Оливье Клеман - Оливье Клеман Беседы с патриархом Афинагором
В 1920 году за несколько месяцев до смерти Нектария с ним встретился будущий патриарх — приехал на Эгину, чтобы повидать его. Нектарий был уже болен, и монахини, рассказывал мне Афинагор, заботились о нем как родные. В окружении архиепископа Афинского о Нектарии говорили только хорошее. Но святые часто опрокидывают готовые представления о них. «Я увидел человека бесконечной доброты, преисполненного мира и молитвы», — вспоминает патриарх. Беседа была короткой из–за болезни Нектария. Но Афинагор получает его благословение.
20 сентября 1920 года после нескольких недель страданий Нектарий умер в Афинской больнице, в палате для неизлечимых и бедняков. Одиннадцать часов те- . ло оставалось в палате и наполнилось благоуханием. Перед тем, как обмыть, с тела сняли старую вязаную t фуфайку и положили на соседнюю кровать. Это была , кровать паралитика, и паралитик встал, пошел и вое-. славил Бога. С этого момента Нектарий постоянно, является больным, зачастую и тем, кто о нем никогда не слышал. Одетый в простой подрясник, он дает советы и исцеляет. «Меня зовут Нектарий Эгинский», — говорит он. Его могила обрушилась, и тело было обнаружено нетленным. Тремя годами позднее медик–позитивист исследовал это тело в новой гробнице, мрамор которой исключал всякое «геологическое» объяснение; он нашел это тело не только нетленным, но и мягким, лишенным какой бы то ни было трупной ригидности. На этой гробнице совершаются исцеления. 70
20 апреля 1961 года патриарх Афинагор I актом канонизации провозгласил Нектария святым.
Он
Вскоре после моего посещения Эгины, один художник из Корфу сделал портрет Нектария. В Корфу же я познакомился с этим художником. Он подарил мне набросок этого портрета, оставляющий впечатление непосредственного присутствия. Я не сомневался, что придет день, когда в качестве патриарха мне придется канонизировать святого Нектария. Тогда я положил этот рисунок на свой письменный стол. И теперь он всегда на нем.
Греческая Церковь переживала в то время новый расцвет своей миссионерской деятельности благодаря отцу Евсевию Маттопулосу. Этот монах из Мега–спилеона, одного из духовных очагов, основанных колливадами, сумел противостоять тому чересчур профетическому уклону в духовной жизни, что привел к исключению из Церкви великих греческих реформаторов XIX века. Он исколесил всю страну, терпеливо собирая группы учеников, организованных им в 1911 году " братстве Zoi (Жизнь). Миряне или священники, снизанные временными обетами, ввели в обиход частое причащение, ежедневное размышление над Библией, помощь ближним. Они вызвали к жизни ряд движений, по типу своему напоминающих Католическое Действие. Лишь гораздо позднее обнаружится ограниченность этого движения: пиетистский морализм, тенденция к самозамыканию в стороне от конкретной жизни Церкви. В 20–ые годы Zoi еще переживала свою весну. Члены ее, однако, должны были принимать на себя странное обязательство: никогда не становиться епископами. Слишком много греческих епископов выглядело честолюбцами, занятыми своей карьерой, ибо долгое оттоманское владычество оставило порочные привычки. Раскол между апостольским обновлением и епископатом становился все более серьезным. Правительство Пластираса, действуя в реформаторском духе, рекомендовало Синоду (тогда еще не было отделения Церкви от государства) ставить епископов молодых, преданных народу, ничем не скомпрометированных. Так, Афинагор был поставлен епископом Корфу (Керкиры), митрополитом Керкиры и Паксоса. Ему было тридцать семь лет.
Прибыв на Корфу в феврале 1923 года, он застает хаос: тысячи беженцев живут в палатках, где попало, заполняют школы и больницы. Гражданская администрация перегружена. Что касается епископа, то его на острове не было уже много лет. Афинагор быстро отдает себе отчет в масштабах бедствия. Средства, имеющиеся в распоряжении Церкви, солидарность верующих он использует для того, чтобы в срочном порядке строить дома. Он добивается от префекта, передачи в распоряжение беженцев просторных городских казарм, построенных после 1815 года англичанами. В своей собственной резиденции он открывает медицинский центр, где персонал работает бесплатно или на средства епископа. Он устраивает там также бюро по трудоустройству, ибо недостаточно только разместить беженцев, нужно найти им и работу. Поскольку здесь работают и женщины, иногда даже с большей легкостью, епископ устраивает детские ясли и сады. Он увеличивает количество школ и классов в них, где вскоре находят свое место все дети беженцев. На Корфу был в то время лишь один лицей. При поддержке министра образования, бывшего, по счастью, уроженцем острова, Афинагор добивается строительства другого лицея, а также технического колледжа. В 1924 году он основывает семинарию для подготовки священников и «преподавателей религии». Он хочет иметь образованное и ответственное духовенство, крепкие приходы, а не механическую сумму индивидов в качестве, как он выразился, «клиентов священника», низведенного до роли простого требоисполнителя. В 1929 году он учреждает учебный центр для беженцев из Северного Эпира…
Епископ не ограничивается материальной помощью. Он посещает беженцев, выслушивает их, ободряет. И здесь также он всегда держится наравне с ними. Редко ему удается перейти улицу, чтобы никто не остановил его.
