Петр Дамаскин - Творения
Получивший, чрез телесные и душевные добродетели, познание таковых (ощущений) и тайн, сокровенных в словах святых мужей и Божественных Писаниях, особенно же в Святых Евангелиях, не перестает уже сильно любить Бога и проливать многие слезы, всегда текущие без понуждения. А мы, только слышащие о сем из Писаний, должны всегда упражняться и поучаться, чтобы чрез долгое время впечатлелась в сердце нашем сильная любовь к Богу, как говорит святой Максим, и как делали отцы, прежде получения ими самодействующего познания. Все желание мучеников было простерто к одному только Владыке и, любовию соединяемое с Ним, воспевало Его. И как Дамаскин сказал о трех отроках: за законы отеческие блаженные юноши в Вавилоне, в виду опасности, презрели безумное повеление властителя и, вверженные в огонь, которым не опалились, пели песнь, достойную Вседержителя. И справедливо! Ибо когда кто-либо чувством познает чудеса Божии, то весь приходит в восторг, и от уразумения Божественных Писаний, забывает и самую временную жизнь, как говорит святой Исаак. А не так, как мы, которые, может быть, и приходим несколько в умиление от (чтения) Писаний, но по лености, забвению и неразумию снова помрачаемся, и бываем бесчувственны от страстей. Но очистивший себя от них плачем познает таинства, сокровенные во всех Писаниях, и от всех приходит в восторг; особенно же от Святого Евангелия, от дел и слов (в нем изображенных). Как премудрость Божия неудобное сделала удобным и мало-помалу делает человека богом: благим, могущим любить и врагов (Мф. 5, 44); милосердым, как Отец Небесный милосерд (Лк. 6, 36); бесстрастным, как бесстрастен Бог, имеющим всякую добродетель и совершенным, якоже Отец… совершен есть (Мф. 5, 48). И просто: священная книга эта научает человека тому, что прилично Богу, дабы сделать и его богом, по сыноположению. И кто не удивится действию Святого Евангелия, что оно, ради одного только произволения, дарует совершенный покой и в настоящем и в будущем веке, с большою честию, как говорит Господь: смиряяй себе вознесется (Лк. 18, 14). И свидетелем сему Петр, оставивший сети и получивший ключи небес, и другие апостолы, оставившие — каждый то немногое, что имел, и покорившие
[46] весь мир в нынешнем веке, а в будущем (получившие блага) ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9). И это совершилось не на одних только апостолах, но и доныне совершается на имеющих произволение, как говорит некто из отцов, что хотя и они и трудились в пустыне, но имели большой покой, разумея под этим жизнь, чуждую смущений и забот.
Да и кто, кажется, имеет больший покой и честь: тот ли, кто упраздняется о Боге и делает свое дело, или тот, кто пребывает в смущениях, судах и житейских заботах? Тот ли, кто всегда беседует с Богом, поучением в Божественных Писаниях, неразвлекаемою молитвою и слезами, или трудящийся и бодрствующий в воровстве и беззаконных делах, не успев в которых, имеет один только труд, а может быть, и двоякую смерть. Вот и смерть переносим мы с большим трудом и бесчестием, — без приобретения! А иные и величайший вред многократно терпели — ради душевной погибели. Разбойники, говорю, и потопляющие в море, блудники и буйные, которые не захотели спастись с покоем, честию и приобретением. Но, о ослепление! ради погибели терпим смерть, а ради спасения не любим и жизни. Если же бы и смерть предстояла нам ради Царства Небесного, то (решаясь на нее), что мы делаем более разбойника, гробокопателя или воина, которые, ради одного только хлеба, часто подвергают себя смерти и в будущем и в настоящем веке? Разве тем только (превосходим их), что намерение наше первое — ради Христа, за что и дается имеющим произволение Царство Небесное. В настоящем веке мысленно, тем, чтобы презирать все (вещественное), иметь его себе рабом и царствовать не только над вещами, но и над собственным телом — презрением его, и над смертию — благим дерзновением веры; а в будущем веке вечно царствовать со Христом, вместе с телом, благодатию общего воскресения. Смерть равно постигает и грешника и праведника, но различие между ними большое. Как смертные, оба они умирают, — и неудивительно, но один — без награды и, может быть, осужденный, а другой — блажен и в нынешнем и в будущем веке.
