Георгий Гурджиев - Жизнь реальна только тогда, когда Я есть (фрагмент)
"На три четверти могучие джентльмены и в высшей степени могучие леди этого "долларо-урожайного континента"... Я был очень, очень рад видеть вас и, хотя сидя так долго среди вас в этот вечер в блаженной атмосфере ваших "расконсервированных" излучений, я все-таки получил достаточно энергии может быть, даже больше, чем нужно -- для осуществления моей цели, ради которой в этот раз я к вам сюда приехал; но в то же время к большому сожалению - хотя я не знаю, вашему или моему -- во мне снова был пробужден тот импульс, который был у меня всегда, но который ни разу не давал о себе знать во время моей писательской деятельности, а именно, импульс жалости к некоторым людям, количество которых достигло огромной цифры, чьи тщеславные родители или учителя, пользуясь отсутствием в этих будущих "отщепенцах" в их подготовительном возрасте их собственной мудрости, убедили их, помогая им деньгами, конечно, способом, известным в итальянской "бухгалтерии", стать в их ответственном возрасте "докторами-психиатрами", в данном случае для вполне взрослых несчастных людей, обитающих в организованных в американском масштабе психиатрических больницах.
Говоря откровенно, я еще не знаю точно причины пробуждения во мне этого прежде существовавшего нежелательного импульса; но я знаю только, что реакция на эти данные начала проявляться во мне постепенно вследствие того факта, что во время чтения последней главы первой серии моих писаний, сидя в углу и наблюдая от скуки выражения ваших лиц, мне было ясно видно, как на лбу то у одного, то у другого из вас выступала надпись "кандидат в сумасшедший дом".
Я сказал "от скуки", потому что содержание этой главы, над каждым предложением которой мне приходилось думать снова и снова на протяжении трех месяцев почти день и ночь, наскучило мне больше, чем ваша рыба под названием "макрель", которую в мой первый приезд сюда я был вынужден есть в течении шести месяцев утром и вечером, так как это была единственная свежая пища, которая нашлась у вас в городе".
После этого, придав моему голосу тон, которому учат в монастырях и который называется "тоном смущенной скромности", я добавил:
"Я еще не уверен, на самом ли деле это так или это только мне так кажется, что довольно часто случается в психике человека, испытавшего очень много "неприятностей". Из-за шестидневной непрерывной качки на волнах безграничного океана, и частому введению в себя благородного французского арманьяка и постоянного регулирования его вибраций введением в себя не менее благородных немецких "hors d'oeuvres" (закусок - фр.), что-то во мне сегодня, как говорится, "fishy" (сомнительно, слабо - англ.).
По истечении трех дней после этой только что описанной важной американской встречи, дней, которые местные жители охарактеризовали бы по-разному - те, что имели много долларов в карманах, независимо от способов их добывания, как "прошедшие не монотонно", тогда как те, для кого отсутствие этих долларов является хроническим, сказав - "еще на один день ближе к нашему последнему вздоху", - ко мне пришли пятеро вышеупомянутых американцев во главе с мистером С.
Поговорив с ними обо всех естественно текущих ассоциациях и в то же время выяснив для себя все детали, которые требовались мне в связи с подозрениями, возникшими у меня во время чтения в первый вечер моего приезда, я начал рисовать перед ними весьма рельефно все уже описанные мной констатации относительно появления в психике людей, последователей моих идей, этого странного свойства, а также перспектив, вытекающих из этого, а затем, рассказав кратко о причинах моего нынешнего приезда в Америку и невозможности для меня уделять очень много своего времени членам их группы, я попросил их больше не допускать того, что происходило в эти дни, когда из-за визитов того или другого члена группы и их иногда совершенно идиотских вопросов, у меня не было возможности написать ни единого слова.
Поэтому я предложил им сформировать нечто вроде комитета и взять на себя работу по организации дважды в неделю общих встреч для членов их группы, на которых я постараюсь всегда сам присутствовать; а также смотреть за тем, чтобы в другие дни никто не беспокоил меня личными визитами, письмами или даже по телефону.
