Николай Сагарда - Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие
Само собою понятно, что весьма затруднительно точно установить в богословии свв. Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского те элементы, какие вошли в него именно из богословских воззрений св. Григория Чудотворца, так как и последние не стояли изолированно от общецерковного учения и питались из него; поэтому много сходного в мыслях и выражениях может быть возводимо к общецерковному исповеданию. Ho, с другой стороны, совершенно справедливо отмечается, что наиболее яркие выражения символа св. Григория, именно из последнего отдела его (ούτε ούν κτιστόν τι ή δούλον έν τή τριάδι ούτε έπείσακτον… ούτε γάρ ένέλειπέ ποτε υίός πατρί ούτε οίω πνεύμα) постоянно всплывают в их догматических воззрениях, что они пользуются ими даже там, где ясно не ссылаются на символ, — в этом очевидное доказательство, что символ, так. сказать, вошел в их плоть и кровь, — что исповедание повлияло не только на отдельные выражения их, но и на весь догматический образ мыслей их, — в борьбе с арианами и пневматомахами они постоянно оперируют с дилеммой κτιστόν — δοΰλον или άκτιστον — δεσποτικόν, в чем ясна зависимость от символа св. Григория. Опираясь именно на символ, каппадокийцы в нем имели источник своей силы.
В доказательство правильности такого утверждения можно указать следующие места. Послание к антиохийской церкви св. Василий заканчивает словами: „в божественной и блаженной Троице нет ничего тварного“(ούδέν γάρ όλως τής θείας καί μακαρίας τριάδος κτιστόν) [969]. В 3–ей книге против Евномия св. Василий пишет: „все можно подвести под одно из двух именуемых: Божество и тварь, владычество и рабство“(θεότητός τε καί κτίσεως καί δεσποτείας καί δούλίας) [970]. И далее: „наше крещение, по преданию Господню, есть во имя Отца и Сына и Святого Духа, причём никакая тварь и ни раб (ούίενός κτίσματος ούδέ δούλου) не сопоставляются с Отцом и Сыном, потому что Божество в Троице исполнено“ [971]. В послании к Евесянам св. Василий пишет: „ни тварным (κτιστόν) не называем Духа, Который поставлен в ряду с Отцом и Сыном, ни служебным (δουλικόν) не осмеливаемся назвать Духа Владычня“ [972]. Св. Григорий Богослов в сл. 40–м, в котором приводит слова символа в такой форме: „в Троице, достопочтенные, нет ничего рабского, ничего тварного, ничего вносного, как слышал я от одного из мудрых“, пишет, что единая Сила, Которая обретается в Трех единично и объемлет Трех раздельно, „не возрастает или не умаляется чрез прибавления и убавления, повсюду равна, повсюду та же“ [973], — и в этих словах очевидно влияние символа св. Григория. В слове 33–м: „Отец не потерпит, чтобы его лишили Сына, ни Сын, чтобы его лишили Святого Духа; но лишаются, если Сын или Дух — во времени и тварь, ибо сотворенное не Бог“ [974]. В слове 41–м: „неприлично было или Отцу когда-либо быть без Сына или Сыну без Духа (ουδέ γάρ έπρεπεν έλλείπειν ποτέ ή υιόν πατρί ή πνεύμα υίω) [975]. И в 1–м слове таинственных песнопений учение об Ипостасях Св. Троицы построено по схеме символа, причем наблюдается сходство и в отдельных выражениях (Родитель, Единородного Сына великий Отец, Единственный Единственнаго) [976]. Св. Григорий Нисский в 5–м письме пишет: „мы веруем, что к Святой Троице не сопричисляется ничего служебного, ничего тварного (ούδέν δούλον ούδέ κτιστόν… τή άγία τριάδι σοναριθμείσθαι πιστεούμεν) [977]. В 3–ей книге „Опровержения Евномия“он говорит: „для всех ясно, что сущий над всеми Бог не имеет в Себе ничего сотворенного или вводного (φανερού γάρ άπασιν όντος ότι ουδέν έν αύτω κτιστόν ή έπείσακτον ό επί πάντων έχο θεός) [978]. И в слове о Св. Духе против македониан: „ни Отец без сына никогда не мыслится, ни Сын без Святого Духа не понимается“(ούτε πατήρ χωρίς υίοΰ ποτε εννοείται οΰτε υίός δίχα τού αγίου πνεύματος καταλαμβάνεται) [979].
