Чогъям Трунгпа - Преодоление духовного материализма
Если мы стремимся к какому-то особому блаженству, к какой-то радости, к осуществлению мечты или фантазии, тогда мы обязательно в равной мере идем к тому, чтобы потерпеть неудачу, и придем к подавленности. В этом вся суть: страх отдельности, надежда на достижение единства – это не просто проявление или действие эго, это самообман, уверяющий нас, будто бы «я» является какой-то реальностью, которая совершает некоторые действия. Но эго и есть действие, событие душевной жизни; эго и есть боязнь утраты состояния раскрытия, боязнь утратить состояние отсутствия «я». Таков смысл самообмана; в данном случае эго плачется о том, что оно потеряло состояние отсутствия «я», свою мечту о достижении. Страх, надежда, утрата, приобретение – это продолжение действий мечтаний эго, самоподдерживающихся и утверждающих себя структур, которые и есть самообман.
Поэтому подлинное переживание за пределами мира мечты – это красота, многокрасочность и восторг реального переживания настоящего в повседневной жизни. Когда мы стоим лицом к лицу с фактами, с вещами каковы они есть, мы оставляем надежду на нечто лучшее. Здесь не будет ничего чудесного, потому что мы не можем приказать себе выйти из состояния подавленности. Подавленность и незнание, эмоции, все, что мы переживаем,– все это реально и содержит в себе колоссальную истину. Если мы действительно хотим учиться и увидеть переживание истины, мы должны быть самими собой. Все дело в том, чтобы остаться песчинкой.
Вопрос:Не скажете ли вы что-нибудь еще о механизме этой силы отчаяния? Я могу понять, как может возникнуть отчаяние; но как возникает блаженство?
Ответ:В начале практики есть возможность силой ввести себя в состояние блаженства. Это своеобразный самогипноз, в котором мы отказываемся видеть свою глубинную основу, то, что мы есть на самом деле. Мы сосредоточиваемся на непосредственном переживании блаженства, игнорируя, гак сказать, свою глубинную основу, на которой в действительности стоим; мы разжигаем в себе переживание огромной радости. Беда в том, что переживание подобного рода основано исключительно на наблюдении за собой; это целиком и полностью дуалистический подход. Нам хотелось бы пережить нечто, и вот при помощи очень упорного труда мы действительно достигаем этого. Однако, когда затем мы спускаемся со своей «высоты», когда понимаем, что все еще находимся здесь, подобно черному утесу среди океанских волн,– тогда наступает состояние подавленности. Нам хочется состояния опьянения, хочется забвения, нам хочется быть поглощенными глубиной вселенной; но почему-то этого не происходит. Мы по-прежнему остаемся здесь, это всегда оказывается первым фактом, который тянет нас вниз. Далее начинает действовать и вся множественность прочих игр самообмана, стремление и далее питать свою личность,– потому что мы стараемся создать для себя полную безопасность. Это принцип «наблюдателя».
Вопрос:Вы говорите, что существуют люди, которые имеют некоторое переживание, а затем стремятся к нему интеллектуально, классифицируют его, говоря: «Это невероятно!» Но такая реакция кажется почти автоматической. Не можете ли вы рассмотреть способы, при помощи которых люди начинают освобождаться от этого образа действий? Мне кажется, что чем больше мы стараемся прекратить оценочную деятельность, тем больше мы выносим оценки.
Ответ:Видите ли, когда вы поняли, что в действительности выносите оценки и ничего от этого не получаете, я думаю, вы одновременно начинаете обнаруживать для себя какой-то выход. Вы начинаете видеть, что весь процесс представляет собой часть гигантской игры, которая на самом деле не приносит пользы, потому что вы постоянно строите, но не приходите к какому-нибудь пониманию. Этот новый подход не содержит никакой магии, никаких фокусов. Единственное, что надо сделать – это сбросить маску; однако это очень болезненно.
Может быть, вам придется строить и строить, пока вы не постигнете бесплодность всех попыток достичь духовности. Ваш ум может стать полностью загроможденным этой борьбой. Фактически, вы можете не подозревать, куда идете – вперед или назад,– пока не дойдете до полного изнеможения. Тогда вы, вероятно, усвоите очень полезный урок: надо оставить все, стать ничем. Пожалуй, вы даже ощутите стремление быть ничем. Здесь возможны два решения: или вы просто снимаете маску, или будете продолжать строить и бороться, пока борьба не достигнет апогея,– и тогда вы прекратите ее.
