Митрополит Макарий - История русской церкви (Том 6)
Имея в виду, что правила, изложенные в Домострое, были господствующими у нас в XVI в. и представляли собою как бы идеал, которому старались следовать тогда лучшие люди, а некоторые целиком взяты из тогдашнего строя русской жизни и что в Домострое столько участия принимал знаменитый Сильвестр, приведем из этого сборника несколько более замечательных мыслей. Вот как, например, излагаются в Домострое общие религиозные обязанности всех членов семейства: дом всякого христианина должен быть как бы малою церковию; в нем по стенам, на благолепно устроенном месте, должны быть поставлены святые иконы со всяким украшением; пред ними во время молитвы и святого пения должно возжигать свечи и кадить благовонным ладоном и фимиамом (гл. 8). Каждый день вечером муж и жена с детьми и домочадцами, если умеют грамоте, должны отпеть вечерню и павечерницу с молитвою и поклонами, внятно и единогласно; после правила отнюдь не пить, и не есть, и не разговаривать; ложась спать, всякий христианин должен положить три поклона в землю пред Богом, а в полночь всегда, тайно встав, помолиться о своем согрешении, сколько может; утром после сна отпеть заутреню, часы, а в неделю и праздник - и молебен. Где же некому петь, там утром и вечером молиться довольно, и мужья отнюдь не должны пропускать церковного пения вечерни, утрени и обедни, а жены и домочадцы - по крайней мере, в недели, праздники и святые дни (гл. 12). В недели и праздники Господни, в среды и пятки, во святой Великий пост и в Богородичный пребывать в чистоте и беречься от объедения и пьянства, от пустошных бесед и смехотворства, от татьбы, блуда и вообще от всякого беззакония. Всякому христианину в руках всегда держать четки, а в устах непрестанно иметь молитву Иисусову, и в церкви, и в доме, и на торгу, и на всяком месте (гл. 13). В праздники по обещанию своему или ради немощи да призывают священнический чин в дом свой совершать молебствия о всяком прошении и, если пожелают, святить воду Животворящим Крестом и чрез чудотворные иконы и святые мощи и освящать масло за болящего во здравие и исцеление. А по родителям преставльшимся творить память в церквах и монастырях, петь соборные панихиды, служить литургии, и в трапезе кормить братию за здравие и за упокой, и призывать в дом свой, и кормить, и поить, и милостыни творить (гл. 10). Вот как изображается значение мужа и жены в семействе и доме: муж - глава семейства, господин дома; он должен учить жену, и детей, и домочадцев не красть, не лгать, не обижать и вообще не творить никакого греха; должен учить их страху Божию и всякой добродетели и сам творить то же (гл. 21). Жена вопрошает мужа о всяком благочинии, как спасти душу и угодить Богу, как устроять дом и во всем покоряться мужу и, что он накажет, должна принимать и творить со страхом и любовию (гл. 29). Каждый день она должна спрашиваться мужа и советоваться с ним о чем нужно, а в гости ходить и к себе звать, с кем муж велит, и к церкви Божией ходить по совету с мужем (гл. 13 и 34). Жена - хозяйка дома и распорядительница: встав от сна, она должна указать слугам всякому свое рукоделие, свою работу на весь день, кому печь и варить, кому шить и прясть, кому вышивать золотом или шелком, кому ткать, кому белье мыть и пр., и сама должна знать и уметь все эти рукоделия и работы, чтобы научать слуг, назирать за ними, руководить их; сама отнюдь не должна оставаться без дела, чтобы служить им примером; муж ли придет или гостья обычная, а она б всегда сидела за рукоделием (гл. 29). С гостями она должна беседовать о рукоделии и домашнем строении, и чего не знает, о том спрашивать у добрых жен вежливо и ласково, и за всякое указание челом бить (гл. 34).
