Ефрем Сирин - Творения. Том 3
Живые плачут об умерших, а Ниневитяне оплакивают живых. Всякий плачет о сыне своем, рыдает о сроднике своем. От плача и поста увяла красота жен. Каждый лобзает ближнего своего и на груди его проливает слезы. Великая была там печаль, великое было там страдание, живые готовились низойти в преисподнюю земли. Чем менее оставалось дней, тем обильнее проливали слезы, как будто уже погибли и не стало их в живых. Наступал день, когда городу должно разрушиться, приближался день, в который ему должно было погибнуть. Во всем городе — плач, рыдание и вопль. Земное брение омочается слезами его возделывающих. Поставили перед собой родители детей своих, перед ними и наследство их, оплакивают вместе и наследников, и наследство. Стоят друг против друга женихи и невесты, и плачут друг о друге. В ком удержится душа при виде такого горестного зрелища? Стоят женихи и невесты, и смешиваются их вопли и слезы. Стоят юноши и отроковицы, и при виде их красоты и стройности доходит вопль до небес. Стоя на земле, думают, что она уже разверзлась или колеблется под ними, как плывущий корабль. Стоят старцы и старицы вместе с теми, которые должны бы предать их земле, и громко рыдают, взывая: «Кто закроет нам глаза, кто предаст нас погребению?» Плачут о смерти своей, что не будет погребающего и утешающего, плачут о погребении своем, что некому будет ископать для них могилу и похоронить их. Плачут о пышных одеждах своих, что некому будет прикрыть ими наготу их. Каждый с горестью представляет пред очами смерть свою и, держа это в мыслях и памяти, горько рыдает. Каждый думает, на какой обречены они конец, какая готовится им смерть? У каждого терзается сердце, когда слышит, что разверзнется земля; изменяется в лице, когда слышит, что обрушится земля. Стоят цари и царицы, вместо багряниц на них вретища, и мысль, что завтра не будет уже их, усугубляет муки их. Каждый объемлет персть (землю) и взывает к Богу; каждый молится с воплем и пеплом наполняет горсть свою. Нет такого рыдания, которого бы там не было слышно. Даже стены пролили бы слезы при виде вретищ, посыпанных пеплом скорби.
Все — во вретищах, и целые дни — непрестанная тьма. Помутился сам воздух, в смятение пришли небеса. Вдруг — тучи и бури, густая и непроницаемая мгла, удар за ударом, гром за громом, молния за молнией. Везде трепет и содрогание сердца. Каждый смотрит на землю, думая, что она уже рушится. Все плачут друг о друге, представляя, что вскоре погибнут. Всякий плачет о брате своем, рыдает о возлюбленном своем. Каждый призывает к себе ближнего своего, чтобы взглянуть на него и насытиться лицезрением его, потому что скоро прекратятся их свидания и вместе сойдут они в шеол (ад).
Когда к концу подходили определенные дни, стояли они, взяв друг друга за руки, и готовились к смерти. Настал наконец день, отнявший всякую надежду, день, в который надлежало свершиться гневу; наступила и ночь, последовавшая за шестью седмицами. Все со слезами размышляют: в какой же час разрушится город, вечером ли будет разорен или падет утром? В какую стражу раздастся болезненный глас? Думают, что вечером падет город, — но вечер настал, и город их стоит. Думают, что ночью поглощены будут, но и ночь сохранила их живыми. Думают, что будут они истреблены во время самой глубокой темноты, — но темнота миновала, а они не погибли. Предполагают, что город падет утром, — и утро настало, и возросла надежда! В то самое время, когда почитали себя погибшими, — внезапно настало избавление, и каждый с радостью взирает на ближнего своего.
Сорок дней не переставала земля колебаться. Иона стоял вдали и боялся оказаться лжецом. Наконец прекратились содрогания и колебания. В то самое время, когда исчезла всякая надежда, подана весть о щедротах. И увидели знамение милосердия, увидели в том, что земля перестала колебаться, громы и молнии умолкли. Обрадованы и слух, и зрение. Благий, увидев слезы их, помиловал их жизнь.
Хотя и не умерли они, но велико было мучение их, еще в жизни вкусили они смерть. В эти шесть седмиц мертвым было спокойнее, нежели им, оставшимся в живых. Те же были они мертвецы, только не погребенные. Брат встречался с братом своим и не узнавал лица его; встречался друг с другом и не различал вида его; слух не в состоянии был различать голос с голосом, и глаз также не мог отличить один образ от другого. От страданий уподобились они мрачным теням, от строгого поста сделались подобными обгоревшим головням, от бдений растаяли плоти их, остались только кожа и остов.
