любовью ко Христу — единым содержанием и центром всей его внутренней жизни - Франциск в Нем воспринял мир, и братьев, и все твари, и всю жизнь, и самую смерть, переживая заново слова ап. Павла: "Для меня жизнь - Христос и потому самая смерть - приобретение" (Флп 1. 21).
Характерна, так как она указывает на самые основные глубины жизни Франциска, следующая черта, приведенная в его биографии: "Он никогда не мог слышать выражения любовь Божия без того, чтобы не пережить какое-то внутреннее изменение: ибо, услышав их, он был как бы внезапно возбужден, приведен в движение, воспламенен, как если бы внутренние струны его сердца были приведены в звучание". "Сколь должны мы — так говорил он — возлюбить любовь Того, Который столь возлюбил нас".[35]
"Поэтическая непосредственность", почти "наивно-народная" свежесть восприятия (под этим углом некоторые исследователи и писатели были склонны — иногда довольно однобоко — воспринимать жизнь св. Франциска), и вместе с тем - огромная мудрость и зрелость духовная, несокрушимая энергия и радостная суровость подвига, простота (но глубокая, основная, вытекающая из чистоты сердца и высоты духовной) и смирение, любовь Божия, охватившая его существо и изливающаяся на окружающих, преображение творения в лучах Божиих — все это вытекает из укоренения всего религиозного опыта Франциска в снисшедшем на землю Сыне Божием.
6
Третье лицо, на котором я хотел бы вкратце остановиться, — живший на рубеже 17-го и 18-го веков Герхард Терстееген (1697-1769). Протестантский мистик и слагатель духовных песнопений, некоторое время затворник, религиозный созерцатель и писатель, и одновременно ремесленник, почти безвыходно сидевший в своей комнате и занимавшийся плетением шелковых лент (соединяя эту работу со сосредоточенной молитвой и богомыслием), а потом по прежнему мистик и созерцатель, но при этом и миссионер и проповедник. В этом — все главное изменение внешнего облика его жизни в эпоху его зрелости: сначала затворник или полу-затворник, потом проповедник. Но в основе обоих периодов лежит сосредоточенная духовная жизнь. Дух этого созерцания выразился в его гимнах (некоторые из них принадлежат к лучшим молитвенным и литургическим перлам немецкого протестантизма).
В религиозном опыте Терстеегена, запечатленном в его гимнах, соединяется чувство трепета перед превозмогающим Присутствием Божиим и Его несказанным величием с жаждой все большего общения с Ним, с молитвою о все большем единении с Ним: чтобы Господь вселился в сердце мое и царствовал в нем. Терстееген особенно подчеркивает мир, тишину, смирение, смиренную простоту души, которая предает себя и все силы свои и волю свою в руки Господа. Он на опыте пережил истинный смысл этих слов Крестителя о Христе: "Ему подобает расти, мне же — умаляться" Ин 3. 36). Это "умаление" мое соответствует росту Его присутствия во мне. Эта основная черта христианской мистической жизни хорошо изведана Терстеегеном, который с радостью и смирением и детским упованием и дерзновением склоняется в прах перед Владыкой и Господом.
"Присутствие Божие!" (Gott ist gegenwärtig!) — так начинается один из самых знаменитых гимнов Терстеегена: "Предстанем с трепетом пред лице Его. Господь посреди нас! Пуст все умолкнет, с умилением склонимся перед Ним... Придите, предадим себя Ему всецело.
Господь здесь, среди нас - Тот, Которого херувимы денно и нощно воспевают, склонившись перед Ним. "Свят, свят, свят!" - так восхваляют Его ангельские хоры.
Gott ist gegenwärtig; Lasset uns anbeien
Und in Ehrfurcht vor Ihn treten.
Gott ist in den Mitten. Alles in uns schweige
Und sich innigst vor Ihm beuge.
Wer lhn kennt,
Wer lhn nennt,
Schlag die Augen nieder!
Kommt, ergebt eucn wieder!
"Господи, приди и вселися в нас... Да станет душа моя обителью Твоею... Дай, чтобы, где бы я ни был, я постоянно видел Тебя пред собою и склонялся перед Тобой".
Wir entsagen willig alien Eitelkeiten,
Aller Erdenlust und Freuden.
Da liegt unser Wille, Seele, Leib und Leben,
Dir zum Eiqentum erqeben.
Du allein,
Sollst es sein —
Unser Gott und Herre.
Dir gebührt die Ehre.
… … … … … … … … …
Масhе micn einfältiq, inniq abqeschieden,
Sanft und still in Deinem Frieden.