Да и великое ли дело — оставить имения, которые и невольно оставляет думающий, что имеет их, не только во время смерти, но часто и прежде ее, с большим стыдом, трудом и прискорбием. Может быть, и смерть потерпели некоторые из-за имений, после бесчисленных искушений богатства, боязни, говорю, забот, всегдашней печали и смущения, добровольных и невольных. Божия
[47] же заповедь избавляет человека от всего этого и подает ему всякое спокойствие и безбоязненность, а часто и веселие невыразимое, особенно же тем, которые добровольно предпочитают нестяжание. Что может быть приятнее для человека, как сделаться бесстрастным, вовсе не подверженным раздражительности или какому-либо желанию мирских вещей, но — для многих желаемое — считать за ничто, и, будучи превыше всего, жить как в раю, или, скорее, на небе, превыше всякой нужды, по беспопечительности и упразднению о Боге. Ибо когда кто-либо переносит все постигающее его с радостию, то, что бы ни случилось с ним, все его успокоивает. И когда он любит всех, то и все любят его; и когда презирает все — бывает превыше всего, не желая иметь того, о чем другой ссорится и печалится, если не достигнет, а иногда, и получив желаемое, бывает осужден. Не желающий же ничего сам себя, чрез заповедь, освобождает от всего тяжкого в нынешнем и в будущем веке. Поелику не желать иметь что-либо, чего не имеешь, — выше всякого покоя и богатства; точно так же, как и желать того, чего не имеешь, есть величайшее мучение, прежде вечной муки, и таковой есть раб, хотя бы он и считал себя царем и богатым. О какой же тягости говорят нам заповеди Господни, что мы — жалкие, не исполняем их бескорыстно и с большим усердием?
Кто успел познать отчасти благодать Святого Евангелия и предложенное нам в нем, — деяния, говорю, и учения Господни, заповеди Его и догматы, угрозы и обетования, тот знает, какое он нашел неоскудевающее сокровище, хотя и не может объяснить этого как должно, ибо небесное неизреченно. Христос сокровен в Евангелии, и желающий найти Его должен продать прежде все свое имение и купить Евангелие, чтобы не только найти Его, может быть, чтением, но и принять в себя подражанием Его жизни в мире. Ибо ищущему Христа, говорит святой Максим, должно искать Его не вне, но внутри себя, то есть быть, по телу и по душе, как Христос, — безгрешным, по возможности человека, и всею силою хранить свидетельство совести, чтобы воцариться вполне над собственною волею и победить ее презрением, хотя бы в мире сем он был и беден и безроден. Ибо какая польза тому, кто считает себя царем, если он в этой жизни бывает терзаем раздражительностию и вожделением, а в будущей найдет вечное мучение, если не захочет исполнить заповеди Божии. Но, о безумие! Как мы не хотим за малое и временное получить великие и вечные блага, но благое отвергаем, а противного желаем. Что менее чаши холодной воды, или подания куска хлеба, или удержания своего хотения и малого своего разумения, за которые ожидает нас Царство Небесное, благодатию Сказавшего: се бо Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21). Недалеко отстоит оно, говорит Дамаскин, и находится не вне нас, но внутри. Только пожелай победить страсти, и вот, ты уже имеешь его в себе богоугодною жизнию. Если же не желаешь — не имеешь ничего; ибо Царством Божиим, говорят отцы, называется богоугодная жизнь, и первое пришествие Господне, и второе. О втором уже написано нами в словах плача, первое же познавший, по благодати, в чувстве души, с великим изумлением должен говорить:
Велик Ты, Господи, и ч`удны дела Твои и никакое слово недостаточно к воспеванию чудес Твоих! Вот, сладчайший мой Владыка, раб Твой стоит пред Тобою безгласен и празден. Ожидаю от Тебя просвещения познания, ибо Ты, Господи, сказал: без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5). Ты и научи меня о Тебе. Для сего и осмелился я сесть при пречистых ногах Твоих, как (некогда) сестра друга Твоего Лазаря, чтобы услышать мысленно что-либо, хотя и не о Божестве Твоем непостижимом, но о телесном пребывании в мире, дабы получить и мне хотя малое ощущение того, что изображено в Святом Евангелии благодати Твоей. Как пребывал ты с нами кроток и смирен сердцем, как изрекли пресвятые уста Твои, чтобы и нам научиться сему от Тебя (Мф. 11, 29). И в какой бедности (жил) Ты, богатый милостию! В произвольном труде и жажде, — воду живую Подавший самарянке, как сказал Ты, Господи: жаждай да грядет ко Мне и да пиет (ср.: Ин. 7, 37), ибо Ты — источник исцелений. И кто может воспеть Твое пребывание в мире? Но поелику Ты сподобил меня — землю, прах и пепел, преступника, самоубийцу, много Тебе согрешившего и всегда согрешающего, совершенно уразуметь нечто из Твоих деяний и слов, то и осмелился я вопросить Тебя о них, верою как бы видя Тебя, невидимого всему творению. Прости мне дерзновение мое! Ты знаешь, Сердцеведец, Господи, что я не из любопытства вопрошаю, но желаю научиться, веруя, что если удостоюсь получить от Тебя познание, как и любящие Тебя, то Ты подашь мне, Человеколюбец, и делание по силе моей, чтобы подражал я Твоему пребыванию в теле, ради которого и назван я, по благодати, христианином. Хотя и никто не может, подобно ученикам Твоим, терпеть смерть за врагов и приобрести Твою и их нищету и добродетель, но отчасти (может) каждый из нас, по своему произволению. Если бы кто-либо и ежедневно