Если жена внимательна и все творит, как должна, муж любит ее и жалует. А если жена не живет, и не творит так, как "в сей книге (Домострое) написано", и слуг не учит, то мужу следует наказывать свою жену наедине и пользовать страхом, да по наказании пожаловать и примолвить, а гневаться друг на друга они не должны, но всегда жить в любви и чистосердечии. Равно слуг и детей, смотря по вине и делу, учить, наказывать и раны возлагать. Если же жены, или сына, или дочери слово и наказание неймет и они не слушают и не творят, как учит муж или отец, тогда, смотря по вине, постегать плетью наедине, а не пред людьми и, поучив, примолвить и пожаловать без гнева. А про всякую вину по уху и по лицу не бить, ни кулаком под сердце, ни пинком, ни посохом не колотить, железным и деревянным. Когда ж великая вина, то и рубашку снять и плетию вежливенько побить, держа за руки, да затем примолвить без гнева (гл. 38). Вот отношение родителей к детям и господ к слугам: отец и мать должны иметь попечение о детях, снабдевать их и воспитывать в добром наказании, учить их страху Божию, и вежеству, и всякому благочинию, а в свое время, смотря по возрасту, учить и рукоделию, кто к чему способен, кому какой дал Бог смысл; любить их, и беречь, и спасать страхом, и возлагать на них раны: наказывай сына в юности его, да возрадуешься о нем в мужестве его; если бьешь его лозою, он не умрет, а будет здоровее (гл. 15, 17). А у кого родится дочь, то рассудительные люди заблаговременно исподоволь припасают, что понадобится для нее впоследствии, каждый год откладывают в особый сундук полотна, посуду, платья, прибавляя понемногу, а не вдруг. Дочь растет, учится страху Божию, и всякому вежеству, и рукоделию, а с нею и приданое прибывает; а как замуж сговорят, то уже все для нее готово (гл. 16). Господин или госпожа должны всегда дозирать слуг, и спрашивать их о всякой нужде, о пище, питии, одежде, о всякой потребе, скудости, обиде и болезни, и Бога ради промышлять, и иметь попечение о них от всей души, как о своих и о присных своих. Кто нерадит и не болезнует о них, даст Богу ответ, а кто с любовию бережет и хранит их, великую милость получит от Бога, ибо рабы и рабыни Богом созданы и нам поручены от Бога на послугу, да печемся о них. А держать у себя людей по силе, чтобы можно было удоволить их пищею и одеждою; если же держать людей не по силе и не удовлетворять их пищею и одеждою, то тем слугам, которые нерукодельны и не умеют сами себе что промыслить, поневоле придется плакать, красть, лгать, пьянствовать и чинить всякое зло. Надобно людей не только кормить и одевать, но и в страхе Божием иметь и в добром наказании, чтобы спасти их души. А в работу их не продавать, но добровольно их отпущать и наделить, сколько можно. Старых слуг, которые не могут работать, также кормить и одевать за старую их послугу (гл. 51, 27). В наставлениях Домостроя, как жить и вести себя в обществе, чтобы всех расположить к себе, ни в ком не возбудить к себе неприязни и вражды, заметно иногда даже преобладание житейского направления над требованиями истины и правды. Так, он советует в гостях за столом говорить ложь и притворяться, именно: похвалять все кушанья, хотя бы иное было гнило, или кисло, или пресно, или солоно, или горько, или затхлося, и все вкушать с благодарением (гл. 11).
Обращаясь, в частности, к посланию Сильвестра, помещенному в последней главе Домостроя, не можем не остановиться на том прекрасном месте, где достойный отец в подкрепление своих наставлений сыну указывает на пример собственной жизни и говорит: "Сын мой, ты видел, как я жил в этом житии во благословении и страхе Божием, в простоте сердца и церковном прилежании, всегда пользуясь Божественным Писанием; как, Божиею милостию, я от всех был почитаем и всеми любим, как всякому я старался угодить в потребных случаях и рукоделием, и службою, и покорностию, а не гордынею, не прекословием. Не осуждал я никого, не осмеивал, не укорял и ни с кем не бранился; приходила от кого обида - терпел ради Бога и на себя вину полагал, и чрез то враги делались друзьями. Если какою виною, душевною или телесною, согрешал пред Богом и пред людьми, скоро о том плакался к Богу и каялся пред отцом духовным со слезами, умильно прося прощения, и с любовию хранил его духовные заповеди. Если кто обличал меня в моем прегрешении или