Святитель Игнатий (Брянчанинов) - Собрание творений. Том VI. Отечник
2. Говорил авва Афанасий: отцы наши хранили воздержание и нестяжание, а мы расширили чрево наше и наши кладовые[222].
3. Опять говорил: отцы наши прилежали внимательной молитве в безмолвии, а мы заботимся наиболее о приготовлении пищи и о рукоделии[223].
Александр, патриарх Антиохийский
1. Был в Антиохии патриарх именем Александр, особенно милостивый и сострадательный ко всем. Один из письмоводителей его украл у него несколько златниц и бежал в Египетскую Фиваиду. Там, в пустом месте, варвары схватили письмоводителя и завели в глубину своей страны. Блаженный Александр узнал об этом: он выкупил пленника, дав за него восемьдесят пять златниц. Когда пленник возвратился, патриарх оказал ему столько благодеяний, что некоторые из граждан говорили: благость Александра не может быть побеждена никаким согрешением[224].
2. Однажды диакон патриарха начал укорять его пред всем клиром. Блаженный поклонился ему, сказав: прости меня, господин мой и брат[225].
Александр игумен
1. Брат пришел в лавру аввы Герасима и сказал игумену ее Александру: хочу оставить место жительства моего. Александр отвечал ему: сын мой! В уме твоем не запечатлелось памятование ни Царства Небесного, ни вечной муки. Если бы это памятование соприсутствовало тебе, то ты не захотел бы выйти даже из кельи твоей[226].
2. Игумен Александр говорит ученику своему Викентию: Сын мой! Отцы наши искали пустыни и скорби, а мы ищем городов и покоя[227].
Преподобный Антоний Новый
Преподобный отец наш Антоний Новый, сын славных и богатых родителей, оставив богатство и славу и возлюбив иноческое житие, поселился в некоторой горе. Там провел он много лет в безмолвии, удручая себя многими трудами и подвигами. После этого случилось ему однажды читать Лествицу Божественных добродетелей. В конце статьи о послушании он нашел следующие слова: если жительствующий в безмолвии познает свою немощь и, оставив безмолвие, предаст себя в обучение послушанию, то он, бывши слеп, без труда прозрел о Христе. Обращая непрестанно в уме эти слова, Антоний говорил сам себе: после стольких трудов и подвигов иноческих я еще слеп! Хочу же когда-нибудь и прозреть. Оставив келью свою и пустынное житие, он вознамерился поступить, как в училище, в общежительный монастырь. Для этого он пришел в Вифинию, в некоторый монастырь, расположенный в горах, очень славившийся жительством иноков его. Он остановился в гостинице у ворот монастыря, как бы один из прохожих, никому ничего не говоря о себе. Несколько дней пробыл он тут с прочими странниками. Не желая употреблять монастырскую пищу безмездно, Антоний ходил в ближнюю гору, собирал на ней дрова, приносил их на плечах и полагал пред вратами монастыря. Монах, заведовавший гостиницею, увидя это, сказал ему: что делашь ты, авва? Монастырь не нуждается в труде твоем; приходящие сюда употребляют монастырскую пищу в милостыню, благодаря Бога. Антоний отвечал: отец! И мне известен этот обычай, но, не желая оставаться праздным, я делаю это по своей доброй воле. Он продолжал жить при монастыре и ежедневно делать так, никому ничего не говоря. Брат, заведовавший странноприимством, пошел к игумену и сказал ему об Антонии. Игуменом был тогда блаженный Игнатий, построивший этот монастырь своими трудами о Господе. Игумен сказал гостинщику, чтоб он спросил Антония, чего желает он, пребывая так долго пред вратами монастыря. Антоний, будучи спрошен, отвечал брату: я здесь на чужой стороне; хочу же, если будет на то воля Божия, проводить жительство с вами ради моей душевной пользы. Игумен, узнав это, повелел привести его к себе, свиделся и познакомился с ним: он слышал о его высоком подвижничестве. Потом сказал ему игумен: авва! Почему рассудилось тебе принять на себя труд, придти к нам? Антоний отвечал: с целию соделаться подобным вам по добродетели. Игумен отвечал: прожив столько лет самочинно, ты уже не можешь жить в послушании. Многие, жившие самочинно и исправившие некоторые добродетели, как то: воздержание, пост, нестяжание, телесное злострадание, потом подвергшись испытанию по законам общежития, оказались недостаточными по недостатку смиренномудрия, – оказались недостаточными даже в тех добродетелях, которыми они прежде, по мнению их, обиловали. Антоний отвечал: это узнал и я из учения боговдохновенных отцов и, как ниже начавшего пути добродетелей, привел себя к вам, чтоб отдать себя вам в послушание и получить от вас наставление началу о Христе добродетельного жительства. Когда Антоний сказал это, то был принят. Игумен дал ему послушание при церкви, очень тяжелое, для многих невыносимое. Пробыв некоторое время в этом послушании, он не удовлетворился им, почему пришел к игумену и сказал ему: Авва! Я пришел сюда для подвига, а данное мне послушание слишком легко. Игумен, услышав это, передал его в помощники монаху, заведовавшему виноградником. Антоний, будучи несведущ в этом послушании, часто обрезывал себе пальцы, но во все время обрезывания винограда прилежно занимался возложенным на него послушанием. Опять, когда настало время копания, он трудился еще больше. Когда же виноград начал созревать, ему было приказано стеречь его. Некоторые из братии, проводившие невнимательную жизнь или, правильнее, желавшие искусить его, приходили и просили у него винограда. Он говорил им: мне не позволено делать этого. Вот! Виноградник перед вами. Если хотите, то сами возьмите себе винограду. И опять, если