Игумен Иларион (Алфеев) - Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие
«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» (Быт. 1:1-2). По другим древним переводам Библии, Земля представляла собой «нечто пустое и ничтожное» (Феодотион), «нечто праздное и неразличимое» (Симмах), [65] то есть бесформенную праматерию, из которой предстояло сотворить мир. «Земля» первого дня — это, по выражению митр. Филарета, «изумляющая пустота» [66], хаотичное первовещество, имеющее в себе залог будущей красоты, гармонии, космичности. «Тьма» и «бездна» подчеркивают неорганизованность и безвидность материи, а «вода» — ее пластичность. О Святом Духе сказано, что Он «носился» над водою. Этим глаголом в другом месте Библии обозначается полет птицы над гнездом с птенцами: «Орел покрывает гнездо свое, носится над птенцами своими, распростирает крылья свои, берет их и носит на перьях своих» (Втор. 32:11). То есть Святой Дух охранял и оживотворял материю, «носясь» над ней и вдыхая в нее «дух жизни».
«И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош» (Быт. 1:3-4). Свет первого дня не есть свет Солнца и Луны, появившихся на четвертый день, а есть свет Божества, отобразившийся в тварном бытии. «Сказал» и «увидел» — антропоморфизмы, имеющие, однако, глубокий смысл. Выражение «сказал» указывает на действие Слова Божьего, одной из Ипостасей Святой Троицы, а «увидел» говорит о сознательности и целесообразности творческого процесса, об удовлетворении Художника от того, что созданный им Космос действительно прекрасен.
Нельзя не отметить черт поразительного сходства между космогонией Библии и другими древними космогониями, например месопотамской и древнегреческой. «Из хаоса родились мрак и темная ночь," — пишет Гесиод в «Теогонии». [67] Слово «хаос» происходит от глагола, означающего «открытием рта выражать изумление», и как нельзя лучше соответствует библейской «изумляющей пустоте» первозданной материи. Платон называет Космос, в отличие от «вечносущего» Бога «богом, которому предстояло быть». [68] Он говорит о разумности и одушевленности Космоса: «Пожелав, чтобы все было хорошо и чтобы ничего, по возможности, не было дурно, Бог позаботился обо всех видимых вещах, которые пребывали не в покое, но в беспорядочном нестройном движении: Он привел их из беспорядка в порядок… Он устроил ум в душе, а душу в теле, и таким образом построил Вселенную, имея в виду создать творение прекраснейшее и по природе своей наилучшее… Наш космос есть живое существо, наделенное душой и умом, и родился он поистине с помощью Божественного провидения». [69] Космос, по Платону, есть икона Бога: он «воспроизводит Первообраз и являет собой подобие настоящего Образа». [70]
Во второй день Бог создает «твердь» — пространство, обладающее прочностью, стабильностью, твердостью. В третий день Он создает сушу и море и отделяет одно от другого. В четвертый день Бог создает Солнце, Луну и прочие светила: с этого момента заработал механизм суток — ритмичной смены дня и ночи. В пятый день морская стихия по велению Божьему порождает рыб и пресмыкающихся, а воздушная — птиц. Наконец, в шестой день появляются животные и человек.
Исследователи отмечают геоцентризм библейского повествования: сказав о сотворении Вселенной в первый и второй день, автор книги Бытия начиная с третьего дня обращается к Земле и тому, что происходит на ней. В этом есть глубокий символизм. «Это не остаток какой-то примитивной космологии… не соответствующей нашей послекоперниковской Вселенной. Геоцентризм здесь не физический, а духовный: земля духовно центральна, потому что она — плоть человека, потому что человек… есть существо центральное, то существо, которое объединяет в себе чувственное и сверхчувственное, и потому с большей полнотой, чем ангелы, участвует во всем строе земли и неба. В центре Вселенной бьется сердце человека» (Вл. Лосский). [71]
Библейская картина сотворения мира являет нам Бога во всем Его творческом могуществе. Сотворив духовный мир и населив его ангелами, Бог затем создает материальный космос как отображение-икону Своей превышающей всякую мысль красоты. В центре Вселенной Бог поселяет человека. Все живое, по предвечному замыслу Творца, призвано восхвалять Его: «Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних. Хвалите Его, все ангелы Его, хвалите Его, все силы Его. Хвалите Его, солнце и луна, хвалите Его, все звезды и свет. Хвалите Его, небеса небес, и вода, которая превыше небес. Да восхвалят имя Господне, ибо Он сказал — и сделалось. Он повелел — и совершилось… Хвалите Господа от земли, змеи и все бездны: огонь, град, снег, лед, бурный ветер, исполняющий слово Его, горы и все холмы, деревья плодоносные и все кедры, звери и всякий скот, пресмыкающиеся и птицы пернатые, цари земные и все народы… Хвалите Его на тверди силы Его… Все дышащее да хвалит Господа» (Пс. 148:1-150:6, по переводу LХХ).
