Виктор Тростников - Понимаем ли мы Евангелие?
То, что эти слова молитвы не оговорка или неточность, подтверждается и положением догматического богословия. Если бы было верно первоначальное предположение, — то означало бы, что на Фаворе произошел акт освобождения человека от первородного греха, являющийся актом даже не антропологического, а космического порядка. Конечно, Богу все возможно, однако Он не только всемогущ, но и всемудр, а поэтому всегда соизмеряет цель со средствами. Избавление людей от последствий адамова падения составляло главную цель всего божественного Домостроительства с того самого момента, как это падение произошло, но задача эта была так сложна, что для ее решения Богу понадобилось время и терпение, а в какой-то момент и самопожертвование. Постепенная подготовка сознания ветхозаветного человека к усвоению евангельской проповеди, Боговоплощение, сама эта проповедь, затем голгофская жертва, Воскресение и сошествие на апостолов Святого Духа — вот основные вехи на пути нашего спасения. Только после всего этого открылась возможность через крещение, регулярное причащение и исполнение Христовых заповедей стать "новой тварью", смыв с себя печать первородного греха. И если допустить, что Христос мог достигнуть того же результата в отношении трех учеников без этих дополнительных и целенаправленных усилий, а просто одним пожеланием, то почему Он не сделал того же самого с такой же легкостью в отношении и других людей? Тогда Ему не нужно было бы принимать "чашу сию" — перетерпевать позор и муку крестной смерти. Нет, легкость тут была исключена — коренная переделка человеческой натуры сотрясла бы всю вселенную, может быть, даже привела бы к изменению мировых констант и законов природы, ибо человек есть венец всего творения, вершина пирамиды бытия, завершение и оправдание процесса развития материи. Такого сотрясения Творец не мог допустить. Правда, католики полагают, что однажды волевое снятие адамовой печати все-таки совершилось — она была снята с Иоакима и Анны в момент зачатия ими Богородицы (догмат латинской Церкви "О непорочном зачатии"), — но только однажды в порядке исключения. Православное же богословие не допускает и этого.
Нет, Петр, Иаков и Иоанн ни на секунду не переставали быть ветхозаветными людьми. И, тем не менее, они узрели Христа в славе якоже можаху, то есть насколько могли. В этих словах заключен не только расширительный, но и ограничительный смысл. "Насколько могли" — значит "подошли к пределу своих возможностей". Чем же устанавливается для них этот предел, дальше которого они не были в состоянии пойти? Как раз идущей от Адама поврежденностью натуры. До своего прегрешения Адам разговаривал с Богом-Отцом как со своим другом, а на Фаворе Он остался для апостолов невидимым, поэтому состояние "до" и "после" и сравнивать нельзя. Преображение Господне не было возвращением в состояние "до", в этом не может быть никакого сомнения. Не было уже потому, что являлось составной частью дела такого возвращения. Однако на Фаворе произошло нечто значительное, в этом тоже нельзя сомневаться, и произошло не само собой, а по воле Христа! Хотя ученики по своей природе и могли видеть Его в славе, но ведь не видели. Выходит, какой-то барьер все-таки был, и Иисус помог им его преодолеть. Какой же?
Как уже сказано, его преодоление не было связано с изменением вселенских структур. На Фаворе происходило Преображение, а вне Фавора никто о нем и не догадывался. Кто ловил рыбу, продолжал ее ловить, кто спал, тот продолжал спать. Иисус тоже в сути Своей не изменился. Следовательно, явление разыгрывалось не в пространстве и времени, а в душах трех апостолов, то есть имело не онтологический, а психологический характер. Преградой для восприятия было не естество, ею была зачарованность. Видеть Бога-Отца они не могли физически, а видеть в Иисусе Бога-Сына могли, но не решались. Им мешало не объективное, а субъективное препятствие: запуганность, забитость, затюканность, неверие в себя. Всесильные книжники и фарисеи установили в Иудее того времени такой свирепый идеологический террор, что целые поколения вырастали, не смея иметь собственных мыслей, и были готовы признать предреченного пророками мессию только в том, на кого будет указано этими властителями дум. А более поздняя секта саддукеев пропагандировала материализм, в рамках которого Сына Божия просто не могло быть. При этом монопольно владеющие истиной первосвященники проникались спесью и высокомерием и привыкали смотреть на народ как на быдло. В сознании того, что они быдло, и были воспитаны рядовые иудейские граждане Петр, Иаков и Иоанн. А где же быдлу увидеть Сына Божия во всем величии…