каком невежестве, или духовно наставлял, или в посмех поносил меня и укорял, все это я принимал и внимал себе; если то было поделом, я каялся и от таких дел удалялся с Божиею помощию, а если неповинно и не по делу была молва, или поношение, или посмех, или укоризна, или удар, во всем том я винился и не оправдывал себя пред людьми: Бог исправит это праведным своим милосердием... Не пропускал я никогда церковного пения от юности моей и до сего времени, разве только по немощи; никогда не презрел ни нищего, ни странного, ни печального, разве только по неведению; заключенных в темницы и больных посещал, пленников и должников по силе выкупал, голодных по силе кормил. Рабов своих всех освободил и наделил и иных выкупал из рабства и на свободу отпускал. И все те рабы наши свободны и добрыми домами живут, как видишь, и молят за нас Бога, и всегда доброхотствуют нам, а кто из них забыл нас, да простит его Бог. Ныне домочадцы наши все свободные, живут у нас по своей воле. Видел ты, чадо, как многих сирот, рабов и убогих, мужеского пола и женского, и в Новгороде и здесь, в Москве, я вскормил, и вспоил до совершенного возраста, и научил, кто к чему был способен: многих грамоте, писать и петь, иных иконному письму, иных книжному рукоделию, одних серебряному мастерству, других всякому рукоделию, а иных научил всякой торговле. А мать твоя многих девиц, и вдовых, и убогих воспитала в добром наказании, научила рукоделию и всякому домашнему обиходу и, наделив, замуж повыдавала, а мужчин мы поженили у добрых людей. И все те, Бог дал, люди свободные, домами своими живут; многие в священническом и диаконском чине, в дьяках, подьячих и во всяких чинах, кто чего дородился и в чем кому Бог благословил быть: одни рукодельничают всякими промыслами, многие торгуют в лавках, многие ведут всякую торговлю в различных странах. И, Божиею милостию, во всех тех наших вскормленниках и послуживцах ни сраму, ни убытка и никакой продажи от людей не бывало, ни людям от нас никакой тяжбы не бывало, а от кого нам из наших вскормленников досада и великие убытки бывали, то все мы на себе понесли, никто того не слыхал, а нам то Бог пополнил. Не познал я другой жены, кроме матери твоей, и данный ей обет исполнил... Вспоминай, сын мой, великое Божие милосердие к нам и заступление; от юности и до сего времени на поруку я не давал никого, ни меня не давал никто; на суде не бывал ни с кем, не бывал ни истцом, ни ответчиком. Видел ты сам: мастеров всяких было много - иконники, книжные писцы, серебряные мастера, кузнецы, плотники, каменщики и всякие рукодельники; деньги я давал им на рукоделье вперед по рублю по два, по три, по пяти, по десяти и больше; многие из них были своевольны и бражники, и со всеми теми мастерами в сорок лет, дал Бог, я разделался без остуды, и без пристава, и без всякой кручины; все то мирил я хлебом, да солью, да питьем, да подачею, и всякою добродетелью, да своим терпением. Сам у кого что покупал, тому от меня милая ласка, без волокиты платеж да еще хлеб-соль. Зато дружба вовек: мимо меня не продаст и во всем сделает уступку. А кому что продавал, все в любовь, а не в обман; не люб кому мой товар, я назад возьму, а деньги отдам; о купле и продаже ни с кем брани и тяжбы не бывало, оттого добрые люди во всем верили, и здешние и иноземцы. Никому ни в чем не лгал, ни просрочивал, ни в рукоделии, ни в торговле; ни кабалы, ни записи на себя ни в чем не давал. А видел ты сам, какие великие сплетки со многими людьми были, и все то, дал Бог, без вражды кончилось. Сам знаешь, что не богатством жил я с добрыми людьми, а правдою, да ласкою, да любовию, а не гордостию и без всякой лжи. Чадо мое любимое Анфим! Я поучал тебя и всячески наказывал о всяком добродетельном житии и предал тебе грубое сие писание худого моего учения, молю ж тебя Господа ради, и Пресвятой Богородицы, и великих чудотворцев, прочитывай это с любовию и со вниманием, и напиши на сердце своем, и, прося помощи у Бога, и разума, и крепости, все прежде сказанное с любовию делом твори; так же по сему писанию поучай и наставляй жену, и детей своих, и домочадцев, всех учи страху Божию и добродетельному житию..." и пр. (гл. 64). Таким-то образом почтенный отец Сильвестр завещал своему сыну как бы два Домостроя вместе: один, писаный - в своем сочинении, другой, неписаный - в своей жизни.