Когда Иона думал, что город вот-вот падет, в этот самый день и час он был избавлен от погибели. Пронеслись, рассеялись и исчезли внезапно и туча, и мгла. Настала тишина, возросла надежда, и мертвый город воскрес. Великой скорбью облекся Иона, но просияли лица Ниневитян. Всем им подана весть об избавлении, когда увидели, что воздух стал светел. Преклонили колена на молитву, воздели руки к небесам, уста всех возблагодарили и язык всякого восхвалил Того, Кто гневом Своим возвратил им жизнь через покаяние.
Умилостивляя Господа, Сущего на небесах, говорили они: «Возвеселил Ты нас, народ Твой на земле, воздвигнув из праха; даровал нам новую жизнь; в Твоих руках нашли мы встретившие нас блага; не обманул Ты чаяния нашего и от погибели возвратил нас к жизни. В Твоей руке нашли мы ключ покаяния, потому что из Божией сокровищницы подана нам благая надежда».
«Что пользы было бы тебе, Еврей, если бы все мы погибли? Какая выгода была бы тебе, проповедник, если бы все мы преданы были смерти? Какое приобретение было бы тебе, сын Амафиин, если бы все мы умолкли в шеоле? И какой теперь тебе вред, что прославился ты нашим покаянием? Какая тебе скорбь, что исцелил ты нас и весь сонм наш приносит тебе благодарность? Почему печалишься о том, что приобретен тобой наш город? Почему сетуешь, победитель, когда мы, кающиеся, составляем торжество твое? Радоваться тебе должно, что соделался восстановителем, а не разрушителем. Достаточно для твоей радости и того, что возвеселил ты Ангелов на небесах. Радоваться надлежит тебе на земле, потому что Бог возрадовался на небесах. Да возвысит это дух твой, что всякий познал Бога. Да утешит это душу твою, что город и царь чествуют тебя. Воззри на спасшихся юношей и молись о продолжении их жизни. Воззри на детей, сохраненных для того, чтобы возвеличилась память твоя. Благослови город, избавившийся от угрожавшего ему наказания. Благослови, Иона, отечество наше, ибо оно отныне будет провозглашать имя твое. Шесть седмиц уста твои не вкушали пищи; разреши пост, прекрати сетование. Возвеселись с нами, Еврей, велик настоящий праздник, память о нем сохранится во все роды. Род роду будет возвещать о нашем сетовании и о нашем избавлении».
Это и многое подобное этому говорили Ионе Ниневитяне. Иона сидел вне града; вышел к нему весь город, и все слышат, что Иона вопрошает и сам отвечает вопрошающему. Дух Святой, вещавший устами его, препирал его. Беседовали два лица — Бог и пророк. Слышит весь город, что пророк говорит о тыкве, о себе, о Господе и о городе; слышит, что препирается он с Господом Своим о городе. Слышны в устах его речи двух беседующих сторон. Еврей служит посредником той и другой стороны. Многочисленные сонмы собрались слушать слова пророка. И поскольку говорил он Господу на их языке, слышат, что скорбит он и просит себе смерти, потому что погибла тыква его. А ему отвечает Дух Святой, Который его же устами и его же языком ведет с ним борьбу от лица Божия. Слышат, как Бог говорит ему в защиту города: «Столько скорбишь ты, Иона, о том, что не стало ничего не стоящей тыквы, которую не ты и взрастил. Одна ночь взрастила тыкву, ночь и засушила её; сравни же эту засохшую и погибшую тыкву с этим городом. Пусть она будет твоим учителем, у нее научись благоразумию. На этой ничего не стоящей тыкве познай, что такое милосердие. Тебе жаль тыквы, а Мне жаль города, который чрез тебя стал градом кающихся. Водружаешь ты кущу на земле и вконец истребляешь города; бережешь ничего не стоящую тыкву и ниспровергаешь основный камень. Где справедливость твоя, Иона, когда города равняешь с тыквой? К куще ты добр, а к городу жесток. Тыква, из которой готовится снедь (еда), для тебя важнее вкушающих. Тыква, данная в снедь, для тебя дороже кающихся. По твоему мнению, листья у тыквы лучше разумных людей, ветви и цветы её лучше юношей и детей?»
Слышит это город, и единогласно воздает хвалу Богу, Который за них входит в суд, от лица их ведет борьбу. Посредником делает Бог пророка: он был обвинителем на суде, а стал обвиняемым; оправдал, хотя и не хотел. В ложь обратил Бог слова его, чтобы спаслись жители города. И покаялся Иона, и нелживым пребыл Бог. Не скорбят праведники о покаянии грешников, не скорбит и Иона о покаянии грешников. Ему теперь случай возвестить городу об избавлении, и несправедливо было бы умолчать о том. Не знают кающиеся, в каком положении дела их, насколько прогневана правда Божия, как покаяние дарует жизнь. Иона проповедовал, чтобы показать, насколько прогневана правда Божия. Иссохшая тыква громко вещала, как милует благость Божия.
