Александр Лопухин - Жизнь и труды святого Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского
Если верно предположение историков, что скифы были одними из предков русского народа, то какое счастье верить, что первыми семенами веры Христовой русский народ обязан был именно великому святителю, возлюбленному им Златоусту, боговдохновенные творения которого навсегда сделались для него неиссякаемым источником духовного назидания и просвещения.
Святитель обращал пастырское внимание и на других инородцев, например, готов; многие из них жили в самом Константинополе, который подобно Риму прибегал часто к воинской помощи этих полуварваров. Большинство их были еще язычниками, а другие — арианами, и святой Иоанн заботился о спасении и тех и других. Так как готы не знали греческого языка, то он нашел возможность устранить и это препятствие для проповеди. Из самих готов выбрав более достойных лиц, он посвятил их в сан священников и диаконов, и, отведя для них особую церковь во имя апостола язычников Павла, велел им совершать богослужение для своих единоплеменников на их родном языке. Святитель так заботился об обращении этого народа на путь истины, что нередко и сам присутствовал при их богослужении и даже лично преподавал им наставления при помощи искусных переводчиков.
Все эти архипастырские труды святого Иоанна производили в высшей степени благотворное действие. Столица стала приходить в благоустроенность в церковно-религиозном и нравственном отношении. Однако зло настроений проникло так глубоко, что одних назиданий было недостаточно; необходимы были наказующие удары правды Божией, чтобы образумить преданный миру и его прелестям народ. Такие удары действительно не раз постигали Константинополь. Особенно страшным было бедствие, причиненное землетрясением, происшедшим в первые годы правления святителя. От землетрясений в IV веке вообще много страдали города, и известиями о них переполнены летописи современных им писателей. Но это землетрясение было особенно ужасным, какого еще не бывало в Константинополе. Почва всколыхалась, как море, и дома трескались и распадались, погребая под своими развалинами несчастных жильцов.
Вдобавок к этому Босфор вышел из берегов, а злоумышленники осуществляли поджоги с целью скрыть следы своего грабежа и хищничества. Все были объяты ужасом. Императорская семья спасалась бегством, и беспорядок водворился невообразимый.
Среди этого всеобщего смятения и ужаса остался непоколебимым один архипастырь церкви, своим авторитетом заменяя исчезнувшие и растерявшиеся власти. Он восстановил порядок в смятенной столице, ободрил пораженных ужасом, и, когда население понемногу возвратилось в город и успокоилось, он возобновил свои беседы, в которых огненными красками изображал как самое бедствие, так и то нечестие, которым оно было навлечено. Чтобы еще более ободрить народ, св. Иоанн совершил торжественное перенесение мощей св. мучеников в особо устроенный для них храм на противоположном берегу Босфора, в девяти милях от столицы. Перенесение было совершено ночью, и это торжественное шествие многочисленного народа с зажженными свечами, соперничавшими своею яркостью с небесными светилами, и эти восторженные песнопения, раздававшиеся среди ночной тишины, производили глубоко потрясающее и вместе умилительное зрелище. В процессии участвовала сама императрица Евдоксия, которой Златоуст в своей восторженной проповеди и воздал полную дань чести, восхваляя ее религиозную ревность и благочестие. Последующие события показали, что это благочестие отнюдь не было глубоким и не вытекало из внутренних потребностей истинно религиозного сердца; но теперь св. Иоанн искренно радовался и этому внешнему проявлению набожности царицы, пример которой мог благотворно влиять и на всех женщин столицы.
Как ревнитель славы церкви Божией, св. Иоанн Златоуст считал своим долгом строго оберегать те права и преимущества, которые принадлежали ей. Только обладая такими правами, св. церковь и могла с успехом совершать свое просветительное и спасительное дело в мире. Между тем гражданское правительство уже тогда неоднократно заявляло притязания на нарушение или ограничение этих прав и преимуществ, и притом чаще всего по соображениям не столько государственным, сколько личным. Одним из важнейших преимуществ церкви с древнейших времен считалось принадлежавшее ей право убежища. Это право, ведшее свое начало еще от церкви ветхозаветной, было чрезвычайно важно в те времена, когда при господстве самоуправства и грубой силы люди часто могли находить себе убежище от человеческого насилия только у престола Божия, в церкви. И святой Иоанн, как непреклонный защитник слабых и угнетенных, придавал праву убежища великое значение.
