Евсевий Памфил - Жизнь Константина
ГЛАВА 57. Хвала Богу за Сына, посвятившего заблуждающихся
Впрочем, наша вера не есть нечто новое и небывалое, мы убеждены, что Ты повелел с подобающим благоговением питать эту веру еще тогда, как произошло и установилось устройство Ойкумены. Увлекшись всякого рода заблуждениями, род человеческий пал, но чтобы зло не отяготило еще более, Ты через Сына своего послал чистый свет, ты напомнил о Себе всем.
ГЛАВА 58. Еще славословие Богу за служение мира
В этом уверяют и дела. Твоя власть избавляет нас от виновности и делает верными. Солнце и луна совершают определенное течение, не беспорядочно описываются мировые круги и звездами, правильно сменяются времена года, Твоим Словом твердо стоит земля, и в указанное время приходит в движение ветер, силой неудержимого потока быстро несутся стремительные воды, а море содержится в неподвижных пределах. И что ни встречается на земле и океане, все приспособлено к самому удивительному и полезному употреблению. Если бы это совершалось не по суду Твоей воли, то столь великое разнообразие, такая многочисленность разных действующих сил, без сомнения, были бы гибельны для всего света и для наших действий, потому что, борясь между собой, они боролись бы и с человеческим родом тем более жестоко, что враждебная их деятельность невидима.
ГЛАВА 59. Славословие Богу, за то, что Он всегда учит доброму
Премного благодарю Тебя, Владыка всех, великий Боже, за то, что чем более познается, при помощи различных опытов, человеческая природа, тем более между людьми здравомыслящими и искренне пекущимися о добродетели утверждается учение Божественного Слова. А кто препятствует врачевать себя, тот пусть не винит в этом другого, потому что лечебница болезней — перед глазами и открыта для всех, только не вреди тому средству, за чистоту которого ручаются дела. Итак, удаляя совесть от всего противного, воспользуемся все жребием дарованного блага, то есть благом мира.
ГЛАВА 60. Под конец указа, увещевание никому никого не оскорблять
Впрочем, питаясь известными мыслями сам никто, да не вредит ими другому: что один узнал и понял, то пусть употребит, если возможно, в пользу ближнего, а когда это невозможно, должен оставить его. Ибо одно дело — добровольно принять борьбу за бессмертие, а иное быть вынужденным к ней посредством казни. Говоря об этом, я распространился гораздо более, нежели, сколько требовала цель моего снисхождения, потому что не хотел скрывать веры в истину, а особенно потому, что некоторые, слышу, утверждают, будто обряды (языческих) храмов и владычество мрака разрушены. Этому я охотно верил бы вместе со всеми, если бы сильное противоборство гибельного заблуждения, ко вреду всеобщего восстановления, в душах некоторых людей не укоренилось слишком глубоко".
ГЛАВА 61. О том, как, по поводу мыслей Ария, в Александрии возникли споры
Так точно, уподобляясь громогласному вестнику Божьему, взывал василевс посредством своей грамоты ко всем эпархам и, отклоняя подданных от демонского заблуждения, побуждал их к принятию истинной веры. Но тогда как он радовался этому, молва возвестила ему о немаловажном, возникшем в церквях беспокойстве: пораженный таким известием, он начал придумывать врачевания. Дело состояло в следующем: Украшаясь прекрасной жизнью, народ Божий пользовался уважением, извне не возмущал его никакой страх, так что торжественный и глубочайший мир, по благодати Божьей, повсюду ограждал Церковь. Но зависть не упускала из виду наших благ: она проникла в недра Церкви и бродила среди самых собраний святых, она-то поссорила епископов и, под предлогом (защиты) божественных догматов, возбудила между ними несогласие и раздоры[192]. Вслед за этим, будто от искры, воспламенился великий пожар и, начавшись, как бы с главы, с Церкви александрийской, распространился по всему Египту, Ливии и за пределы Фиваиды[193]. Этот пожар истреблял уже и прочие эпархии и города, так что не одни предстоятели Церквей, как видно было, вступали друг с другом в словесные прения, но и народ разделялся: одни уклонялись к одной стороне, другие к другой[194]. Вид этих событий доведен был до такого неприличия, что божественное досточтимое учение подверглось самым оскорбительным насмешкам даже на языческих зрелищах[195].
