Святитель Макарий Коринфский - Добротолюбие. Том II
110. Так волнуется бедная душа, запнутая такими вражескими кознями, пока утомленный духом уныния инок или в постель попробует броситься, или, оставя келейный затвор, попытает поискать избавления от такой напасти в посещении какого-либо брата. Но это последнее, чем он пользуется в настоящее время как врачевством, спустя немного обратится в руках врага в средство еще к большему его расстроению. Ибо враг чаще и ожесточеннее будет нападать на того, кто, как узнал он на деле, тотчас обращает к нему тыл, как только завяжется борьба, и спасения себе чает не от победы и не от противоборства, но от бегства; пока он мало-помалу, отбившись от келлии, начнет забывать о главном деле своего звания, состоящем в стремлении к Божественной, всепревосходящей чистоте, которая нигде не может быт достигнута, как только в безмолвном всегда пребывании в келлии и непрестанном Божественном поучении. Так воин Христов наконец убегает из своего воинства, впутывается в житейские дела и становится уже не угодным Воеводе (2 Тим. 2, 4), под Которым служить обещался.
111. Блаженный Давид весьма прекрасно выразил все пагубные последствия от этой болести в следующем стихе: воздрема душа моя от уныния (Пс. 118, 28). И подлинно, не тело, а душа дремлет в это время. Ибо душа, уязвленная стрелою этой разорительной страсти, действительно засыпает для всякого стремления к добродетели и наблюдения за своими духовными чувствами.
112. Итак истинный воин Христов, желающий законно подвизаться в борьбе за совершенство, и эту также болесть должен стараться изгонять из тайников души своей, и против этого непотребнейшего духа уныния смело вооружаться противоборством, – чтоб ни от уязвления стрелою сна не пасть, ни беглецом не выступить из затвора своего уединилища, хотя бы то под благовидным предлогом благочестия.
113. Ибо кого начнет он преодолевать с какой-либо стороны, того или оставит пребывать в келье без всякого успеха, как ленивого и беспечного, – или выгнав оттуда, сделает прочее праздношатающимся и ленивым на всякое дело, заставит его постоянно обходить келлии братий и монастыри и ни о чем другом не промышлять, как только, где бы и под каким бы предлогом найти себе случай пообедать в следующий раз. Ибо ум празднолюбца ни о чем другом не помышляет, как о пище и чреве, пока, встретив где-либо содружество в каком-либо мужчине или женщине, цепенеющих в такой же холодности, ввяжется в их дела и нужды. Опутавшись же мало-помалу такими пагубными для души его занятиями, как бы в змеиных кольцах стиснутый, никогда уже потом не сможет он развязаться с ними, чтоб обратиться к брошенным делам прежнего звания.
114. Итак главное, что производит в нас дух уныния, есть то, что он разленивает, от дел отбивает и праздности научает. Почему и противодейство ему главное будет: – не уступай, сиди за делом. В сем отношении мы можем принять как врачевательный рецепт от уныния то, что св. Павел писал к Солунянам о труде: – молю вы, братие… любезно прилежати, еже безмолвствовати, и деяти своя и делати своими руками (1 Фес. 4, 10, 11). – Говорит: любезно прилежати, еже безмолвствовати, – т. е. пребывайте безмолвно в своих келлиях, чтоб от разных молв, которых нельзя миновать праздноходящему туда и сюда, не потерять своего покоя внутреннего и не начать потом причинять такое же беспокойство и другим; делати своя, – т. е. увлекаясь любопытством, не старайтесь узнавать о делах мира и разведывать о поведении разных братий, – чтоб вместо попечения об исправлении себя самих и ревнования о стяжании добродетелей, не навыкнуть иждивать время свое на осуждение и оклеветание братий; и делати своими руками, т. е. сидя в келлии, прилежите рукоделию. Этим отсек он самую возможность того, от чего пред сим отклонял. Кто любит сидеть за работою, тому некогда ходить туда и сюда, разведывать чужие дела, вмешиваться в них и пересуждать их. Во втором же послании к тем же Солунянам он к сему прибавляет: повелеваем вам, братие, о имени Господа нашего Иисуса Христа, отлучатися вам от всякаго брата безчинно ходяща, а не по преданию, еже прияша от нас (2 Фес. 3, 6). Здесь уже не молит, а повелевает, и не голым словом, а именем Господа нашего Иисуса Христа, давая разуметь, что это неотложная заповедь. Из дальнейшей речи видно, что это есть заповедь о труде, чуждающийся которого не должен быть терпим в обществе христианском. – Итак он повелевает удаляться от тех, которые не хотят трудиться, и отсекать их, как члены, поврежденные растлевающею праздностию, чтоб болезнь ничегонеделания, как смертоносная зараза, не прилипла и к здравым членам тела. И в этом уже было сильное побуждение к трудолюбию, но он еще более усиливает его, ставя им себя