И вот что еще характерно для него: отвращение к фарисейству. Столкнувшись с нищетой, что царит в некоторых кварталах, он отменяет на время правила поста. «Кто умирает с голоду, тому нечего поститься», — говорит он.
В августе 1923 года Муссолини решает положить конец греческим притязаниям на Додеканез. 31 августа итальянская эскадра подвергает бомбардировке старую крепость Корфу, затем высаживает войска для занятия города. В крепости почти не было гарнизона, но там было едва ли не 7000 беженцев из Малой Азии и 350 больных армянских детей (армяне, спасшиеся от геноцида, которому подвергся их народ во время и после мировой войны, смешались с греческими беженцами). После бомбардировки осталось 16 убитых и полсотни раненых. Население прячется, чиновники покидают город. Епископ отправляется в порт, убеждает рыбака отвезти его в лодке на эскадру. Его принимает адмирал Солари, который с видом хозяина осведомляется о том, каковы его желания. «Я прибыл сюда не для того, чтобы выражать желания, но для того, чтобы протестовать. Вы поступили дурно. Зачем вы открыли огонь по женщинам и детям? Они ничего вам не сделали. Если вам надо кого–то наказать, возьмите меня, епископа».
Мужество Афинагора вызывает уважение у итальянцев. На следующий день адмирал наносит ему визит и вручает пособие для потерпевших. По мнению обитателей Корфу, епископ избавил их от куда худших бед. Когда несколько недель спустя итальянцы уходят, его чествуют как «спасителя острова».
В то время, в период становления Республики, на Корфу кипели партийные споры. Роялисты обличали Афинагора как креатуру революционного режима. Разве не предложили ему место в Синоде? Однако он отказывается. Каковы бы ни были его симпатии, он не станет представителем какого–либо режима. Он будет слугой народа, стоящим над схваткой.
Здесь определяется его вселенское призвание. На острове, который веками был оккупирован венецианцами, живет достаточно католиков. Афинагор заводит дружбу с их епископом и не боится показаться на улице в его обществе, что в средиземноморской стране, где улицы сохраняют в себе нечто от агоры, имеет совершенно особый смысл. В 1926 году он принимает участие во всемирной Ассамблее YMCA в Хельсинки. YMCA — Христианская Ассоциация Молодых Людей, будучи в основном протестантской по своему составу, участвует в экуменической деятельности и оказывает безвозмездную помощь русской православной эмиграции, ее студенческим ассоциациям и изданиям религиозно–философских книг. В греческой Церкви, как рассказывал мне патриарх, с недоверием относились к YMCA, видели в ней рассадник протестантского влияния. «Я же примкнул к этому движению, когда еще был дьяконом. Кроме того, в Хельсинки я представлял не столько греческую Церковь, сколько правительство».
Что же касается протестантского влияния, то YMCA дала возможность Афинагору открыть для себя русскую религиозную философию, философию Булгакова и Бердяева. Исходя из православного ощущения Духа Святого, они в рамках современной культуры искали такие пути мышления, которые вели бы не к противопоставлению, но к преображению.
Однако именно на Корфу, в самые первые трагические месяцы его нового служения, епископ сделал и наиболее важный шаг в сторону экуменизма. У армянских беженцев, спасшихся из ада, не было ни одного священника. И Афинагор лично причащал их.
«Америка, Америка»
Самым древним отпечатком греческой эмиграции в Америке могла быть только школа. Сегодня в Соединенных Штатах это «древнейшая из деревянных школ»: она была построена в 1680 году в Сент–Огюстене во Флориде, в то время испанской. Где–то около 1767 года небольшая группа греков основала «Новую Смирну». Первый же храм был возведен в 1864 году в Новом Орлеане, где возникла колония греческих купцов.