ГЛАВА 62. О том же, и о мелетианах
Итак, одни в возвышеннейших предметах упорно состязались в самой Александрии, другие, по поводу возникшего прежде вопроса[196], ссорились во всем Египте и верхней Фиваиде, так что Церкви везде разделились, а вместе с ними, подобно расстроенному телу, впала в недуг и вся Ливия, заразились болезнью и прочие части пограничных областей, потому что, когда александрийцы отправляли послов к областным епископам, державшиеся другой стороны, старались сделать их также сообщниками собственного сопротивления.
ГЛАВА 63. О том, как со своим послом Константин прислал письмо (александрийцам) о мире
Узнав об этом, василевс болел душой и, почитая сие дело собственным несчастьем, тотчас из окружавших себя благочестивых мужей избрал одного[197], которого хорошо знал, как человека, отличавшегося целомудренной добродетелью веры и в прежние времена прославившегося исповеданием благочестия, и, отправив его в Александрию с повеление водворить там мир между враждовавшими, дал ему весьма нужную грамоту на имя виновников раздора. Эту грамоту, заключающую в себе свидетельство заботливости (Константина) о народе Божьем, хорошо поместить в повествовании о Константине. Она состоит в следующем:
ГЛАВА 64. Послание Константина к епископу Александру и пресвитеру Арию
Победитель Константин, Великий Август, Александру и Арию:
"Свидетельствуюсь самим помощником в моих предприятиях и Спасителем всех — Богом, что две причины побуждали меня к совершению предпринятых мной дел.
ГЛАВА 65. О том, что он обыкновенно заботился о мире
Во-первых, я сильно желал учения всех народов о божестве, по существу дела, привести как бы в один состав, во-вторых, телу всей Ойкумены, как страждущему тяжкой некой болезнью, возвратить прежнее здравие. Предположив эту цель, иное рассматривал я внутренним оком ума, а иное старался совершить силой воинской руки, и знал, что если я служу, всеми служителями Божьими, согласно с моими молитвами, восстановлено будет единомыслие, то ход общественных дел получит изменение, соответствующее благочестивым намерениям каждого.
ГЛАВА 66. О том, что он примирил возникшие в Африке споры
Поэтому, когда всю Африку объяло истинно невыносимое безумие, и некоторые люди с безрассудным легкомыслием дерзнули разделять народное богопочтение на различные толки, я, для остановки болезни, не находил другого удовлетворительного в этом случае врачевания, как уничтожить общего врага Ойкумены, священным вашим соборам[198] противопоставлявшего беззаконное свое мнение, и отправить некоторых из вас на помощь общему делу, чтобы через них восстановить единомыслие между враждующими.
ГЛАВА 67. О том, что благочестие началось с Востока
Ибо, как сила света и закон священного богослужения, по благодеянию Всеблагого, вышли будто из недр Востока и священным сиянием озарили всю Ойкумену, то я не без основания старался разузнать вас и чувством души, и действием зрения, — я верил, что вы будете вождями народов к их спасению. Поэтому, тотчас после великой победы и истинного торжества над врагами, я решился исследовать, прежде всего, то, что считал делом первым и важнейшим из всех.
ГЛАВА 68. О том, что, огорченный раздором, Константин внушает мир
Но, о благое и божественное провидение! Как жестоко поразила мой слух, или лучше, самое сердце весть, что между вами возникли разногласия более тяжкие, нежели какие были там прежде, и что вы, через которых я надеялся доставить исцеление другим, сами имеете нужду в гораздо большем врачевании! Когда же я рассуждал о начале и предмете этих споров, то повод к ним мне показался весьма незначительным и вовсе не стоящим такого прения. Посему, вынужденный к настоящему посланию пишу единодушной вашей прозорливости и, призвав на помощь божественное провидение, объявляю свое право быть посредником в вашем недоумении и как бы покровителем мира между вами, ибо, если при содействии Всеблагого, не трудно было бы мне, и по поводу более важного разногласия, предложить свое слово благочестивому уму слушателей и каждого обратить к полезному; то почему не мог бы я обещать себе удобнейшего и легчайшего восстановления дела, когда преграду ему полагает случай столь маловажный и ничтожный?[199]