Вопрос:Что происходит, когда мы говорим: «Вот здорово! Я сделал это!» Это разрушает все дело, не правда ли?
Ответ:Не обязательно. Но что происходит после этого? Хотите ли вы повторять свое переживание вновь и вновь, вместо того, чтобы работать с нынешней ситуацией, с тем, что есть? Мы можем пережить невероятную радость при первой вспышке раскрытия, которая так прекрасна. Но важно то, что происходит затем,– работаем ли мы ради удержания и воссоздания этого переживания,– или оставляем его позади, даем этому переживанию быть всего лишь еще одним переживанием и не пытаемся восстановить первую вспышку.
Вопрос:Вы честолюбивы, вы постоянно что-то строите; и чем больше вы об этом думаете, тем хуже идут дела. Поэтому вы пробуете просто уйти от всего, стараетесь не думать ни о чем, забыться в любых возможных отдушинах. Что это значит? Как можно покончить с тем фактом, что чем больше человек думает о просветлении, чем больше старается узнать о нем, тем хуже складываются обстоятельства, тем больше накапливается концептуальных представлений? Что можно сделать?
Ответ:Это весьма очевидно; вы полностью прекращаете какие бы то ни было искания, прекращаете старания что-то открыть, старания доказать собственное существование.
Вопрос:Но ведь иногда у нас может появиться деятельное ощущение бегства, и это совсем не то же самое, что полное бездействие.
Ответ:Когда вы пытаетесь спастись бегством, вы обнаруживаете, что вас не только преследуют сзади, но к вам приближаются и спереди. В конце концов, не остается места, куда можно было бы убежать; вы полностью пойманы. Тогда осталось одно – полностью и по-настоящему сдаться.
Вопрос:Что это значит?
Ответ:Это надо пережить самому. Это значит прекратить попытки идти куда бы то ни было – как в смысле ухода от чего-то, так и в смысле бегства куда-то; оба эти подхода суть одно и то же.
Вопрос:Совместимо ли вспоминание себя или самонаблюдение с покорностью и пребыванием здесь, в настоящем?
Ответ:Вспоминание себя в действительности является весьма опасной техникой. Оно может включать слежку за собой и за своими действиями, когда вы уподобляетесь голодному коту, высматривающему мышей; или же оно может быть разумным жестом: вы пребываете там, где находитесь сейчас. Все дело в том, что если у вас налицо какая-то идея взаимоотношений – «я переживаю это, я делаю это»,– тогда «я» и «это» оказываются в одинаковой степени очень сильными личностями, и между ними, «мною» и «этим», каким-то образом возникает конфликт. Вернее будет сказать, что «это» является матерью, а «я» – отцом; и когда в дело вовлечены две такие полярные крайности, вы непременно порождаете нечто. Таким образом, вся идея здесь в том, чтобы не дать возможности существования «этого»; тогда не будет и «меня». Или иначе: нет «я», потому нет и «этого». Главное дело – не повторять себе эту фразу, а прочувствовать факт, пережить его по-настоящему. Вы должны убрать наблюдателя, который следит за двумя крайностями; когда этот наблюдатель удален, отпадает и вся структура. Дихотомия сохраняет существование только до тех пор, пока имеется наблюдатель, объединяющий всю картину. Вам необходимо убрать наблюдателя и ту весьма усложненную бюрократию, которую он создает, чтобы обеспечить полный контроль центрального учреждения; когда же мы убрали наблюдателя, открывается пространство огромной протяженности, потому что наблюдатель и его бюрократический аппарат занимают так много места. Если мы удалили фильтр «я» и «другого», тогда пространство становится четким, точным, разумным. Пространство содержит колоссальную точность, дающую возможность работать с находящимися в нем ситуациями. В действительности нам совсем не нужен наблюдатель, «тот, кто следит».
Вопрос:Не потому ли существует наблюдатель, что мы хотим жить на уровне, который кажется нам более высоким, тогда как если мы просто оставим все как есть, мы, может быть, останемся здесь?
Ответ:Да, это правильно. Когда исчезает наблюдатель, нет возможности для применения понятий высшего и низшего, а потому нет более и какой-либо склонности к борьбе, к попыткам достичь высшего. Тогда вы просто находитесь там, где существуете.
Вопрос:Можно ли устранить наблюдателя силой? Не будет ли это снова игрой оценок?
