Иеромонах Трифон - Чудеса последнего времени
Прасковья наказывала нам, чтобы всех живых поминали в храмах и монастырях, подавали записочки "о здравии", а об умерших - "об упокоении".
- Не ставьте мне памятник, - говорила она, - а просто крест, и посадите цветы. Без шума похороните мое тело, не собирайте шумных поминок. Это мне не поможет, а скорее, наоборот. Лучше еду в храм отнесите, там и помянут люди. Я заранее отписала в монастыри, что смогла, из своего имущества. Душе в ином мире их "скорая помощь" необходима. Крепкого спиртного прошу не пить. Немного вина, лучше домашнего. Креститесь везде, крестите все: и пищу, и жилье, и постель. Не забывайте ежеминутно о Боге. Я забывала, грешная.
Мы слушали ее и не понимали, что с нею. Неужто и вправду "крыша поехала"?... Она была совсем иной, нежели раньше. Чистота речи, взглядов, меткость, душевность и даже одухотворенность сквозили в ее словах. Казалось, от Прасковьи исходил теплый свет добра, любви и прощения.
Пока мы думали-гадали, что же нам принесет завтрашний "день разлуки", были заняты своими бытовыми хлопотами, роковое время приближалось. Сестра все также была в уме. Ела, помолилась, и читала Псалтырь. Мы уже начали подумывать об обратной дороге, - она, мол, еще пять лет проживет... Как вдруг, ровно в назначенный час, она заволновалась, приподнялась с постели, втянула с шумом воздух, выдохнула, и... мы увидели уже безжизненное тело, - бесчувственное и холодеющее. Крик ужаса вырвался из груди. Предначертанное во сне стало реальностью...
Мы все сделали так, как она завещала. Было стыдно, что мы сомневались. Было чему нам, "заумным", поучиться. Ведь смерти никто не минует - это неизбежность для каждого. Но пока живем, мы отчаянны в своем необузданном неверии, в гордыне, уверены, что человеки могут все. Ничего мы не можем, все во власти Господа - и миловать, и наказывать.
Надо только правильно распорядиться временной земной жизнью для жизни вечной. Когда Господь призовет нас, мы уже ничего не сможем сделать. А здесь, на Земле, у нас неограниченные возможности для очищения души и тела.
Записано со слов сестры Прасковьи
Страшный суд
Это случилось в Москве. Молодые студентки, окончившие престижный институт, были направлены в пригород Москвы для проведения в школах атеистической работы.
Молодая красивая Валентина Б. выехала на пригородной электричке. Вокруг кипела жизнь: смех, песни, музыка, и ей, полной вдохновенных надежд на будущее, казалось, что жизнь прекрасна, бесконечна, возможности безграничны. Говори все, что скажет твой ум, сердце и язык. О душе умалчивалось, ибо "она не существовала", ее отвергли.
И вдруг веки ее начали тяжелеть, мысли ослабевать, тупое равнодушие овладело девушкой, и в сознании появились картины... Земля, такая твердая, прочная, такая вечная, - вдруг начала дрожать, появились провалы, вспыхнули пожары, вместо твердой почвы - зыбучий песок, который втягивал машины, ломал асфальт, валил деревья и многоэтажки. Все, созданное руками человека, гибло, люди бегали в панике и страхе, некоторые горели ярким факелом, и никто не сбивал с них пламя. Спасались, кто как мог. Животные выли, визжали люди - все в едином гуле тонуло в огромной пожирающей воронке земли... Спасения не было нигде, огромные горы рушились, как песок, рассыпаясь в прах; кругом дым, копоть, огонь; вонь удушливого сероводорода прерывала дыхание всего живого, и не было просвета и малейшей надежды на спасение.
Валентина вместе со всеми рухнула в пропасть. Страх и боль сковали все ее тело, ужас, бессилие и отчаяние обуревали ее в царившем хаосе. Вокруг столбы пыли, жар, стоны. Наконец, люди начали подниматься, отряхиваться - кто полуобгоревший, кто безногий, и почему-то стали выстраиваться в одну цепочку, как по чьей-то невидимой команде. И сама Валентина присоединилась к очереди, отряхнув пыль.
И вдруг начали рассеиваться облака, пыль и грязь отнесло в сторону, а на белых облаках к ним спускался Человек, а перед Ним на белоснежном облаке, как на столе, была раскрыта огромная Книга. По обе стороны от Него находились красивые лучезарные юноши, как стражники. Взоры всех людей были обращены к Пришельцам, стоявшим над грязным, обожженным и испуганным людом. И вот открыли Ему книгу, Он взглянул на первого человека и спросил: "Веруешь?". Ответ был утвердительным, в Книге значилось и имя его. И тут же его привели в соответствующий вид и взяли наверх. Следующий отрицал свое причастие к вере, его подвели в противоположную сторону и сбросили вниз, откуда до нас долетел полный ужаса душераздирающий крик.