Сотворенная Богом Вселенная является книгой, открывающей тем, кто умеет читать, величие Творца. Неверующие, наблюдая материальный мир, не видят в нем отображение высшей нематериальной Красоты: для них в мире нет ничего чудесного, все — естественное и обыденное. Книга Божьего чуда прочитывается очами веры. К авве Антонию, египетскому отшельнику IV века, пришел знаменитый философ и спросил: «Авва, как ты можешь жить здесь, лишенный утешения от чтения книг?» Антоний, указав рукой на небо, пустыню и горы, отвечал: «Моя книга, философ, есть природа сотворенных вещей, и когда я хочу, я могу читать в ней дела Божьи». [72]
Антология святоотеческих текстов
Благослови, душа моя, Господа! Господи Боже мой! Ты дивно велик, Ты облечен славою и величием… Ты поставил землю на твердых основах: не поколеблется она во веки и веки. Бездною, как одеянием, покрыл Ты ее; на горах стоят воды. От прещения Твоего бегут они, от гласа грома Твоего быстро уходят… Ты послал источники в долины: между горами текут, поят всех полевых зверей; дикие ослы утоляют жажду свою. При них обитают птицы небесные, из среды ветвей издают голос. Ты напояешь горы с высот Твоих, плодами дел Твоих насыщается земля. Ты произращаешь траву для скота и зелень на пользу человека… Ты простираешь тьму, и бывает ночь: во время ее бродят лесные звери; львы рыкают о добыче и просят у Бога пищу себе. Восходит солнце, и они собираются и ложатся в свои логовища. Выходит человек на дело свое и на работу свою до вечера. Как многочисленны дела Твои, Господи! Все сделал Ты премудро: земля полна произведений Твоих. Это море — великое и пространное: там пресмыкающиеся, которым нет числа, животные малые с большими. Там плавают корабли, там этот левиафан, которого Ты сотворил играть в нем. Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты дал им пищу их в свое время. Даешь им — принимают; отверзаешь руку Твою — насыщаются благостью… Буду петь Господу во всю жизнь мою, буду петь Богу моему, доколе есмь… Благослови, душа моя, Господа! Аллилуиа!
Псалом 102
Солнце склонилось на запад. Полнеба в золотых огнях. Даже у маленьких сиреневых тучек золотые края. Под небесами печальные просторы полей. Какая глубина печали в российских полях… Она зовет душу в страну, далеко-далеко лежащую от земли. Двери в храм открыты. Оттуда слышно пение вечернего псалма: «Благослови, душе моя, Господа. Благословен еси, Господи. Дивна дела Твоя, Господи»… Из окон церковных видно, как на поля, на пашни и дальний лес ложится вечерняя благость и покой… Мы призваны видеть другие зори и зарницы, которые несравненно прекраснее земных, мы должны еще пойти туда, где обретается истинный покой и мир сердцу.
«Воспоминания пастыря» [73]
Когда волнуется желтеющая нива
И свежий лист шумит при звуке ветерка,
И прячется в лесу малиновая слива
Под тенью сладостной зеленого листка;
Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль в утра час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой;
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, -
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, -
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
М. Лермонтов [74]
И вот открылся очам нашим поразительный вид горных хребтов и восхитительно живописная красота местности на все стороны и по всему протяжению до самого горизонта, куда только достигал глаз… Солнце клонилось к западу и своими лучами золотило всю страну: и вершины гор, и глубокие пропасти, зияющие мраком и наводящие страх, и небольшие между горами кое-где видневшиеся полянки, покрытые зеленью… Во всем пространстве вокруг нас царствовала мертвая тишина и совершенное молчание: то было отсутствие всякой житейской суеты. Здесь природа вдали от мира праздновала свое успокоение от суеты и являла таинство будущего века… Это был нерукотворенный храм Бога Живого, где всякий предмет глаголал славу Его и исполнял Божию службу.., проповедуя Его всемогущество, присносущную силу и Божество… Книга природы раскрывала нам здесь одну из роскошных страниц, и мы видели и всюду читали… следы Божии и через рассматривание твари познавали невидимые Божии совершенства (Рим. 1:20)… Безмолвие гор и удолий порождало новое чувство: то было состояние неисповедимой тишины и покоя… то была тихая и духовная радость — был «глас хлада тонка, идеже Господь» (3 Цар. 19:12)… И так мы сидели и молчали, смотрели и удивлялись и священным восторгом питали сердца свои, переживая те возвышенные минуты внутренней жизни, когда человек ощущает близость незримого мира, входит в сладкое с ним общение и слышит страшное присутствие Божества. В это время, переполняясь святыми чувствами, он забывает все земное. Сердце его, разогреваясь подобно воску от огня, делается способным к восприятию впечатлений горнего мира. Оно пламенеет чистейшей любовью к Богу, и человек вкушает блаженство внутреннего обогащения; слышит в чувстве своем, что не для земной суеты, но для приобщения вечности даются ему короткие дни земного бытия.