Кроме этих отдельных выражений необходимо обратить внимание на многочисленные места, особенно у св. Василия Великого и Григория Нисского, в которых говорится о взаимном отношении божественных Лиц во внутренней жизни Божества и в Их деятельности в мире в том смысле, что Дух Святый исходит или воссиявает от Отца чрез Сына, что Святый Дух есть образ Сына, а Сын — образ Отца, что жизнь подается людям от Отца чрез Сына во Св. Духе, что путь богопознания — от Св. Духа чрез Сына к Отцу и т. д. В них раскрывается та же мысль, какая кратко, но отчетливо выражена в символе св. Григория. Правда, против признания в этом пункте влияния именно св. Григория Чудотворца можно выставить тот факт, что и св. Афанасий Александрийский ясно проповедует те же истины, когда в 1–м послании к Серапиону пишет: „от Сына неотделим Дух, но и Он так же во Христе, как Сын в Отце“ [980]. „Кто станет отделять или Сына от Отца, или Духа от Сына“? „Как Сын пребывает в собственном Своем образе, — в Духе, так и Отец в Сыне“ [981]. „Дух есть и именуется образ Сына“ [982]. „Есть Святая и совершенная Троица, познаваемая во Отце и Сыне и Святом Духе, не имеющая ничего чуждого или приданного отвне, не из Зиждителя и твари составляемая, но всецело творящая и зиждительная“ [983]. Однако о св. Григории Нисском можно решительно утверждать, что он употребляет такое выражение для обозначения отношения Св. Духа к Сыну, которое представляет буквальное заимствование из символа св. Григория Чудотворца, — разумеем его учение о том, что ипостасною особенностью Св. Духа служит то, что Он неединородно происходит от Отца и является чрез его Сына“(έν τώ μητε μονογενώς έκ τού πατρό; ΰποστήναι καί έν τώ δι’ αύτοΰ τού υίοΰ πεφηνέναι), которое воспроизводит слова символа: έκ θεού τήν ύπαρξιν έχον καί δι’ οίοϋ πεφηνός [984]. Эта бесспорная зависимость в столь существенном пункте делает несомненным источник и тех богословских воззрений и терминов, которые у каппадокийских отцов общи с Григорием Чудотворцем и с церковным исповеданием, — естественно допускать в них непосредственное влияние именно св. Григория Чудотворца. Поэтому на основании приведенных данных можно утверждать, что наиболее существенные части богословских воззрений св. Григория Чудотворца вошли в состав богословских систем свв. Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского, в них получили дальнейшее раскрытие и обоснование и в этом виде вместе с ними сделались достоянием церковного богословия.
Ho этим не закончилась самостоятельная история богословских воззрений св. Григория Чудотворца, как они выражены в его символе. В том florilegium patristicum (конца VII или начала VIII века), которое известно под названием Doctrina patrum de incarnatione Verbi, символ св. Григория Чудотворца нашел место рядом с Никеоцареградским символом [985]. Когда подводились итоги разработки догматических вопросов в древне–патристический период, символ св. Григория и здесь оказал заметное воздействие. Так, св. Иоанy Дамаскин пишет: „ни Отец никогда не был без Слова, ни Слово без Духа“ [986], повторяя слова символа. Но что особенно важно, трактат περί τής άγίοϋ τριάδος (de Trinitate) целиком воспроизводит символ св. Григория, не называя его имени, как точное выражение учения о Св. Троице. Трактат этот, вероятно, является одним из раннейших произведений св. Иоанна Дамаскина и во всяком случае вышел из кругов ближайших его учеников и отражает в себе как учение, которое им раскрывалось, так и отношение к древнейшим авторитетам, на которых он основывался. Если символ св. Григория Чудотворца введен в него в своем полном объеме, то ясно, что и в это время он почитался очень высоко и признавался надежным руководством в церковной вере. Heсмотря на то, что после смерти его автора наступила блестящая эпоха развития богословской науки и догматической деятельности вселенских соборов, он не утратил значения даже среди выдающихся светил Церкви. Такова была сила и глубина учения о Св. Троице великого понтийского святителя.
Приложение:
Заклинание иже во святых отца нашего архииерарха и чудотворца Григория на духов нечистых [987]
В начале было Слово и Слово было у Бога и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма его не объяла (Ин 1:1–5).
Ha вас, духи нечистые, духи лукавые, род бесстыдный, гнусный, корень заблуждения, начало беззакония, древо греха, дрова геенские, пища огня, лукавые демоны, услаждающиеся запахом жертвенного дыма, чада диавола, противники создания Божия, летающие под небесами, летающие в воздухе, летающие в эфире, сущие на Земле, в глубине, живущие на горах, покоющиеся в лесах, обитающие на кладбищах, пребывающие на дорогах, проникающие в горы, скрывающиеся в расселины скал, покоющиеся в рощах, скрывающиеся в пустынях и подобных местах, укрывающиеся под тенью деревьев, тростника, папируса, кувшинки, сбивающие с путей, сидящие под водами, увлекающие к утёсам, плавающие по рекам, бродящие по пропастям, исходящие из источников, ночующие на дорогах, кружащиеся в бессветных местах, обитающие в банях и откуда бы то ни было приходящие, демоны лукавые, покоющиеся на водах, сохраняемые на отмщение в пещь вечную, в наказание непрестающее, на мучение огненное, на пытку лютую, в наказание жестокое, — на вас и на род ваш бесстыдный, на род ваш разнообразный, на вид ваш странный: не на вид, не на изображение, не на образ, не на создание Божие.