Моch mich reinen Herzens, dass sich Deine Klarheit
Schauen mag im Geist und Warheit.
Lass mein Herz
Ueberwärts,
Vie ein Adler schweben
Und in Dir nur leben.
… … … … … … … … …
Herr, komm in mir wohnen, lass mein Geist auf Erden
Dir ein Heiligtum auch werden!
… … … … … … … … …
Wo ich qen,
Sitz und steh,
Lass mich Dich erblicken
Und vor Dir mich bücken!
Терстееген изображает и драму искания души, и ещё более искание нашей души Господом Богом. Он зовет; неужели мы не услышим Его? Он стучит в двери нашего сердца. Неужели мы не откроем их Ему? Еще не поздно.
Душа не хочет отозваться на Его зов. Она боится на себя взять Его легкое иго; я все еще медлю и торгуюсь,
Но Он зовет, Он ждет, Он у порога сердца моего. Господи, я иду. Твоя благодать побеждает. Будь всегда моим Господом и Владыкой. Прими меня, о Милосердие бесконечное. Держи меня крепко, чтобы я Тебя не покинул. Царствуй надо мной. Веди меня, куда Ты захочешь.
Gott ruiet noch. Ob ich mein Ohr verstоpfet?
Er stehet noch an meiner Tür und klopfet.
Ει ist bereif, dass Er mich noch empfang.
Εr wartet noch auf mich — wer weiss, wie lang.
… … … … … … … … …
Gott locket mich: Nun länqer nicht verweilet.
Gott will mich qanz: nun länqer nicht qefeilet.
Fleisch, Welt, Vernunft — saq immer, was du willt,
Meins Gottes Stimm mir mehr als deine gilt.
Ich folqe Gott, ich will lhm qanz qenüqen.
Die Gnade soll im Herzen endlich siegen.
Ich gebe mich. Gott soll hinfort allein
Und unbedingt mein Herr und Meister sein.
Ach, nimm mich hin, Du Lanqmut ohne Masse,
Erqreif mich wohl, dass ich Dich nie verlasse!
Herr, rede aus, ich qeb beqiefich acht.
Führ, wie Du willst, — ich bin in Deiner Macht.
В центре религиозной жизни Терстеегена стоит, конечно, молитвенное обращение к Господу Иисусу, молитвенный диалог с Ним. "Сила любви Твоей освободила меня, чтобы я Тебе отныне служил. Ты цари во мне, Ты наставляй сердце мое — моих собственных сил еще не хватает. Вниди ко мне, о мой Господь!"
Ach, wann wird mein Herze frei
Ueber Alles sich erheben
Und in reiner Liebestreu
Nur von Dit abhänqiq leben
Abqeschieden, willenlos,
Von mir selbst und allem blos.
Komm, du lanq verlanqte Stund,
Komm, Du Lebensqeist von oben!
Ach, wie soll mein froher Mund,
Jesu, Deine Treue loben,
Wenn mich Deine Liebesmacht
Dir zu dienen freiqemacht!
… … … … … … … … …
Eiqnes Wirken reicht nicht zu.
Du musst selbst die Hand anlegen.
Ich will still sein, wirke Du,
Dämpfe, was sich sonst will reqen.
Kehr zu meiner Seele ein,
So wird mir geholfen sein.
(Гимн: Mein Erlöser, schaue doch...)
Вся основа его веры и его духовной жизни выражена Терстеегеном в знаменитом его гимне Fur Dich sei qanz mein Herz und Leben (Тебе да будут посвящены все сердце и вся жизнь моя). Он поклоняется "Могуществу Божественной Любви, раскрывшейся в Иисусе". Вместо того, чтобы думать о себе самом, он предпочитает "мыслью погружаться в море Любви Божественной". Пусть сладостное имя Иисуса будет запечатлено в глубинах его души, во всей жизни его! Он жаждет жизнью своей в простоте и смирении свидетельствовать о Господе своем.
Вспоминаются, читая некоторые из этих мистических гимнов, изумительные молитвы перед Причастием св. Димитрия Ростовского: "Вниди, Свете мой, и просвети тьму мою! Вниди, Животе мой, и воскреси мертвость мою! ... Вниди, Царю мой, сяди на престоле сердца моего и царствуй в нем. Ты бо еси Царь мой и Господь"; и еще: "Величие души моея, радование духа моего, сладосте сердца моего, сладчайший Иисусе! Буди со мною везде и неразлучно выну, и меня всесильною Твоею десницею удержи с Тобою и в Тебе!"