Между тем это право все более подвергалось ограничениям, и главным виновником этого был всемогущий в то время евнух Евтропий. Опьяненный достигнутым им всевластием, надменный евнух уже дерзко мечтал со временем захватить самый престол и беспощадно истреблять всех, кого мог считать своими противниками и врагами. Так как многие искали себе спасения от его ярости в церкви, то Евтропий порешил покончить с этим учреждением. Напрасно св. Иоанн Златоуст восставал против этого посягательства на священное право церкви — укрывать беззащитных от злобной ярости людей; евнух, считая притом святого Иоанна своим ставленником, обязанным ему самим своим возвышением на престол константинопольской церкви, настоял на своем, и право убежища действительно было отменено.
Вскоре, однако, случилось событие, которое показало, как непрочно человеческое величие и как необходимо людям иметь себе защитницу в лице церкви. Евтропий своими интригами и дерзкими выходками навлек на себя немилость императора, и положение его поколебалось. А когда он, забывшись до крайности, оскорбил даже императрицу Евдоксию, которая со слезами на глазах и с своими плачущими малютками на руках явилась к императору, прося у него защиты от оскорблений дерзкого царедворца, то судьба его была решена: он был лишен всех своих должностей, и ему угрожала смертная казнь.
Дотоле всевластный царедворец, Евтропий теперь оказался самым жалким и беспомощным человеком. Во всем мире не было у него человека, который бы протянул ему руку помощи и пожалел бы о нем.
Напротив, все радовались падению надменного евнуха, и весть о его падении быстро разнеслась по городу. Пользуясь его беспомощностью, многие готовы были даже до совершения законного правосудия отомстить ему за все причиненные им неправды и насилия, и он был в отчаянном положении. Тогда, подавив в себе гордость, Евтропий обратился к единственной своей защите — св. Церкви и, вопреки состоявшейся по его же настоянию отмены права убежища, искал себе спасения у престола Божия, и он не ошибся. Там встретил его великий святитель, еще так недавно огорченный этим самым Евтропием, и дал ему убежище, из которого не могла его взять никакая сила.
Императрица, пылая мщением, приказала немедленно взять оскорбившего ее евнуха и подвергнуть его заслуженной каре; но когда посланные явились в церковь с целью исполнить это повеление, то, несмотря на их требование, как и на крики разъяренной толпы, требовавшей также головы ненавистного всем Евтропия, святой Иоанн бесстрашно и с сознанием своей власти отказал в исполнении этого требования.
«Вы убьете Евтропия, — произнес он в ответ на крики и требования воинов и толпы, — не раньше, как умертвив меня». Затем он сам отправился к императору и там исходатайствовал помилование злополучному гордецу, судьба которого представляла поразительное доказательство шаткости человеческого величия и грозности правосудия Божия. Все это происходило ночью, и наутро св. Иоанн Златоуст, спасши несчастного царедворца от угрожавшей ему смерти, произнес перед многочисленным народом знаменитую проповедь «на Евтропия евнуха»[29], в которой огненными красками изображалась вся суетность человеческая. Евтропий был сослан, и хотя впоследствии он подвергнут был казни, но в самый момент своего падения он был спасен от кары закона и ярости народа именно всепрощающим великодушием Златоуста.
Это необычайное событие во всем блеске показало ту духовную властность, которою обладал великий святитель константинопольский. Слава его имени и пастырской ревности далеко распространилась за пределы его епархии, и многие стали обращаться к нему за духовною помощью даже из других епархий. Вследствие постоянных смут церковная жизнь во многих епархиях, особенно в Малой Азии, подверглась крайнему расстройству. Во главе церквей стояли большей частью недостойные пастыри, и кафедры занимались лицами, которые добивались их подкупом, — очевидно, для далеко не пастырских целей. Когда жалобы на эти вопиющие злоупотребления достигли Иоанна, то он, благоустроив дела в своей собственной церкви, порешил оборудовать и соседние церкви. С этой целью он в 401 году сам отправился в Малую Азию и, убедившись на месте в крайнем расстройстве церковных дел, принял строгие меры, и несколько епископов, уличенных в явной симонии и недостоинстве, были низложены. В течение трех месяцев святитель занимался благоустроением малоазийских церквей и, только достигнув желанных плодов, возвратился в свою столицу, где уже давно ожидал его преданный народ, жаждавший назиданий и поучений от своего златословесного учителя.