После этого мы вместе решили, чтобы сэкономить мое время а также ввиду многих других соображений, проводить эти общие встречи в моей квартире и, ввиду ограниченного размера самой большой из ее комнат, которая была чем-то вроде зала, не допускать на эти встречи более пятидесяти человек, а для остальных членов группы организовать встречи в студии Карнеги Холла или на других частных квартирах, где, не обязательно с моим участием, читалась бы вслух одним из моих переводчиков-секретарей стенографическая запись всех вопросов, которые мне задавались и мои ответы на них.
И в заключение я настоятельно попросил их не говорить пока ничего из того, что я сказал им в тот день, никому из членов их группы и добавил:
"Согласно выводам после наблюдений и исследований, проведенных мною в эти дни, к моему большому сожалению, я буду вынужден во время моего нынешнего пребывания в Нью-Йорке принять разнообразные меры к многим из ваших товарищей с той целью, чтобы они либо полностью разочаровались в моих идеях, либо полностью утратили веру, кристаллизовавшуюся в их индивидуальности за эти годы, по отношению к мистеру Ориджу и его авторитету".
ПЕРВАЯ БЕСЕДА
проведенная мной 28 ноября 1930 года с свободным входом в собрании всех без исключения последователей моих идей, принадлежащих к упомянутой группе
Я начал так:
Сегодня и вчера я серьезно размышлял о том, как мне найти такой способ для моих объяснений, всей совокупностью которых я намереваюсь сегодня и на двух или трех последующих встречах донести до вас некоторую информацию, тесно связанную с вашей жизнью, и придать форму и последовательность моему изложению такие, чтобы они могли, в условиях созданных вами, североамериканцами - в смысле большей ненормальности в сравнении с механизмом мышления других людей -- помочь нормальному и беспристрастному пониманию вами этой информации.
Мне пришлось долго обдумывать это главным образом по причине моего искреннего желания, теперь, когда у меня есть возможность, оказать вам какую-то помощь моими объяснениями, вам, американцам, составляющим именно эту группу моих последователей, как людям, по отношению к которым за время моего общения с вами, вследствие вашего доброго отношения ко мне лично и моей работе в трудные годы после случившегося со мной несчастья, сформировались и до сих пор постоянно действуют, так сказать, "стимулирующие данные" для благожелательности; кроме того, в этот же период во мне сформировалось твердое убеждение, что у всех вас, очевидно, вследствие ненормально чрезмерного чтения газет, развился, более чем в других людях, тот ненормальный психический фактор, который в последние века стал вообще неотъемлемым свойством современных людей и который очень определенно, как это может быть легко подтверждено экспериментально, действует на общую психику людей таким образом, чтобы их бытие довольствовалось поверхностным восприятием всех видов впечатлений, прочитанных или услышанных, не вызывая в них никаких предчувствий каких-либо возможных вредных последствий этого.
В результате этих размышлений, я думаю, мне удалось наконец разработать в своих мыслях форму изложения, примерно соответствующую моей цели.
Согласно этой, так сказать, "схеме изложения", я сейчас прежде всего вызову у вас и разъясню несколько таких вопросов, которые, как я предполагаю, покажутся на первый взгляд совершенно несоответствующими тому, что вы ожидаете услышать от меня в смысле того, что я обещал сказать для вашего блага, тогда как на самом деле только такая схема последовательного развития этих обещанных объяснений может, по моему мнению, кристаллизовать в вашем ненормально устроенном "мыслительном аппарате" те понятия, постижение которых я считаю не только очень полезным для вас, но абсолютно необходимым.
Прежде всего я хочу познакомить вас с двумя основными пунктами той детальной программы, разработанной мной, которую предполагалось постепенно осуществлять в жизни людей посредством основанного мной Института гармонического развития человека.
Этот институт, между прочим, впервые был мной основан еще в России за два года до начала, как ее называют, "Мировой войны", но мне не удалось твердо поставить это свое "детище", как говорится, "на его собственные ноги" - несмотря на многократные попытки основать его в разных других странах, которые кончались каждый раз из-за всякого рода последствий этой войны "крахом", сопровождавшимся для меня огромными материальными потерями и пустой тратой усилий, которые требовали почти сверхчеловеческого напряжения моей физической и моральной силы - пока, наконец, как я уже говорил, мне не удалось это восемь лет назад, в благородной Франции.