в пример, которому они подражать должны (там же ст. 7). Мы, говорит, живя у вас, ни у кого не ели хлеба даром (ст. 8), хотя Господь проповедующим Евангелие повелел ясти от благовестия (1 Кор. 9, 14). Когда таким образом и тот, кто проповедовал Евангелие и совершал столь высокое духовное дело, даром не принимал пищи; то что скажем в оправдание своей лености мы, которым не только не поручена никакая проповедь слова, но и никакой другой заботы не заповедано, кроме попечения об одной душе своей? В какой надежде мы осмелимся с праздными руками даром есть хлеб, которого сосуд избранный, обязанный заботами о проповеди Евангелия, не дозволял себе есть не от труда рук своих? – Чтоб не показалось, впрочем, что его собственный пример – исключительный, и предлагается не как образец для подражания всем, Апостол внушает, что не он один так поступал, но и все бывшие с ним, т. е. Сила и Тимофей, которые это пишут с ним, занимались тоже трудами рук. – Чтоб не вздумал кто уклоняться от подражания его примеру, представляя, что они все работали молча, не имея намерения дать пример, обязывающий и нас к труду, он сказывает, что они имели власть не работать, и работали, да себе образ дамы вам, во ежеуподобишися нам (2 Фес. 3, 9), – чтоб, если словесное учение, часто влагаемое во уши ваши, забудете, по крайней мере примеры наши, представленные очам вашим, вы удержали в памяти. Наконец, после стольких убеждений, Апостол употребляет в отношении к ним уже не совет учителя или врача, но авторитет апостольской власти, говоря: аще кто не хощет делати, ниже да яст (10)! Это приговор на предполагаемых или предвидимых презрителей сей заповеди, изрекаемый с седалища апостольскаго суда.
115. И в послании к Ефесеям Апостол об этом самом труде предписывал, говоря: крадый ктому да не крадет, но паче да труждается, делая своими руками благое, да имать подаяти требующему (Еф. 4, 28). – Также в Деяниях Апостольских находим, что он не только учил этому, но и сам действовал так. Ибо когда он пришел в Коринф, то не захотел остановиться в другом месте, а у Акилы и Прискиллы, потому что они были мастера того же ремесла, каким он сам обыкновенно занимался, – с очевидным намерением работать с ними вместе (Деян. 18, 1–3). – Потом, когда плывя в Иерусалим, останавливался он в Милете, то, послав оттуда в Ефес, призвал к себе пресвитеров Ефесской Церкви и, давая им наставления, как в его отсутствие управлять Церковию Божиею, говорил, что ни денег, ни одежды он от них не искал, что нуждам его и сущим с ним послужили собственные его руки, – и что делал это он для того, чтоб показать, что так трудясь надлежит помогать неимущим, помня заповедь Самого Господа, – что блаженнее есть паче даяти, нежели приимати (Деян. 20, 33–35). Так давая пример трудолюбия, он вместе научает, что помогать нуждающимся лучше из приобретенного потовым трудом, нежели из того, что иным каким путем попадает в руки. Если же так действует и монах, то он тогда украшен бывает двоякою добродетелию: отвержением всех вещей стяжевает совершенную нищету Христову, – и своим трудом и расположением показывает щедрость богатого, – почитая Бога от своих праведных трудов и принося Ему жертву от плодов своей правды.
116. Египетские отцы никак не позволяют монахам быть праздными, особенно молодым, рачительностию к труду измеряя состояние сердца и меру преуспеяния в терпении и смирении. Они не только ничего не принимают для употребления на свое пропитание, но и от своих трудов питают приходящих братий и странников, и посылают в места Ливии, бедствующие от бесплодия и голода, также и в города томимым в грязных темницах доставляют большое количество пищи всякого рода, веруя, что таким пожертвованием от плода рук своих они приносят приятную Господу жертву. – На сей предмет у древних отцов Египта составилась еще и такая поговорка: работающего монаха искушает один бес, а на праздного нападает бесчисленное множество бесов.
117. Когда я, начав жить в пустыне, сказал авве Моисею (Ливийскому; его 1 и 2 собеседования), что вчера был я крайне расслаблен недугом уныния и не мог иначе освободиться от него, как сходивши к авве Павлу: – Нет, ты не освободил себя от него, сказал он мне, но паче показал себя ему преданным и покорным. Ибо после оно сильнее будет нападать на тебя как на труса и беглеца, увидев, как ты с первой схватки дал себя победить и тотчас убежал с поля брани, если только не решишься ты в другие раза вступить в борьбу с этим врагом, не начав отражать его жаркие нападения оставлением келлии или погружением в сон, но побеждать его терпением и противоборством. Так опытом доказалось, что не бежать надобно от натиска уныния, уклоняясь от борьбы с ним, а побеждать, мужественно сопротивляясь ему.