возьмете, то мне необходимо сказать это игумену, так как я ежедневно исповедую ему мои помышления. Братия, услышав это, уходили. Однажды Антоний в полуденный час сидел и очищал одежду свою от нечистот; в это время приступили к нему бесовские помыслы и возмущали его, воспоминая ему пустынное, правильнее же – самочинное, жительство и желая исторгнуть его из училища послушания. Он отвечал им: Когда я жил в пустыне и безмолвии, вы говорили мне, что этот подвиг не приносит никакой душевной пользы. Когда же я пришел сюда, вы ублажаете и похваляете прежний мой подвиг безмолвия, желая отнять у меня венец, доставляемый послушанием. Колеблемый этими помышлениями, причинявшими болезнь его сердцу и исторгавшими у него слезы, Антоний доблественно терпел напасть, нанесенную бесами, ради будущего мздовоздаяния. Когда собран был виноград, поручено Антонию послушание трапезного, в котором привелось ему особенно потрудиться, – ежедневно до третьего часа ночи по причине многих, приходивших в трапезу в разное время. От этих приходивших он был часто омываем бесчестиями и досаждениями, как это обычно бывает с трудящимися в этом послушании. В течение этого времени износились одежда его и обувь, которые уговорил его надеть епископ Павел: Антоний во все годы пребывания своего в пустыне не возложил обуви на ноги свои. Одежда эта и обувь износились, как мы сказали. Между тем наступила зима; Антоний бедствовал от мороза. Игумен видел это, но не давал ему одежды телесной, желая доставить духовную опытность и духовное преуспеяние. Особливо ноги его страдали от мороза. Братия, видя его в такой нужде и в таком страдании, соболезновали ему: иной подстилал овечью кожу под ноги его; иной подавал ему сандалии, чтоб он обулся в них. Но доблестный страдалец и гражданин вышнего Иерусалима, Антоний, ничего не принимал из подаваемого ему: он взирал на настоятеля и судию, и говорил братии: я наверно знаю, что отец наш видит мою нужду, и на него возлагаю все попечение мое: когда Бог возвестит ему, тогда он даст мне нужное за смирение мое. Зима лютая миновала, наступило и прошло лето, прошла и осень: Антоний оставался полуобнаженным; игумен не обратил на его нужды никакого внимания. Видя себя в такой наготе и страдании и побежденный бесовскими помыслами, Антоний пришел однажды к игумену и сказал ему: Владыко! Если монастырь так недостаточен, что не может снабдить меня нужным, то позволь мне испросить нужное для меня у знакомых моих. Блаженный пастырь, услышав это, отвечал: монастырь мой питает всю братию о Христе и тебя ли одного не может пропитать и одеть? Сначала мы слышали о тебе, что ты подвижник и терпеливо переносишь телесные страдания; теперь же я не вижу в тебе ничего того, что слышал о тебе. Ты расточил все имение твое ради Бога, вдался в подвиги и нищету, безмолвствовал в пустыне много лет, терпя доблественно наготу тела и всякую нужду; пришедши же к нам, ты оказался малодушным и нетерпеливым; подвергшись ничтожным лишениям для твоего духовного образования, ты немедленно начал искать упокоения, подобно всем проводящим нерадивую жизнь, нисколько не имеющим в виду великое мздовоздаяние Христа, Бога нашего. Страдалец Христов, Антоний, выслушивая эти жестокие слова от игумена, стоял и молчал, подражая Христову смирению. Осыпав его всевозможными укоризнами и досаждениями, отец прогнал его. Антоний вышел молча от игумена и ежедневно умывал себя слезами, удручая тело различными образами подвига. Настоятель разрешил ему поститься и подвизаться сколько может, чтоб ему не показалось, что он лишился того воздержания, которое стяжал в пустыне. По этой же причине он не спал на постели, но спал очень мало, сидя на стуле; также прежде звона к утрени вставал и занимался псалмопением. Братия, усмотрев, что он способен ко всякой работе, брали его с собой и, дав ему в руки лопату, заставляли копать землю. Удручаемый трудом, омываемый непрестанно потом и слезами, он воздыхал и молился мысленно Богу: Господи! Виждь смирение и труд мой, и остави вся грехи моя (Пс. 24, 18). По прошествии довольного времени он видит во сне некоего мужа в великой славе. Муж этот держал весы в руке своей; на левой стороне весов положены были все грехи Антония, содеянные им от юности, а на правой все добродетели. Сперва, обе чаши весов стояли на одной высоте; потом начала перетягивать левая, в которую положены были согрешения. Тогда славный муж, взявши лопату, которой копал Антоний, положил в правую чашу, которая и перетянула тяжесть согрешений, а славный муж, взглянув на Антония, сказал: вот! Бог показал тебе значение трудов твоих, и простил тебе все согрешения твои. После этого игумен, удостоверившись в терпении Антония, увидев, что он достаточно был подвергнут опытам и обучению страдальческого послушания, что он положил в помысле своем претерпеть всякое искушение и злострадание, призвал его к себе и наедине сказал ему: отец! Бог да воздаст тебе мзду за душевную пользу, принесенную братству твоим пришествием к нам и жительством твоим по Боге. Братия мои никогда не получали такого назидания, какое получили твоим богоподражательным послушанием. Сказав это, игумен выдал ему одежду, обувь и прочие потребности, наравне с прочею братиею, – и отселе, когда замечал, что Антоний нуждается в чем-либо, сам тайно приносил нужное к нему в келью. Антоний, приходя к себе, неожиданно находил у себя вещь, в которой нуждался. Пожив богоугодно, он скончался о Господе и приял венец послушания[228].