Очередь приближалась, в сердце Валентины поднялись волнение, страх, тревога. Ведь она-то ехала отрицать Бога, она ни во что не верила.
Вдруг перед ней из очереди выбежал мужчина и бросился убегать в сторону от Чтеца и Стола, но рядом стоящий страж поднял руку в горизонтальном положении, и из-под руки появилось огненное Копье, которое вмиг настигло бегущего, пронзило его и сбросило в ту же пропасть, куда бросали всех неверующих. Ноги Валентины подкосились, и, казалось, налились такой тяжестью, что не сдвинуть с места, а очередь уже сократилась до двух человек. Под сердцем затрепетала душа, полная отчаяния и раскаяния. Слезы градом брызнули из глаз и залили все лицо. Она заметалась от страха, и когда лучезарные глаза были подняты на нее, в них она увидела любовь, боль, прощение... и очнулась.
Слезы по прежнему лились по ее лицу, по ее крашеным ресницам, ком подкатил к горлу, и ей стоило неимоверных усилий, чтобы не разрыдаться в переполненном вагоне...
На следующей остановке она вышла и вернулась в Москву. Отказалась от перспективной работы и устроилась в детское дошкольное учреждение. Впервые в 1978 году пошла в храм, увидела иконы... и на одной из них - того Чтеца.
Валентина Б.
Мальчика спас Ангел
Маленький Коля дружил с Ангелом. Однажды, в Светлую Пасхальную ночь Ангел подошел к Колиной кроватке в полночь и сказал:
- Христос воскресе!
Прекрасней Ангела Коля никого не видел - такой он был лучезарный, так светился его лик и сияли белоснежные длинные одеяеды. Мальчик счастливо засмеялся в ответ.
Никто не верил малышу, когда тот рассказывал о чудесном знакомстве. "Сочиняет, - решили взрослые, - ну пусть поиграет. Вырастет, в школу пойдет - там, бедняжка, забудет обо всех своих Ангелах".
Шло время. В одно чудесное утро Коленька проснулся с ощущением праздника, словно наступил день его рождения. Подумал, почему так, и вспомнил: "Сегодня же бабушка приезжает! Насовсем!".
Бабушку Коля очень любил. Бабушка была строга, не баловала его сладостями и редко гладила по голове, но когда усаживала его рядом с собой, задумывалась ненадолго... Ее все еще молодые глаза темнели, чуть склонялась седая голова. А Коля, приоткрыв рот от нетерпения, ждал чудесного. Вот сейчас бабушка тихонько улыбнется, из ее уст польется сказка, да такая, что Коленька нигде больше не услышит, ни в одной книжке не прочтет. Сказка длится порой несколько вечеров. За окном темень, а в комнате будто солнце лучами играет, расцвечивается все бабушкиной сказкой как жар - птицыным пером.
Рассказывает бабушка складно, может сама сочиняет, - Коленька не задумывается. А то начнет говорить быль - про войну, про подвиги Колиного дедушки. Мужа бабушка давно схоронила, дочь все звала стареющую мать к себе. Да разве могла бабушка оставить родную деревню, дорогой сердцу дом, двор с покосившимся забором, сад со старыми корявыми яблонями и тонкими вишнями, от которых в мае бывала душистая цветочная метель.
Но в последние месяцы нездоровилось бабушке, да и устала она от одиночества. И вот - приезжает. Насовсем приезжает. Родители Колины уже и комнату приготовили.
Бабушка вошла в комнату, перекрестилась, огляделась по-хозяйски. И перво-наперво открыла болыпой черный чемодан. Коленька с любопытством в него заглянул. А бабушка принялась доставать иконы: большие, малые, бумажные, деревянные. Рядками ложились они на стол, и стол засиял их окладами, из коричневого стал расцвеченным яркими красками образов. Коля хлопал пушистыми ресницами, жадно смотрел.
- А это кто? - ткнул маленьким пальчиком в золоченое изображение Спасителя. Бабушка улыбнулась:
- Это Господь наш. Боженька. Не знаешь? Эх ты! Потрепала внучка за вихор.
- А это вот твой покровитель небесный - Никола Угодник, Чудотворец. Эзо Матерь Божия - Пресвятая Богородица.
Коля вдруг просиял:
- А его я знаю!
Хрупка была иконочка в тонкой рамке, на которой белел Ангел, строгий и прекрасный, словно внутрь себя глядящий печальными голубыми глазами. В деснице держал Ангел крест.
- Знаю, бабушка, знаю, - захлебывался Коля в восторге, - он ко мне к кроватке приходил! Хороший он, добрый, красивый.
Бабушка молча слушала, положив руку на голову внука.