Новый Завет буквально переполнен свидетельствами умственной скованности и робости апостолов, мешавшей им воспринять что-то новое, отличное от того, что вдолбили им в головы их религиозные вожди. Эта великая книга имеет много аспектов, и в одном из них она есть рассказ о том, как убедительно проявлял Иисус Свою божественную сущность и какими маловерами, несмотря на это, оставались Его ученики. Пойдя по Его слову по воде, Петр вдруг усомнился и начал тонуть. Много раз слыша от Учителя, что Он будет распят и на третий день воскреснет, они удивлялись, когда это случилось. А ведь до этого Иисус на их глазах воскресил сына вдовицы, дочь Иаира и четырехдневного Лазаря. Когда жены-мироносицы возвестили им, что тело Иисуса исчезло из гроба, "показались им слова их пустыми, и не поверили им" (Лк. 24, 12). И что особенно поразительно — когда уже воскресший Христос приходил к ним, они Его не узнавали: не как Бога-Сына, а просто как человека Иисуса! Так было на Тивериадском озере, так было в запертом от иудеев доме в Иерусалиме, так было на пути в Эммаус. Почему же? Евангелие дает нам разъяснение, относящееся к последнему случаю: "Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его" (Лк. 24, 16). Кем или чем они были удержаны, в Писании не говорится, но и так ясно, что не Христом. Он, наоборот, хотел, чтобы ученики узнали Его по Воскресении и убедились, что "исполнилась вся правда", и именно для этого дал Фоме ощупать Свои раны. Конечно, эта "удержанность" была плодом промывки мозгов, которую постоянно устраивали им первосвященники. Как выяснила современная наука, человеческий глаз — весьма хитрый инструмент: он видит не то, что есть, а то, что сознание приготовилось увидеть. В наш зрительный аппарат встроен некий сложный компьютер, который все время делает поправки, руководствуясь принятой данной личностью концепцией мироустройства, скажем, сегодня люди видят всякую летающую дьявольщину в форме межпланетных транспортных средств с иллюминаторами, а раньше ее видели в форме ведьм на метлах. А вот на бесстрастной фотопленке такой объект был недавно зафиксирован как просто мохнатый шар. Но если такая бессознательная коррекция происходит в отношении низменного, то она должна происходить и в отношении высокого. Евангелие удостоверяет, что так оно и есть. Поэтому, возвращаясь к Преображению, мы можем сказать о нем так: это было снятие с апостолов околдованности, освобождение их от той лжи, которую внушила им и всему народу небольшая группа людей, выдававших себя за радетелей нации, а на самом деле бывших сынами диавола (Ин. 8, 44).
* * *События, описанные в Евангелии, и по времени, и по расстоянию очень от нас далеки. Но если вглядеться и вдуматься в них пристально, окажется, что это сегодняшние события. Каждый его стих имеет два плана: частный и универсальный. Первый — об Иудее, Самарии, Галилее и окрестных местах. Второй — о той стране, где их читают. Когда вывезенных из Африки невольников обратили в Америке в христианство и священники стали читать им в церквах Библию, они сразу поняли, о чем повествует Моисееве Пятикнижие: о страданиях негритянского народа вдали от своей милой родины. И были совершенно правы. Так неужели мы, русские, непонятливее? Неужели не сообразим, что рассказ Нового Завета о Преображении — божественное откровение о России, которое нам сегодня необходимо услышать более, чем когда-либо прежде, ибо оно может дать нам ключ к спасению в это решающее время?
…Мы живем сейчас и будто не живем. То, что вокруг нас, никому из нас не нравится. Мы видим Россию в унижении и хотим увидеть ее в славе. Но это значит, что мы хотим сподобиться стать свидетелями ее ПРЕОБРАЖЕНИЯ. Это главное наше желание, определяющее тон и содержание наших разговоров. Мы беспрерывно жалуемся, сетуем, вздыхаем, охаем, сокрушаемся, причитаем, ноем и брюзжим; то приходим в уныние, то начинаем подбадривать себя необоснованными надеждами. Верующие прямо говорят, что все наше упование теперь только на Бога, неверующие не произносят таких слов, но тоже не представляют, что можем сделать мы сами, чтобы вернуть Великую Россию, и утешаются только тем, что будущее непредсказуемо и может произойти что-то вроде приятного сюрприза. Так что все мы и вправду ждем фаворского чуда, хотя и не все это сознаем. Но в таком случае нам надлежит постоянно помнить о том, в чем это чудо состояло. Господь стряхнул пелену лжи с очей учеников, и им открылась правда. В нашем случае Он делать этого уже не будет. Не потому, что Его желание помогать людям иссякло, а потому, что вся необходимая помощь с Его стороны нам оказана. С тех времен многое изменилось: Христос попрал Своей смертью нашу смерть, сделал нас новой тварью, поднял на более высокий уровень свободы и ответственности, просветил нас Священным Писанием и Преданием, утвердил на земле окормляющую нас таинствами Церковь и теперь ждет от нас более разумных, более зрелых и более решительных действий, чем те, на которые отваживались апостолы. Кому многое дано, с того много и спрашивается, поэтому мы должны стряхнуть пелену со своих глаз сами. И как только мы сделаем это, тут же произойдет Преображение, и мы увидим Россию в славе, ибо она не только была великой страной, она и есть великая страна и ни на миг не переставала быть ею. А то, что она нищая, жалкая и ни на что ни годная, внушили нам ее враги.
